Братство - Страница 6

Ну и компания. Как в комиксах.

Осмотревшись, Степан положил диктофон на стол и с силой растер лицо ладонями. Даже в самых фантастических снах ему не доводилось видеть ничего подобного. А может, все вокруг и есть сон?

Он ущипнул себя и зашипел от боли. Да нет, всё реально.

Когда все расселись, шурша, покряхтывая и косясь на новичка, одно место почему-то осталось не занято. Журналист хотел было спросить, зачем же его усадили на табурет, если есть свободный стул, но не набрался смелости.

Щетинистый посмотрел на Степана, налил себе стопочку и велел мужику в темных очках:

– Кибби, передай-ка новичку тару.

– Я, в общем-то, не любитель, – скромно сказал Степан.

– Профессионал, что ль? – ухмыльнулся щетинистый.

– Нет, вы меня не так поняли. Я не пью.

– Стёпик не пьет! Стёпик не пьет! – затрещал Бюргер.

– Хлебни-ка, – строго сказал бородатый детина, поправив шлем. – А то Кулио рассердится.

Щетинистый подумал и кивнул:

– Рассержусь. Раз уж пришел, не надо модничать. Такой путь все-таки проделал, окосеть можно. Я б на твоем месте забил на эту затею. Так что – давай за знакомство, Стёпа. Не бойся, нектар проверенный. Даже у Кибби от него потроха не ржавеют.

Степан вспомнил, что дорога действительно выдалась нелегкая и соблазнов вернуться было хоть отбавляй. Он поставил диктофон на паузу, взял предложенную стопку. Зажмурился и выпил.

Водка огненным шквалом прокатилась по пищеводу и устроилась в желудке. Степан шумно задышал, смахнул выступившие слезы и жестом попросил запить. Детина в шлеме протянул ему соленый огурец. Степан захрустел.

Ничего не поделаешь. Чтобы внедриться в группировку и стать своим, надо играть по предложенным правилам.

– Еще, – сипло сказал он.

Щетинистый хмыкнул и наполнил стопку.

Степан зажмурился пуще прежнего и выпил. А затем он накатил еще одну, а потом, встряхнув головой, жахнул еще две и только после этого позволил себе съесть следующий огурец.

Прислушался к ощущениям: ничего особенного, только внутри приятно потеплело и надоедливые искры, наконец, перестали кружить перед глазами.

– Уважаю, – похвалил щетинистый. – А говорил – язвенник.

– Я не язвенник, – возразил Степан и неожиданно громко икнул. Стушевался, культурно прикрыл рот ладонью.

Щетинистый еще какое-то время изучал его взглядом, а потом, видимо, приняв решение, скомандовал:

– По порядку, с левого края стола. Представьтесь стажеру.

– Один момент – Степан потянулся за диктофоном.

– Выбрось эти запчасти, – посоветовал детина в шлеме.

– Почему запчасти? – не понял Степан.

Тот легко взмахнул огромной дубиной, будто тросточкой, и обрушил сучковатый конец на диктофон. Хрустнуло. Посуда на столе подпрыгнула.

Журналист опешил.

– Говорю же – запчасти, – пожал плечами детина, прислоняя дубину обратно к стулу.

– Хорош шуметь, – нахмурился щетинистый. – Знакомимся. Поехали по часовой стрелке.

Бородатый детина молча указал на Бюргера, который сидел слева от него. Бюргер представляться не стал, лишь посмотрел исподлобья на Степана и буркнул:

– Познакомились уже.

– Бюргер, – незамедлительно отрекомендовал его щетинистый. – В Берлине мы его взяли. Сняли с горящего Рейхстага, обвязанного динамитными шашками. Еле успели! Чуть всю победу русским не испоганил, контра. Утверждает, будто Красной Армии помочь хотел. На самом деле его свои же фрицы динамитом обложили и загнали на высоту за то, что продал полякам боезапас целого полка.

– Кулио, прекрати, – набычился Бюргер.

– Притухни, дезертир. Кто тебя спас? Сейчас бы несколько атомов твоего никчемного мозга разлетались по Вселенной и вносили свой вклад в общую энтропию.

Бюргер понуро уставился на банку с огуречным рассолом.

– Деньги любит, спекулирует чем попало, – как ни в чем не бывало продолжил Кулио. – Да ты, Стёпа, наверное, уже понял. Мы же строго секретная организация, стараемся не палиться.

Он одарил пунцового арийца испепеляющим взглядом.

– Ну что ты взъелся! – не выдержал виновник рекламной акции. – Ну не буду я больше.

– А больше и не надо, идиот. Теперь только успевай ворота отворять. Тьфу в твою продажную душу! – Кулио перевел дух. – Управы на вас нет. Ладно, дальше давайте.

Степан покосился на бородатого детину, все еще не понимая, что побудило этого вышибалу так грубо поступить с его аппаратурой. Потом перевел взгляд на обломки диктофона и огорченно покачал головой. Жалко, дорогой был.

– Маньякюр, морской волк, – представился кудрявый тип с повязкой на глазу. – Приятно видеть вас в наших водах, сударь.

– На рифы не напорись, – ввинтил посрамленный Бюргер, двигая к себе тарелку с рисовой кашей. – Понаехал, блин.

– Маньякюр, – пояснил Кулио, не обратив внимания на ворчание Бюргера, – галантный, но не советую нарываться, когда не в духе.

Маньякюр встряхнул кудрями, достал пилку для ногтей и принялся ковырять ее кончиком в зубах.

В это время Бюргер попытался умыкнуть ложку каши из чужой миски, за что схлопотал подзатыльник от тихого на вид мужчины в кимоно.

– Самурай, – представился восточный мужчина. – Отчаянный.

– Какой? – переспросил Степан, решив, что ослышался.

– Отчаянный, – вкрадчиво повторил Самурай.

– Отчаялся найти равновесие во Вселенной, баланс между инем и янем, – любезно растолковал Кулио. – Это и привело его в нашу скромную тибетскую хижину.

– Я готов познать истину, – незамедлительно уточнил Самурай, поправив элегантные очки. – И я сделаю это.

Для пущей убедительности он продемонстрировал саблю весьма внушительных размеров и добавил:

– Я разрешу вечное противостояние добра и зла. Или разрушу.

– Кто бы сомневался, – проворчал Бюргер, потирая затылок.

Степан спросил:

– М-м… э-э… уважаемый господин Самурай, я раньше полагал, что воины-самураи носят катаны, а не сабли. Неужели я неправ?

– Я обрусел, – отрезал Самурай и ловко насадил на кончик лезвия огурец.

Поднялся бородатый детина в скандинавском шлеме и прогремел на всю залу:

– Викинг. Гордый Викинг.

– Моя левая рука, – представил его Кулио. – Шарахнет – мало не покажется. Но зря, в основном, не бьет. Учти.

Степан вновь покосился на расплющенный диктофон. В носу засвербело, и он чихнул.

– Братушки, можно я ему по маковке садану, а? – немедленно оживился Викинг, поднимая увесистую дубину. – Сами посудите: чихнул и не вытерся. Вторую обувь не догадался с собой захватить и стопку вон не до конца допил.

Степан съежился. Сглотнул, почувствовал предательскую дрожь в коленях. Сидеть вот так, под занесенной дубиной, было крайне неуютно.

– Викинг, это мелочи, – смилостивился Кулио. – К тому же Стёпа новичок. Он еще не знаком с перечнем твоих капризов.

Викинг опустил дубину и демонстративно отвернулся. Сделал вид, что изучает настенные часы с кукушкой. Было слышно, как он бормочет себе под нос: «Подумаешь… Бабахнул бы разок по черепушке – не убил бы, чай. Нежности какие манежности».

– Меня пока пропустим, – продолжил Кулио. – Вот моя правая рука – Киборг. Кибернетический организм, наполовину человек, наполовину машина. Друзья зовут его Кибби. Сразу предупрежу: у него мало друзей.

– А киборги разве существуют? – засомневался Степан. – Это же вроде как – фантастика.

Крепыш в кожанке крутанул на пальце пистолет, медленно снял темные очки, и Степан увидел пульсирующий красный зрачок в одном из глаз.

– Зря. Ты. Так, – жестко чеканя каждое слово, сказал Киборг.

– И впрямь зря, – согласился с ним Кулио. – Стёпа, если хочешь дружить с Кибби, так не говори. Ну сам посуди, какая фантастика? Мы нашли его в одном из вариантов будущего и перенесли сюда в одноразовой хронокапсуле. Расслабься, он хороший. Гуманный.

Степан отвел взгляд от красного глаза Киборга.

Наверное, всё вокруг – серьезная галлюцинация. Ну, конечно! Ведь его предупреждали, что кошмары – один из возможных симптомов кислородного голодания.