Бронированные жилеты. Точку ставит пуля. Жалость унижает ментов - Страница 142

Голицын появился внезапно, но Волок был уже готов.

— «Россолимо!»

" Понеслась…»

Стреляли на поражение. Мишени были заранее распределены.

Со звоном разлетелись лобовое, а затем и боковое стекла.

Водитель погиб первым, почти мгновенно — Голицын из обреза поразил его в шею, повредив наружную и внутреннюю сонные артерии.

Волок стрелял из «макарова», который попал к ним в электричке после убийства постового милиционера на Белорусском. Двумя пулями был убит севший на переднее сидение молодой сборщик и еще четырьмя женщина–лейтенант. Волок пробил ей грудь, оба легких и почки. Он еще выстрелил в шофера, но тот

был уже мертв.

Последним выстрелом Голицын вырубил остававшегося в живых инкассатора со второго сидения…

Большой инкассаторский мешок схватил Голицын.

Забросил груз на спину, трусцой побежал вдоль здания.

Они так и договаривались. Это был его личный приз. Лавровый венок победителя.

Лежавший рядом на сидении инкассатор застонал — он был еще жив. Двое других — шофер и молодой сборщик впереди — не двигались.

Волоков со вторым мешком, с пистолетом, держался метрах в пятнадцати сбоку.

По вокзальному радио только что закончили передавать громкую бравурную музыку. Стало снова тихо. Потом раздались аплодисменты…

Одновременно с Дубининской улицы за багажным двором донеслось громыхание трамвая на кругу, дробные стародедовские звонки.

Несколько пассажиров двигались навстречу к вокзалу, тоже с мешками, с сумками. Они были заняты своим — Голицына и Волокова даже не заметили.

Все же один свидетель нападения нашелся.

Волоков отметил его боковым зрением — тот стоял сзади, ближе к перрону. Когда Голицын схватил мешок и побежал, какой–то мужик очнулся бросился назад, к вокзалу.

" Беги, звони… — Волоков ускорил шаг. — Через пару минут нас тут уже не будет…»

За углом Субанеев — в пятнистой армейской куртке — уже включил мотор, держал двигатель на малых оборотах. Увидев бегущих, он сдал назад, притормозил; потом, перегнувшись через сидение, открыл обе дверцы.

— Быстрее…

Их не надо было торопить.

Голицын бросил мешок под ноги, между сиденьями, свалился сам. Волоков проделал то же. Подобрал ноги. Хлопнул дверцей.

Одновременно хлопнула дверца с другой стороны. За Голицыным.

— Понеслась!

Маршрут отхода был отработан. Голицын трижды заставлял каждого самому провести «жигуль» Дубининской улицей и переулками.

" Неизвестно, кто вернется в машину, кто останется на дороге…»

Вернулись, слава Богу, все!

Субанеев прогнал «жигуль» вдоль прирельсового почтамта, вырулил поперек трамвайного полотна. Ему никто не помешал. С ходу влился в прерывистый, но не останавливавшийся ни на минуту поток автотранспорта.

Волоков тем временем переоделся — скинул фуражку,шинель, надел куртку. Все форменное убрал под мешки. Сверху прикрыл припасеным пледом.

— Давай эту туда же! — Голицын показал на фуражку у заднего стекла.

С этой минуты любая милицейская атрибутика в машине становилась опасной уликой.

" Сейчас да и в обозримом будущем тоже…»

Голицын оглянулся, еще раз внимательно оглядел примыкающее к вокзалу пространство — никто не появился вслед за ними. Ни пешком, ни на машине.

— Тут у них произойдет заминка… Будут искать свидетеля, кто видел, как мы садились в «жигули»…

МЕНТЫ

— Сюда! Быстрее…

Узкий проход к служебному входу в кассы сбора, откуда прогремели выстрелы, был забит машинами и людьми.

Проход мгновенно перекрыли люди в штатском из Управления Охраны КГБ. Близко никого не подпускали. Охранять, не пускать — это они умели.

Перрон ощутимо опустел, лишившись представителей спецслужб, переместившихся ближе к багажному двору. Вокзальный уголовный розыск занялся своим прямым делом..

— - Пройдите…

Кто–то из чужих оперативников попытался оттолкнуть и Игумнова.

— Уголовный розыск!

— Ничего не знаю…

" Ах ты падла! Постоянно действующий загранотряд…»

— Быстро! Ты что ли сам будешь их искать?!

Игумнов рванул красные корочки из верхнего кармана, вторая рука легла на спецкабуру.

Сзади уже напирали свои — Качан, Цуканов, Надежда…

Стоявший рядом другой комитетчик посторонился:

— Пусть пройдут…

Игумнов раздвинул цепочку.

Впереди открылась леденящая душу картина.

Стекла инкассаторской машины зияли бесформенными отверстиями. Капот был усеян клинообразными белыми осколками, дверцы открыты. Внутри в машине все было мертвенно — неподвижно.Черно.

Инспектор по делам несовершеннолетних лежала поперек тротуара ногами к цементному бордюру. Асфальт вокруг был весь в крови.

" Господи! Ведь предупреждали! "

Кроме нескольких розыскников на месте происшествия никого не оказалось. И никого из начальства. Нельзя оставить делегатов!..

— " Скорую помощь». Быстро!

Кто–то тут же метнулся к автомату — звонить.

Взлохмаченный, с сумасшедшими глазами мужик выскочил из багажного двора, бросился к постовому.

— Я их видел! Двое. Один в милицейской форме! Оба с инкассаторскими мешками. Побежали в ту сторону! — он показал вдоль здания.

Качан крикнул кому–то:

— Запиши свидетеля!

Постовой и за ним младший инспектор Карпец–удачливый, тот, что везде поспевал — бегом рванули к Дубининской.

Сбоку, по панели, лавируя между тележками носильщиков неожиданно вырвался патрульный «жигуль» ГАИ. Бакланов открыл дверцу.

— Едем…

— Цуканов, Надя… — Игумнов взял самых опытных. Крикнул Качану. Остаешься за меня.

— Секунду… — Качан хотел предупредить. Получилось бессвязное. — На меня наехали. Козлов из КГБ. Пасут…

— Потом! Сейчас посылай опергруппу на Башиловку… Это Волок. Он может вернуться к себе.

Появившееся откуда–то чужое начальство высокого ранга в штатском раздвинуло безучастную цепочку Управления Охраны КГБ, сразу положило глаз на патрульную машину ГАИ:

— Старший лейтенант… Минуту!

Но Бакланов с розыскниками уже газанул через двор.

У угла прирельсового почтамта, рядом с церковью, отданной под цинкографию, их ждало перепутье.

— Здесь тормози! — крикнул Игумнов.

Машина замерла.

Все, кроме Бакланова, выскочили, заметались по тротуару. Прохожие, ожидающие трамвая на остановке, киоскеры… Никто из них не видел милиционера с мешком.

— Я только появился…

— Сейчас милиции на каждом шагу!

Пьяненькая продавщица рядом с пустой тарой и настольными весами вспомнила:

— Вроде проехала машина… От вокзала… — Милиционера она не видела.

— Давно?

— Да только уехала! Легковая…

— Какой марки?

— Я не разбираюсь… — Она махнула рукой. — Вроде «жигуль». Зеленоватый!

— Это не Волокова, — крикнул Цуканов.

— Садись!

Игумнов первый бросился к машине.

— Зеленоватый «жигуль». Это комитетского охранника со Старой площади! Он вез в нем Ксению и ее подругу к Волокову и потом на Столешников…

— Сейчас налево, направо?

— Переулками… Главное–не стоять…

«Если преследуешь — еще есть шанс догнать, кто ждет — тот уж точно никого никогда не поймает» — основной постулат милицейского катехезиса…»

Мостовая впереди оказалась разрытой: трубы, гора глины, шаткие деревянные мостки для пешеходов…

— Черт… — Бакланов повернул назад.

— Тихо!

По рации уже передавали первую ориентровку о нападении на инкассаторов.

" … Трое убитых и тяжелораненный. Похищена денежная выручка… Ведется преследование…»

— Это Качан!..

ГОЛИЦЫН, ВОЛОКОВ, СУБАНЕЕВ

Переулки, которыми уходили зеленоватые «жигули», были исконно замоскворецие: «Зацепа», «Щипок», «Строчановские»…

Изуродованные типовыми «хрущебами», из малонаселенных, патриархальных они превратились в ничем не примечательные, безликие, без родства и истории.

Голицын следил, как Субанеев ведет машину.

Комитетчик явно нервничал.

" Стоять на воротах в ЦК проще и безопаснее! Как не верти»!