Бродяга (черновой фрагмент) - Страница 2

Сна разразился жутким хохотом. Это был еще один неожиданный и неуловимый переход. Иррациональный, необъяснимый страх вновь холодком пробежал по телу.

-- Если ты действительно абсолютное зло, зачем же пытаешься уничтожить во мне самого себя?

-- Неужели ты думаешь, что, рассказав тебе о Сна, я что-то меняю? Не думал, что ты настолько глуп. Ты же раньше знал обо мне, но вот я стою и смотрю на тебя как в зеркало. Не ври, что не слышал о Сна и не знаешь, что такое равнодушие.

Реальность потекла грязными потоками, и только в последний миг я понял, почему лицо Сна вызывало во мне странную жуть.

Как в зеркало...

Зеркало.

Часть первая. Наивный пилигрим.

В диалоге с жизнью важен не её вопрос, а наш ответ.

Марина Цветаева

Парень неспокойно ворочался во сне, блестящие капельки росы и утренний ветерок заставляли поеживаться его обнаженное, покрытое гусиной кожей тело. То и дело пробегала судорожная дрожь. Но вот веки задрожали, и он открыл глаза.

Ему было около шестнадцати или семнадцати, но, несмотря на хрупкое, на первый взгляд, телосложение, он не выглядел слабым, скорее жилистым. Легкий загар, за исключением белого следа от плавок. Черные, коротко остриженные волосы, были растрепанны и в них поблескивала роса. Скуластое лицо говорило о силе воли или пристрастии к жевательной резинке. Нос с горбинкой слегка сломан. Губы тонкие...

Проснувшегося звали Сергей, хотя от друзей он предпочитал кличку: Серый. Резко сев, он принялся ошарашено вертеть головой оглядываясь по сторонам. Парень явно был ошарашен столь необычным пробуждением.

Он неизвестно как оказался посреди лесной поляны, со всех сторон окруженной чащобой и, что самое удивительное, поблизости не было никаких признаков их вечерней гулянки: ни костра, ни мятой бумаги и консервных банок, ни самой палатки. Поляну покрывал ковер высокой травы и кустарник вперемешку с зарослями сорняка.

Прошлым вечером он с тремя друзьями поставили на берегу реки палатку и принялись за рыбную ловлю. Серый никогда не был фанатом рыбалки, поэтому, как стемнело, и следить за поплавком стало трудно, он завернулся в одеяло и завалился спать, а друзья остались у реки -- начиналась ночная поклевка.

Серый вновь оглянулся вокруг в надежде увидеть хотя бы следы лагеря, но вокруг по-прежнему покачивалась трава, да шумел птичьим гамом недалекий лес. Но вот озадаченное выражение на его лице сменилось пониманием, и он, вскочив, закричал:

-- Ну, жмурики, я вам устрою!

"Это, конечно, оригинально и со стороны даже смешно, но если бы эти шутники оставили мне хотя бы трусы, можно было бы повеселиться вместе с ними. Но чтобы совсем голышом затащить неизвестно куда -- это уже перебор!" В то же время Серый понимал: участвуй он в подобной шутке, сам бы ничего не позволил оставить на жертве. Улыбка скользнула по его лицу, стряхивая росу и зябко поеживаясь, парень направился к ближайшим кустам соорудить какое-нибудь подобие набедренной повязки.

Далеко они меня не перетащили, думал Серый, пристраивая себе на бедра лопухи. Небось наблюдают сейчас за мной и качаются со смеху. Ну, ничего, я им тоже устрою, когда вернусь в лагерь. Он, скорее всего где-то на севере -- не тащили же они меня ночью через реку.

Пытаясь сориентироваться, Серый взглянул на восток. Сперва он подумал, что с солнцем творится что-то непонятное: красное и раздувшееся оно грозно выглядывало из-за черных верхушек деревьев. В окружении багровых облаков над горизонтом величественно поднималось... что? Серый вдруг понял: Это не Солнце.

Как же так? -- растеряно подумал он, -- Откуда? Так не бывает. Не бывает такого большого Солнца!!! -- Жуткий холодок пробежал по спине Серого, заставив его передернуться, словно от озноба.

Сердце его сорвалось и полетело в темную пропасть. Из горла вырвался сдавленный крик, и дикий ужас заколыхался в глазах, сжимая горло и заливая слабостью все тело.

-- Нет! Не надо, нет... -- он застонал, опустился на землю и спрятал лицо в ладонях, -- Мама, как же... -- бессвязно бормотал он. Мутные мысли путались в голове, а тело сжалось в маленький комочек. Только ветерок перебирал ветки кустарника и пускал по траве легкие волны, да где-то щебетала птаха.

Серый вспомнил, как когда-то в детстве заблудился в парке, и все за него жутко испугались, а он вышел сам и вывел какую-то девчонку, став чуть ли не героем семейных легенд. А теперь? Тогда было страшно, а сейчас просто жутко. Нет -- невыносимо жутко. Хуже, чем на луне -- оттуда хотя бы Земля видна. Один, один на весь мир. И как же мама? Никто не будет знать, что со мной. Они будут переживать... Серого охватила тоска и отчаяние. Отец окончательно поседеет.

-- Нет выхода, нет... -- слышалось бессвязное бормотание. Наконец парень опустил руки и вновь огляделся вокруг. Непреодолимая тяжесть легла на сердце. Все выглядело теперь совсем иначе.

Если над головой не Солнце, то под ногами не Земля, а чужой и неизвестный мир, из которого нет возврата. Это хуже, чем необитаемый остров. Там хотя бы есть надежда, что тебя спасут.

-- Занесло же меня сюда как-то. Должен быть выход, -- смутное ощущение кошмарного сна не покидало Серого.

Парень любил цивилизацию со всеми её удобствами и возможностями. Если он и мечтал стать первопроходцем, то обязательно с комфортом и в как можно большей компании. Ему отчаянно хотелось домой, и невозможность этого все сильней угнетала и повергала в отчаяние.

Поднявшись на ноги, он, сломя голову, бросился в чащу, сам не понимая, что бежит от своего страха. Многие пытались убежать от себя, но мало кто преуспел. У Серого все было еще впереди. И он бежал.

Ворвавшись в заросли кустарника, парень оцарапал лицо и руки, но даже не замедлил бег. Он ломился напролом, не замечая, что теряет силы на борьбу с колючками, которые гораздо легче обойти. Ему хотелось прорываться и ломать, ему нужна была хоть какая-нибудь победа.

Постепенно безнадежность уступила место упорному стремлению жить, мысли начали проясняться, и, хотя легче не стало, но парень начал воспринимать окружающее.

Пот жег исцарапанные плечи и грудь, сбитые и исколотые сучьями ноги отдавались тупой болью. Серый перешел на ходьбу. Мысли о родителях ледяными ручейками холодили сердце. Ребята вернуться, а меня нет, -- с ужасом думал Серый. -- Мама, она же не выдержит. Ну почему-у-у?

Стон сорвался с его дрожащих губ, и светлые дорожки прочертили пыль на щеках.

Пробираясь между корнями поваленных деревьев и цепким кустарником, он разбил в кровь пальцы ног, все тело его покрылось ссадинами и волдырями от едких укусов мошкары. Жажда и духота туманили сознание, но от этого становилось даже легче: отступали мучительные мысли о доме. Серый исступленно продирался вперед, все чаще спотыкаясь и падая. Так продолжалось несколько часов, но парень не замечал хода времени, его сознание почти ничего не воспринимало.

Неожиданно Серый словно бы наткнулся на невидимую преграду, в его глазах начали просыпаться искры мысли. Перед ним из земли, раскинув узловатые корни, торчал пень. Самый обыкновенный пень, но с ровным срезом. Его спилили! Это означало, что где-то здесь были люди!

-- Люди... Я спасен, -- Серый обессилено опустился на пень -- многочасовая гонка по лесу давала себя знать навалившейся усталостью и тупой болью в мышцах ног.

Несмотря ни на что в нем просыпалась надежда, и вместе с ней возвращались силы, с глаз спала пелена безнадежности. Он заметил, что дышит тяжело и хрипло, а грудь вздымается часто и судорожно. Весь исцарапанный и искусанный комарами, с разбитой в кровь правой ногой и разодранным коленом он еле держался на ногах, но на губах его блуждала улыбка. Серый попытался вспомнить, когда же он поранил ногу, но тут же забыл о ней и начал торопливо оглядываться в поисках тропинки или хотя бы признака пути, которым ушли люди.