Бронированные жилеты - Страница 12

Дог неприязненно посмотрел на пришельцев, хотел подняться, но тут же лег, до хруста выпрямил когтистые лапы.

Чернявый повернул голову.

- Гу-ляй, Дарби!.. - В голосе с хрипотцой слышалось раздражение.

Рядом с пассажиром Денисов увидел плетеный поводок с петлей на конце - удавку, резиновую поноску и намордник.

- Не бросится? - спросил Антон.

- Как себя будете вести!.. Английский дог! Чуть грубее сказал - уже амбиция. - Пассажир хохотнул. - Станешь мямлить, на голову сядет. В Англии лакеи их по пять часов кряду выгуливали.

Пес повернул брезгливую морду.

- Как же вы управляетесь?

- Приду с ночной и гуляю. Если днем работаю, хозяйка водит...

Во время разговора он адресовался к сотруднику милиции в форме и ни разу не взглянул на Денисова.

- Как он с другими собаками?

- Не знает страха.

- А насчет маленьких? - Антон возвышался на манер пагоды. Комнатных...

- Растреплет, - благодушно прохрипел чернявый.

- Ваша фамилия? - спросил Денисов. - Откуда вы?

Антон достал блокнот.

- Судебский... Иван Васильевич. Живу в Ступине, - он так и не взглянул на Денисова.

- Как полное имя собаки?

- Дарби-Воланд.

- Регистрацию прошли?

- В областном клубе каждый его знает...

- У вас не было конфликта во время посадки? Может, кто-то ударил собаку? Пнул?

- Хотел бы я посмотреть на того, кто это сделает!..

По какой-то причине Денисов был ему явно несимпатичен. Разговор не получился.

- До Астрахани?

- Да. Всегда рады. Дарби!

Дог заворчал, гулко хрястнул хвостом о пол.

- Допустим, это собака, о которой говорил Голей, - сказал Антон в коридоре. - Голея могла заинтересовать породистая собака. Что из того?

В тамбуре два свежеиспеченных лейтенанта разговаривали с электромехаником.

- Опять непорядок? - осведомился Денисов.

- Обрыв. - Электрику, казалось, прибавило спеси, с тех пор как они видели его утром. - А здесь не побриться - напряжения не хватает... - Он поиграл фибровым чемоданом с инструментами.

Лейтенанты молчали.

- Электрохозяйство образцовое, - заметил Денисов.

Электромеханик цыкнул зубом:

- Последняя перевозка...

В купе Сабодаш вернулся к разговору:

- Если бы Голей перед гибелью разговаривал о белых мышах или о саблезубых тиграх, ты, наверное, отправился бы в Африку.

- Может, в библиотеку. - Познакомившись с Судебским и его догом, Денисов как будто успокоился. - Поручиться за успех в нашем деле никто не может. Но за то, что ничего не будет оставлено без внимания, я отвечаю...

Ратц сел у дверей.

- Как бы вы охарактеризовали вчерашнюю обстановку в купе? - спросил Денисов.

Интересуясь происшедшим, Денисов вверг бухгалтера в центр лабиринта, предоставив ему отыскивать выход.

- Можно ее назвать дружеской? Или преобладала отчужденность?

Ратц покрутил головой.

- Отчужденности не было.

- Голей выглядел компанейским?

- Наверное, - бухгалтер немного успокоился, - вино, шампанское. Голей поцеловал женщине руку.

Своим тоном он дал понять, что не принимает экстравагантных замашек погибшего.

- ...В Нововиленском, когда провожали счетовода на пенсию. Школьников, председатель райпотребсоюза, поцеловал ей руку. Перед войной дело было. Шум, гвалт! - Казалось, Ратца ничего не интересовало, кроме воспоминаний сорокалетней давности.

- О чем с вами говорил Голей?

- Спросил, бывал ли я в Кировоградской области.

- Вы упоминали Каменец-Подольск?

- Он сказал, что был в Каменец-Подольске... - Старик не искал выход из лабиринта, Денисову предстояло заниматься этим самому.

- Голей выпил больше, чем другие?

- Я бы сказал: меньше. Голей нервничал. Руки!.. Он все время шевелил пальцами.

- Из-за чего произошла ссора?

- Он хотел отметить отъезд, я отказался!

Налицо была другая интерпретация, не та, которой придерживались его спутники. Помолчав, Ратц спросил:

- Деньги нашлись?

- Денег нет. В том-то и дело, что, кроме вас, их никто не видел...

- Восемь тысяч.

- Не ошиблись?

- Слава богу! Я бухгалтер!..

Денисов вернулся к разговору о купе, где совершилось преступление.

Все было важным и значительным там в поздний час, перед "третьей стражей", как называли его древние, делившие ночь на стражи в предвидении "татинных и убивственных дел".

- Из ваших попутчиков никто раньше не знал друг друга?

- Голей и Вохмянин? Мне неизвестно.

- Где вы сидели за ужином?

Ратц оглянулся, еще ближе подвинулся к двери.

- Женщина и Голей сидели там, у окна, напротив друг друга. Я здесь. На другой полке Вохмянин. Согласно билетам... Потом легли спать. Обычно у меня бессонница, а тут будто провалился! И пробуждение! Этого не объяснить... - Ратц серьезно посмотрел на Денисова. - Видели, как падают ящики? Или картонные коробки. Штабеля картонных коробок... Проходит трещина наискосок, и они валятся. Ряд за рядом.

- Давно это с вами? Как вообще себя чувствуете?

- Похудел сильно. Майки, пиджаки - все сваливается!

Был еще вопрос:

- Ваш ножик...

- Тоненький! С красной ручкой!

- Где он?

- Я давал его откупорить бутылки... - Ратц посмотрел на Денисова, потом на Антона. Маленькое лицо сжалось еще больше. - Вы нашли его? Ничего не помню...

Крохотной Тоновкой, заставленной платформами с пиломатериалами, закончилась Юго-Восточная дорога. Следующая станция - Умет - принадлежала Приволжской.

В Умете уже ждали, почту принесли в вагон. Радости от нее было мало. Телеграммы были те же, что и в Кирсанове, Москва продублировала их в два адреса на случай непредвиденных обстоятельств: о том, что Вохмянин пробыл в Москве не двое суток, как показал на опросе, а трое; а старший ихтиолог Плавич, чей адрес был в блокноте пострадавшего, никогда не слыхал о человеке по фамилии Голей.

Одну телеграмму Денисов отложил в сторону:

Это был ответ на только что состоявшийся разговор с Ратцем.

- Все? - спросил Денисов у посыльного.

- Все. - Посыльный вежливо откланялся: - Удачи в раскрытии тяжкого преступления!

Все было в лучших традициях транспортной милиции.

- Спасибо.

Вместе с Антоном Денисов подошел к тринадцатому вагону. Юную великаншу. Пятых, окружили пассажиры.

- Фокус-покус! - Мужчина в майке-сетке, в полосатых брюках, с венчиком редеющих медно-красных волос владел общим вниманием. - Выпью из бутылки, не раскупорив ее!

- Скажите! - Пятых хохотнула. - Не раскупорив...

- Пари!

Сабодаш, простая душа, заинтересовался:

- Это как?

- Показать, товарищ капитан? Подай вино! - крикнул мужчина кому-то в вагон. - Протокол не составите?

Из тамбура передали две бутылки "Марсалы", одна была раскупорена.

- Следите!

Он перевернул запечатанную бутылку - с наружной стороны в дне имелось едва заметное углубление. Мужчина налил несколько капель из второй бутылки, пригубил.

- Пью?

- Ну, дает магаданец! - объявила Пятых.

Вокруг засмеялись.

- Магадан - город без фрайеров... - он оборачивался во все стороны, показывая фокус-покус. - Условие соблюдено? Пью из неоткупоренной!

Двое его друзей - пожилой, со шрамом, и второй, в тельняшке, с металлической пластинкой на руке, - наблюдали за ним из тамбура.

- Игра слов... - Антон махнул рукой.

Колодки тормозов неожиданно скрипнули.

- Тро-га-ем-ся! - пропела Пятых. - Садитесь!

Денисов и Сабодаш прошли в служебку. Здесь было прохладнее, окно завешено мокрым одеялом. Рядом с распределительным щитом висел отрывной календарь. Денисов заглянул в него: