Бремя русских - Страница 5

А вот русские – совсем другие. Если они предоставят нам всю необходимую помощь… А наш новый король будет потомком не только Эдуарда Брюса, но и прапрадеда последнего короля Эйре Бриана Бора, одного из величайших королей всей Ирландии. Вот тогда мы, возможно, получим ту самую фигуру, вокруг которой можно будет объединить всю Ирландию без разделения на образованных горожан и неграмотных поселян, а также без различия клановой принадлежности.

Когда я поделился своей идеей с югорусским канцлером, тот подумал, и сказал:

– Знаете, Джон, это интересно. А как вы думаете, остальные ваши соратники согласятся на такой ход?

– Не знаю, – ответил я, – но думаю, что да. Особенно, если мы освободим Ирландию, сражаясь под его знаменами.

– Или, тем более, под его личным командованием… – задумчиво сказал канцлер, – Ладно, Джон, посмотрим.

Виктор, однако, сначала принял эту идею, как говорят русские, в штыки.

– Джон, да какой я, в задницу, ирландский король? Я русский?! Понимаешь? – недовольно сказал он. – Мало ли что мой предок когда-то был вашим королем – так это было так давно, что уже никто и не скажет, что это было на самом деле…

Но после моих длительных уговоров и, самое главное, после одного продолжительного разговора с канцлером Тамбовцевым Виктор все-таки согласился возглавить нашу борьбу, и сесть после победы над англичанами на ирландский трон. Причем, судя по его словам, приказ поступил с самого верха, где ему было сказано: – «Надо, Федя, надо!» При чем тут какой-то Федя, я до конца так и не понял.

Виктор захлопнул учебник, взял в руки гитару и запел что-то грустное, но берущее за душу: «И вот опять вагоны, перегоны, перегоны, и стыки рельс отсчитывают путь…». Так он перевел с русского на английский исполняемую им песню.

Да, поет он хорошо – что тоже немаловажно для ирландца. Конечно, гитара – не арфа, но и на ней можно наигрывать жигу или рил. Дорога нам предстоит неблизкая, попробую научить его ирландским песням; будущий ирландский король обязан знать музыку своей страны.

И тут я вдруг подумал: еще совсем недавно ирландская независимость для меня была чем-то вроде надежды на царствие Небесное – я верил, что оно придет, но будет это нескоро, и я до этого счастливого времени не доживу.

А вот теперь я был уверен в том, что Ирландия уже в следующем году станет свободной, и возблагодарил Господа за то, что он послал нам этих безбашенных русских. Мы, ирландцы, совершенно такие же, и если я смогу хоть как-нибудь повлиять на это, то Ирландия всегда будет лучшим другом России. Мы, ирландцы, умеем помнить добро.

Сегодня на прием у меня записан статский советник Илья Николаевич Ульянов. Недавно я пригласил его в Константинополь, предложив пост министра просвещения Югороссии. И я очень рад, что обремененный большой семьей Илья Николаевич все же решился приехать по моему приглашению. Хотя, как доложили мне с таможни, прибыл он сюда пока лишь собственной персоной. Видимо, семью в дальнюю дорогу брать он пока не рискнул. В общем, с его стороны это вполне правильное решение.

Моя секретарша позвонила мне из приемной и низким грудным голосом сказала, что господин Ульянов уже находится там, и ждет моего приглашения.

– Пусть войдет, Дашенька, – ответил я, – и принесите нам чаю.

Внешне Илья Николаевич был очень похож на фотографии, которые мне приходилось встречать в книгах, посвященных его знаменитому сыну. По чуть скуластому лицу и характерному разрезу глаз можно было сделать вывод о его восточных корнях. Я вспомнил, что предки Ильи Николаевича по материнской линии происходили от крещеных калмыков. Но, как бы то ни было, Илья Николаевич стопроцентный русский. Русский – это не национальность, русский – это состояние души.

– Добрый день, Илья Николаевич, – вежливо поздоровался я со своим гостем и представился: – Я Тамбовцев Александр Васильевич. Ну, а должность мою вы, наверное, уже знаете.

– Да, Александр Васильевич, знаю, – живо ответил Илья Николаевич. – Скажу сразу, что приехал сюда потому, что меня больше всего заинтересовало ваше предложение о введении в Югороссии всеобщего начального образования. Я здесь уже второй день, немного осмотрелся и понял, что задача эта будет архисложная.

– Согласен, – кивнул я, – но при этом эта задача еще и архиважная.

– Разумеется, – ответил мне Ульянов. – Но ведь у вас здесь просто вавилонское столпотворение. Тут и русские, и болгары, и греки, и турки. Это я только тех, кто населяет Югороссию в значительных количествах. И как тут проводить обучение, если даже не знаешь – на каком языке его проводить?

– Вы правы, Илья Николаевич, – ответил я, – все обстоит именно так, как вы говорите. Только деваться нам некуда – население наше должно уметь хотя бы для начала читать и писать. Разумеется, в большей части своей по-русски. Впрочем, и местные языки не будут забыты. Но общегосударственный язык у нас русский. Ведь после тех трагических событий, которые произошли здесь совсем недавно, согласитесь, трудно заставить турка и болгарина общаться друг с другом на их родных языках. А русский язык нивелирует всю их прежнюю вражду, хотя забудется она не скоро. Впрочем, поживем – увидим.

В этот момент Дашенька вкатила в кабинет столик с двумя пиалами и горкой восточных сладостей. Потом она принесла горячий чайник с заваркой. Улыбнувшись, длинноногая красавица разлила чай по пиалам. Одуряюще запахло лимоном и чем-то еще, неуловимо восточным.

Илья Николаевич, по жизни прекрасный семьянин и верный муж, с удивлением и восхищением посмотрел на мою секретаршу, но воздержался от комплиментов и комментариев.

Я усмехнулся. Да, для большинства приезжих «с большой земли» вид наших девушек – как выстрел картечи в упор. Такое в Европе будет еще не скоро. Впрочем, возможно, под нашим влиянием эмансипация женщин там произойдет гораздо раньше, чем в реальной истории.

Но, как поется в песне наших времен, «первым делом самолеты»…

– Илья Николаевич, – сказал я, – сейчас мне хотелось бы поговорить с вами об образовании, массовом всеобщем и начальном… Наступили времена, когда неграмотный человек уже не может рассчитывать на достойное место в обществе. А посему министерство, которое вам предстоит создать…

– Создать? – удивленно переспросил Илья Николаевич.

– Да-да, именно создать, ведь вашего министерства пока еще не существует, – «утешил» я Илью Николаевича, – и вам придется все начинать с нуля.

Что же вы хотите – наша Югороссия существует всего три месяца, и все это время она почти непрерывно воевала. Но пришло время заняться и народным образованием. Конечно, вы получите от нас всю возможную помощь, начиная от денег и кончая кадрами, которые составят костяк вашего министерства.

Не буду скрывать, что позднее, на основании вашего опыта император Александр Третий развернет в Российской империи похожую программу… Проблемы у Большой России почти такие же, как и у Югороссии, а вот масштаб неизмеримо больше.

– Да? – удивился Илья Николаевич. – Абсолютно не представляю сходства вашей многоязычной Югороссии и Российской империи.

– Сходство имеется, – сказал я, – ведь в России проживает около двух сотен различных народностей, включая и те, чьи языки считаются изолированными и не похожими ни на какие другие. Да и местные говоры великороссов зачастую настолько различны, что архангелогородский помор порой плохо понимает речь уральского казака. Все это придется нивелировать и приводить к общему знаменателю – литературному русскому языку, при этом бережно сохраняя местные языки и диалекты. Единство в многообразии. Ну, до России еще не скоро руки дойдут, а пока давайте поговорим о Югороссии.

Я вздохнул:

– А начать вам, Илья Николаевич, придется с ликбеза…

– Простите, не понял, с чего начать? – изумленно переспросил Ульянов.

– Ликбез, – ответил я, – означает ликвидацию безграмотности всего населения. Она и должен стать первой ступенькой к всеобщему начальному образованию. А потом и к всеобщему среднему…