Британские СС - Страница 5

– Так, значит, сердце пробила первая пуля, не вторая?

Доктор по-прежнему сидел, вальяжно развалившись на диване, только теперь скрестил стопы вытянутых ног.

– Да. Если бы сердце еще билось, было бы больше кровавой пены из пробитого легкого.

– Вот как, – произнес Дуглас.

– Он уже падал, когда убийца выстрелил во второй раз. Вероятно, поэтому пуля и прошла выше.

– Ясно.

– За последний год я насмотрелся достаточно огнестрельных ран, чтобы стать в этой области почти экспертом. Орудие – пистолет, девятимиллиметровые пули вы достанете, когда поковыряетесь под этими чудовищными полосатыми обоями. Я считаю, искать надо отставного военного, который часто бывает в этом доме и открывает своим ключом. И наверняка он левша.

– Неплохо, доктор.

Уловив сарказм, Гарри Вудс на секунду оторвался от изучения содержимого карманов убитого.

– Вы знаете мои методы, Ватсон, – ответил доктор.

– Значит, раз убитый в верхней одежде, вы решили, что он вошел с улицы и нарвался на убийцу, поджидавшего в кресле у камина. По тому, как прошла пуля, вы сделали вывод, что убийца левша.

– Хороший табак, – констатировал доктор, держа сигарету перед собой и любуясь на струйку дыма, поднимающуюся к потолку. – Не скупятся для вас немцы, чего уж там.

– А к отставным военным вы его приписали, потому что он попал в сердце с первого выстрела.

Доктор затянулся и кивнул.

– А вы не обратили внимания, что мы все сейчас в верхней одежде? Потому что тут холод собачий, газового отопления нет и не предвидится. К тому же не всякий солдат настолько хорошо стреляет. Из пистолета таких стрелков вообще один на миллион. Вы утверждаете, что у преступника был ключ, потому что на двери нет следов взлома. Но любой мой сержант вскроет такую дверь с помощью полоски целлулоида быстрее, чем ключом, и вообще без шума.

– О… – только и сказал доктор.

– Каково было время смерти, по вашим оценкам?

Все медики ненавидят гадать о времени смерти, и этот постарался выразить досаду всем своим видом.

– Ну я могу назвать цифру, – протянул он, пожимая плечами, – и накинуть еще сверху для спокойствия.

– Давайте-ка вы назовете нам цифру, док, и ничего не будете накидывать, – предложил Дуглас.

Не вставая с дивана, доктор затушил сигарету пальцами и отправил окурок в помятую табачную жестянку.

– Я измерил температуру тела сразу по прибытии. Обычно считают так: в час тело остывает на полтора градуса по Фаренгейту.

– Да, слыхал о таком, – произнес Дуглас.

Доктор невесело усмехнулся, убрал жестянку в карман шинели и уставился на свои вытянутые ноги.

– Получается, между шестью и семью часами утра, – заключил он.

Дуглас взглянул на дежурного сержанта.

– Кто сообщил о трупе?

– Сосед снизу каждое утро приносит ему бутылку молока, – с готовностью отрапортовал сержант. – Дверь была не заперта. Кордитом не пахло.

Доктор фыркнул со смеху, закашлялся и постучал себя по груди.

– Кордитом не пахло, – повторил он. – Неплохо, неплохо. Это надо запомнить.

– Вы поразительно мало знаете о полицейской работе, док, – сказал Дуглас. – Особенно для штатного медика. Позвольте, я вам объясню. Вот этот сержант – офицер, которого я впервые вижу, – тактично намекает мне, что, по его мнению, смерть наступила раньше. Гораздо раньше, док.

Дуглас прошел к расписному буфету и открыл дверцы. Внутри обнаружилась впечатляющая коллекция спиртных напитков. Дуглас взял бутылку виски, без удивления отметил на большинстве этикеток надпись «Разлито специально для вермахта», поставил бутылку на место и закрыл буфет.

– Вам знаком термин «трупные пятна», док? – поинтересовался он.

– Смерть могла наступить раньше, – признал доктор еле слышно.

Разумеется, от него не укрылись синюшные пятна от перемещения крови под воздействием силы тяжести. Теперь он собрал ноги и сидел прямо.

– Раньше, но не ранее полуночи?

– Не ранее полуночи.

– Другими словами, смерть наступила во время комендантского часа.

– Весьма вероятно.

– Весьма вероятно, – саркастично повторил Дуглас.

– Определенно во время комендантского часа, – подтвердил доктор.

– В какую игру вы тут пытаетесь играть, док? – спросил Дуглас, не глядя на него.

Он прошел к камину и стал рассматривать груду сожженной бумаги. До блеска начищенная медная кочерга была перемазана в саже. Кто-то очень постарался, чтобы каждый листок сгорел дотла. Дуглас опять сунул руку в ворох перистой золы. Толстенная пачка писчей бумаги. Полностью прогорела и полностью остыла.

– Что у него в карманах, Гарри?

– Удостоверение личности, восемь фунтов, три шиллинга и десять пенсов, связка ключей, перочинный нож, дорогая авторучка, носовой платок без отметок прачечной и железнодорожный билет из Брингл-Сэндс до Лондона и обратно.

– Это все?

Гарри знал, что далее напарник пожелает взглянуть на удостоверение личности, и передал его, не дожидаясь просьбы.

– Путешествует налегке, – заметил он.

– Или карманы уже обчистили, – вставил доктор со своего дивана.

Гарри встретился взглядом с Дугласом, в его глазах был намек на улыбку.

– Ну да, или карманы уже обчистили, – сказал ему Дуглас.

– Или так, – согласился Гарри.

Дуглас раскрыл удостоверение личности. В нем значилось, что его владелец является бухгалтером в возрасте тридцати двух лет, проживающим в городе Кингстон, графство Суррей.

– Кингстон, – проговорил Дуглас.

– Ну да, – кивнул Гарри.

Они оба понимали, что это может означать. Государственный архив Кингстона был уничтожен в ходе боев, и теперь этот город очень любили вписывать в свои произведения умельцы, промышляющие подделкой документов.

Спрятав удостоверение в карман, Дуглас повторил вопрос:

– В какую игру вы тут пытаетесь играть, док? – Он посмотрел на доктора, ожидая ответа. – Зачем вводить меня в заблуждение насчет времени смерти?

– Да так, по глупости. Просто если кто-то приходит или выходит после полуночи, соседи обязаны докладывать в полевую жандармерию.

– А откуда вам знать, что они не доложили?

Доктор поднял обе руки и улыбнулся.

– Просто догадка.

– Видимо, на основании того, что ваши соседи в таких случаях обходятся без доклада? А какие еще правила они имеют привычку игнорировать?

– Ну вы народ! – возмутился доктор. – Хуже чертовой немчуры! Да я бы лучше с гестапо перемолвился, чем со сволочью вроде вас! Они хоть не будут выворачивать наизнанку все мои слова!

– Не в моей власти лишить вас шанса перемолвиться с гестапо, – заметил Дуглас. – Однако просто ради удовлетворения моего праздного любопытства скажите, доктор: откуда ваша уверенность в том, что методики допроса, принятые в этом ведомстве, понравятся вам больше? Основывается ли она на вашем личном опыте или вы опираетесь на свидетельства третьих лиц?

– Ладно, ладно, – вздохнул доктор. – Предположим, три часа ночи.

– Так-то лучше, – одобрил Дуглас. – Теперь будьте любезны осмотреть труп как следует, чтобы нам не сидеть тут впустую в ожидании патологоанатома, а я забуду все глупости, которые вы тут успели наговорить. Но если умолчите хоть о чем-то, я доставлю вас в Скотленд-Ярд, и уж там вами займутся по полной программе. Вам ясно?

– Мне ясно.

– Внизу какая-то дама, – сообщил дежурный сержант. – Пришла забрать что-то из антикварной лавки. Я велел констеблю попросить ее дождаться вас.

– Очень хорошо, – похвалил Дуглас.

Доктора он оставил осматривать труп, пока Гарри Вудс изучал содержимое секретера.

Сотни подобных антикварных лавок расцвели пышным цветом после бомбежек и массового бегства из графств Кент и Суррей во время долгих ожесточенных боев. Курс немецкой марки был искусственно задран, и оккупанты слали антиквариат домой чуть ли не вагонами. Люди предприимчивые неплохо на этом наживались, однако не требовалось разбираться в экономике, чтобы понимать: богатство утекает из страны.