Брусиловская казна (сборник) - Страница 8
В съёмную квартиру Казанцев возвращаться не стал – рванул на вокзал и сел на первый поезд до Берлина.
А там – сразу же помчался в посольство РСФСР в Германии и написал заявление с просьбой посодействовать в возвращении на Родину.
5
В марте 1921 года руководство Страны Советов подписало позорный Рижский мир, согласно которому к Польше отошли обширные территории, находящиеся к востоку от Линии Керзона – Западная Украина и Западная Белоруссия.
Кроме того, советская сторона согласилась возвратить соседям все военные трофеи, научные и культурные ценности, вывезенные с территории Польши, а также обязалась уплатить в течение года 30 миллионов золотых рублей.
Такой пакости от красного руководства Павел Алексеевич никак не ожидал. Он рвался домой, чтобы завладеть наконец вожделенной казной, а Волынская губерния, на территории которой она захоронена, вдруг оказалась в составе ненавистной Речи Посполитой!
Зачем тогда он покидал Европу?
Но это были только цветочки…
Ягодки пошли, как обычно, в начале лета.
Кто-то донёс на Казанцева, что тот убил в Германии красного офицера.
Как только хорунжий не юлил, как только не изворачивался (мол, я же не знал, кто он; полагал – обычный воришка!), его арестовали и поместили в Холмогорский концентрационный лагерь. Выйти оттуда живым удавалось немногим.
Но Павлу Алексеевичу вдруг повезло!
Его разыскал один из тех, кто ещё надеялся найти золото – Израэль Эдуардович Апфельбаум, точнее теперь – Сергей Яблоков, начальник одного из подразделений только что созданного разведывательного управления штаба РККА.
Правда, до тех пор когда они вместе доберутся-таки до места захоронения казны, пройдут ещё восемнадцать долгих лет.
Глава 3
Уссурийский тигр
Дальний Восток России, 1917–1939 годы. (С 6 апреля 1920 года по 15 ноября 1922 года – независимая ДВР, позже – Дальневосточная область в составе РСФСР)
1
Осваивать Дальний Восток русские начали много лет назад.
А вот первые крупные этнические колонии в его южной части, нижнем течении Амура и у Тихого океана появилась лишь в конце девятнадцатого века. Тогда на огромную площадь (свыше миллиона квадратных километров) добровольно переселились сотни тысяч уроженцев юго-западных губерний. Руссов, русичей, русинов или, если хотите, украинцев. Территории, освоенные ими, стали называть Зелёным Клином…
Пока родители добирались до таёжного города Никольска, к названию которого в быту люди неизменно добавляли слово «Уссурийский», Ивану Ковальчуку исполнилось тринадцать лет.
Он вытянулся, посерьёзнел и с этих пор, не жалея сил, всегда и во всём старался помогать отцу-матери. Строил вместе с ними дом, рыл ставок-пруд, сажал фруктовые деревья.
Но главной его обязанностью было всё же следить за малышнёй. Как-никак два брата и три сестры. Василий, Николай, Анна, Мария и Галина – в то время с именами не шибко мудрствовали.
Коренные жители Дальнего Востока – орочоны[21], называвшие себя удээ, относились к переселенцам уважительно и дружелюбно.
Иван легко сошёлся с ними.
Начиная с лета 1918 года он всё свободное время проводил на лоне природы, быстро перенимая от туземцев такие необходимые для землепашцев знания о тамошнем животном и растительном мире – уникальном, специфическом.
Собирал грибы-ягоды, ловил рыбу и раков. Правда, местная речушка, хоть и называлась Раковой, не изобиловала ими так, как Стоход. Чтобы поймать ведро членистоногих, приходилось несколько часов подряд нырять и шарить по норам, но Ваня любил это занятие и вскоре привлёк к нему чуть ли не всю соседскую детвору. Счастливые родители захлёбывались смехом, когда какой-то очередной мальчуган с округлым жёлтым лицом и раскосыми глазами поутру прибегал к ним домой и на чисто украинском предлагал сыну:
– Пишлы печеруваты, Иван![22]
Как бы в знак благодарности за это, аборигены стали всё чаще брать его с собой в тайгу и даже научили добывать целебные корни женьшеня, за бесценок массово скупаемые китайцами.
Приобщили они парня и к своему любимому промыслу – охоте, на которую отправлялись целыми семьями, исключая, конечно, женщин и маленьких детей.
Обращаться к орочонам по имени почему-то было не принято, а фамилий они и вовсе не имели. Лишь престарелого вожака все называли Суанка – скорее всего таким был род, к которому принадлежал он и его многочисленные потомки.
Однажды во время охоты подростки, среди которых оказался и наш герой, выгнали на основной отряд крупную кабаргу. Лучники натянули тетиву, собираясь поразить стрелами бедное животное, когда тайга вдруг наполнилась собачьим лаем, за которым в глубине лесной чащи раздался грозный звериный рык.
Ещё мгновение – и на цветущей лесной поляне появился красавец-тигр. Не зная что делать дальше, он застыл в напряжении. Спереди враги и сзади – враги!
Что ж… Умирать – так умирать!
Хищник оскалил зубы и уже собрался совершить прыжок на онемевшую ребятню, но Ваня, случайно оказавшийся ближе всех к зверю, не растерялся. Улыбнулся и, всем своим видом демонстрируя мирные намерения, уступил дорогу хозяину тайги, после чего принялся отгонять наседавших на него собак.
Подоспевшие русские охотники были очень недовольны поступком мальчишки…
А вот Суанка, никогда не охотившиеся на священных животных, ещё больше стали уважать своего юного друга.
И даже присвоили ему прозвище – Уссурийский тигр.
2
Отца Ванюшки тоже звали Иваном. Как деда. Как прадеда.
Традиция! Сто, двести лет назад, какое поколение Ковальчуков ни возьми, где ни копни – кругом найдётся свой Иван Иваныч. Простой работящий мужик. Дремучий, малограмотный, но в то же время предельно чистый душой, искренний (как говорят в Украине – щирый) и, часто более порядочный, чем какое-нибудь высокомерное «благородие»!
В далёкий Никольск-Уссурийский Иван Иванович вывез свою семью, убегая от войны, которая длилась на родной земле уже несколько сотен лет.
С кем только не приходилось воевать его предкам!
Иногда – с пришлыми людьми (турками, татарами, немцами, австрийцами, поляками), но гораздо чаще со своими родными русами, русичами, русинами!
Теперь вот новая бойня.
Красные против белых…
Белые против красных…
А ему, потомственному землепашцу, по большому счёту, должно быть всё равно, в какие цвета станет рядиться очередная власть. Ибо кушать надобно всем. А чтобы взять и съесть, сначала надо посадить-посеять, а затем – собрать и сберечь!
Когда вокруг льётся кровь, кто станет заниматься этим самым нужным для всего человечества делом?
Первый год на Дальнем Востоке стал крайне удачным для трудолюбивых переселенцев. Щедро уродились пшеница, рожь, овёс. Часть Ковальчуки выгодно продали, часть – оставили для скотины. Десяток свиней, три коровы да пара лошадей – чего ещё желать? Будет свежина и на Рождество, и на Великдень![23]
Но главным своим достижением Иван Иванович считал фруктовый сад.
Саженцы диковинных для Дальнего Востока деревьев хорошо принялись и быстро пошли в рост, обещая за год-другой отменный урожай.
Однако и здесь, казалось бы, в глухих таёжных местах, Ковальчуков догнала война!
В начале мая 1918 года с территории соседнего Китая набеги на территорию Южного Приморья начали осуществлять казачьи отряды атамана Калмыкова.
Моряки и рабочие Владивостока и Никольска-Уссурийского, а также прибывшие им на помощь отряды интернационалистов, среди которых были чехи, венгры, австрийцы, немцы, развернули против белых Гродековский[24] фронт, на котором успешно действовали красные казаки во главе с дальневосточным Чапаевым – Даниилом Матвеевичем Шевченко, бывшим вахмистром Уссурийского войска.