Бронированные жилеты - Страница 49

Особисты казались взволнованными.

— А с французской косметикой? Это уж совсем свежий случай…

Игумнов не ответил.

— Как срочно это ему требуется? — спросил Исчурков майора.

— Просил прямо сейчас.

— Значит, так. — Исчурков показал Игумнову на предбанник. — Подождите там. Генерал вызывает как раз по этим вопросам.

Игумнов вышел, Исчурков вместе со своим подчиненным тоже прошли через предбанник. Он был пуст, вызываемые в инспекцию писали тут свои объяснения. На столах стояли два спаренных телефона.

— Я буду минут через десять… — Исчуркову стоило заметного труда не взглянуть на телефонные аппараты. — Жалоба очень серьезная…

Игумнов промолчал. Конечно же, это была оперативная комбинация и притом весьма примитивная.

«Подтолкнуть, чтобы я позвонил по аппаратам, которые записывают? На что он надеется? Что я свяжусь с кем-то и инспекция начнёт проверку с другой стороны?»

Его затопила злоба.

«Подожди! Как они тут разыграли! „Начальник управления вызывает…“ — „А вот он! Как раз у меня…“ А то этот не знал, кого вызвали к Исчуркову. Вы бы ловили преступников! Посмотрел бы я на тебя, Исчурков, третьего дня, как бы ты пас этого боевика с автомаом…»

Исчурков вернулся минут через пятнадцать.

— Проходите. — Он против воли бросил быстрый взгляд на телефонный аппарат. — Так что у вас случилось с администратором Госконцерта?

— Знаешь сам — раз спрашиваешь! — Он не мог прятаться за подчиненных.

— Я-то знаю!

— И тебе приходилось укрывать, Исчурков?

— Вопрос о тебе. И о Картузове.

Он второй раз упомянул любимца Скубилина, Игумнов удивился:

— Скубилин еще начальник управления? Может, его уж нет? И ты на Картузова катишь бочку?

Исчурков даже поперхнулся.

— Ты не заболел, Игумнов? Как у тебя с головкой?

— Не беспокойся, психиатра я прошел… — В последнее время управление чуть что — посылало к психиатру. — Нормален. Иначе не попал бы в Афганистан!

— Ладно! А чтобы ты не сомневался, иди в приемную. Начальник управления ждет. Картузова и тебя…

Заместитель прокурора не позвонил.

«И теперь, видимо, не позвонит. Компромисс будет найден на ином уровне, в других сферах…» — подумал Скубилин.

Он понимал, что узнает лишь результат компромисса. Только цену, уплаченную ему.

«Цена эта не должна оказаться слишком низкой…»

В этот момент позвонил Жернаков. Едва услышав его, Скубилин понял, что не ошибся, спросил:

— Можно поздравить?

— Поздравь…

Голос замминистра в трубке слышен был отчетливо-хорошо, вплоть до старчески слабых тонов — этих размочаленных временем концов голосовой ткани.

Жернаков успел поправиться, находился в прекрасном состоянии.

— Ты был прав, Василий. Принесли мне эту филькину грамоту. Сами принесли… И извинились.

— Акт народного контроля?

— Да. Майор, который его составил, уже сдает дела. Я заявил: «В 24 часа чтобы и духа мерзавца не было в министерстве!» — «Мы уже распорядились, говорят, Борис Иванович. Ошибочка вышла…»

— Первый заместитель видел вас?

— Сам пришел. Цветочек принес… «Это, говорит, Вере Петровне. От Густава Гусака… Со встречи еду…» Врет, конечно! «Как дела, дорогой? Как здоровье?»

— Это он умеет.

— Ну! «Позвони, говорит, в Московское транспортное управление. Я не хочу включать большое прокурорское начальство…» — «Сделаем, говорю. Там у меня Вася Скубилин…»

— Короче, как я понимаю, с делом Гийо отбой?

— Все: отпускай его под подписку. Одним жуликом в Москве больше, одним меньше. Город особо не пострадает.

— Понял.

— Работникам ОБХСС всем благодарность и деньги. Деньги проведи как материальную помощь.

Скубилин не утерпел:

— Обо мне заикнулись?

— Главное тебе не сказал. Ты идешь замом к Бурыкину!

— Не понял! — В голосе прозвучала ртутная тяжесть. Бурыкин был всего-навсего полковником, начальником отдела в системе главного информационного центра. — На хрена, извините, козе баян?

— Сейчас поймешь. Бурыкин пробил управление. Писал, доказывал. Думал, для себя старается. Новая должность генеральская. Ты и возьмешь управление.

— А Бурыкин? Чтобы мне в затылок дышать?

— Нет Бурыкина — сгорел!

— Борис Иванович! Не знаю, что и сказать… Великое спасибо! От всего сердца!

— Вот и хорошо. Позвони мне вечером.

— А вы-то как, Борис Иванович! А то я все про себя! У вас-то как?

Жернаков уклонился:

— Ты меня знаешь. Людям будет хорошо, значит, и мне тоже. А со своими, с шатией-братией ты у себя разберись.

— Уже разбираюсь!

В приемной Скубилина скопилось много людей. Начальник управления не принимал.

Игумнов сидел рядом со старым, никогда не разжигавшимся камином, наследством дореволюционных хозяев особняка. Общая возня вокруг его не трогала.

«Паны дерутся, а у холопов чубы трещат…» Древняя, но вечно живая истина, — подумал он. — Между начальством пробежала кошка. Теперь Картузова пытаются достать через меня…

Сам Картузов тоже находился в приемной. По привычке разбежался было в кабинет, но секретарша остановила:

— Василий Логвинович просил никого не входить. Это касается всех.

Картузов только в затылке почесал.

В какую-то минуту из коридора возник Исчурков, дружески кивнул Картузову:

— Какие проблемы?

— Смотри, Исчурков, — смехом вроде пригрозил Картузов. — Власть переменится — и дня ты здесь не пробудешь.

Исчурков отшутился:

— А ты как хотел? На то и щука в море, чтобы карась не дремал! Василий Логвинович не приглашал еще?

Скубилин выдерживал их — не спешил принять. Кабинет его освобождался, и вновь в него кто-нибудь входил, вызванный по телефону.

Картузов давно уже отвык ждать в приемной, мыкался, не находя себе места. Исчурков, напротив, настроен был игриво.

— Очко играет… — заметил он по поводу Картузова. Потом оглянулся, посмотрел на Игумнова.

«Только бы он сейчас не заговорил со мной!..» — подумал Игумнов. Он боялся, что захлестывавшая его все сильнее ярость неожиданно вдруг прорвется. Готовый ответ крутился у него в голове: «Засунь себе язык в задницу, Исчурков!»

Время шло. Надо было заниматься Неудобновым и его другом — таксистом.

«А я сижу здесь, — подумал Игумнов, — и жду, когда генерал Скубилин, блудливый козел — достаточно взглянуть, на эту девицу в приемной, — накажет Картузова, решив мою судьбу…»

В приемной появилась еще женщина, ее видели впервые, спортивного сложения, в непривычном глазу берете, надвинутом на глаза, в длинном шуршащем платье с крутыми плечами, от «Бурды».

— Начальник управления у себя? — спросила она у Игумнова, он сидел против двери-шкафа.

Игумнов кивнул на дверь, и тут же под потолком приемной прозвенел звонок.

Секретарь вошла в кабинет и тотчас вышла, цокая каблуками.

— Начальник управления приказал зайти только подполковнику Картузову и Игумнову.

Игумнов пропустил начальство вперед, сделал несколько шагов по отдающему в розовое блестящему паркету.

Скубилин сидел за столом, обложенный папками.

— Проходите, проходите, орлы! А вы? — Женщина в берете проскочила вместе с ними. — Тоже ко мне?

— На одну минуту, товарищ генерал. — Бесстрашно улыбаясь, она достала из сумочки бумагу, протянула Скубилину. — Мне только рапорт подписать. На отпуск!

Она приблизилась, шурша платьем. Картузов и Игумнов продолжали стоять.

— Я — Сконина, мастер спорта. Числюсь милиционером батальона…

По договоренности с «Динамо» управление содержало их чемпионку. Ей шли все льготы, положенные милиционерам, — бесплатный проезд на городском и пригородном транспорте, а раз в год — билет в любое место Союза в купированном вагоне, не считая всего прочего. Ей проставлялись дежурства и выходные в постовой ведомости, и даже записывали доставленных ею нарушителей порядка.

Сконина оформляла проезд до Сочи, в санаторий.