Братство - Страница 13

– Нет, – быстро сказал Степан.

– Тогда шлепай быстрей и улепетывай к своему Братству.

Она снова надула щеку.

Готовый провалиться со стыда под землю, Степан легонько дотронулся кончиком мухобойки до лица горгульи. Тетя Эмма неожиданно громко заверещала, свалилась наземь, схватилась почему-то за живот и стала стонать.

– С вами все в порядке? – не на шутку перепугался Степан, помогая горгулье подняться.

– Нет, погибаю. Вызывай «скорую», – язвительно бросила она, взбираясь на насиженный валун. – Воистину, Братство верно себе: исключительных идиотов где-то находит.

У Степана отлегло от сердца, когда он увидел, что старуха в норме.

– Плесни-ка мне трошки, юноша. Как тя зовут-то?

– Степан, – сказал Степан, наливая в стакан на пару пальцев.

– А меня тетей Эммой кличут. Я горгулья. Да чего ты там набулькал-то? На раз понюхать. Не жалей напитка. Краткая биографическая справка: отсиживаюсь в пещере сотнями лет, по ночам к Нам-Цо за рыбой летаю, раз в неделю мотаюсь в Лхасу за вискарем да книжками. Временами от нечего делать мальцов в окрестных монастырях пугаю. Молодые послушники – изверги, честно говоря. Кто шестом огреет, кто маваши-гери впаяет. Никакого уважения к древности.

– А наши-то почему вас мочить ходят?

– Старая это история, – нехотя сказала горгулья, глотая виски и в очередной раз оплевывая бедный сталагмит. – Кулио когда на Землю зашвырнули… кхе-кхе… он, конечно, первое время злой, как собака, был. Мимо моего логова на гравилете своем навороченном пролетал как-то. В общем, йоптыть, порядочно тогда бока он мне намял за то, что я его в шутку падшим богом назвала. Подумаешь – цаца.

За спиной горгульи, из прохода показались физиономии Шу и Бюргера, жутко подсвеченные снизу керосиновым огнем.

Степан содрогнулся от неожиданности.

– Керосин горит, а сосульки не тают, – заметил предприимчивый ариец. – Сказочно как-то. Может, стоит запатентовать фишку и продать в какой-нибудь парк развлечений?

Довольный своим открытием, он панибратски толкнул локтем Мага Шу и подмигнул Степану.

– Это не сосульки, а сталактиты и сталагмиты, – невозмутимо поправила горгулья, не оборачиваясь. – Они не изо льда, а из минералов всяких, дубина. Бюргер, ты все такой же бессердечный торгаш. Ну, чего вы там топчетесь, следопыты хрекх… кхе-кхе… хреновы? Заходите уж, коли приперлись.

Бюргер и Маг Шу вошли в зал.

– Здаровки, тетя Эмма, – сказал Шу. – Полтаха есть?

– Привет-привет. А мне ты, кстати, червонец должна, – поддакнул Бюргер.

Горгулья вздохнула и сказала, обращаясь к Степану:

– Вот лет через десять и ты, милок, таким же наглым станешь.

– А что же дальше было, после инцидента с Кулио? – спросил Степан, которому не терпелось дослушать историю до конца.

– Дальше… – тетя Эмма поскребла в лохматом затылке. – Дальше он эту вот свору лузеров вербовать начал. И каждого новенького, конечно, ко мне присылал. На бой. Помню… кхе-кхе… каких трендюлей Викинг получил. О, йоптыть, куда я ему дрын засунула! Кто с дрыном, говорю, придет, у того от дрына и запор случится. Ну а потом решила: зачем людей калечить, лучше поддаваться буду. Кулио, япона сковородка, со своими капризами надоел уже, честно говоря… кхе-кхе… «Иди горгулью завали, иди удаль покажи!» А о немощной тетушке Эмме кто-нибудь… кхе-кхе… подумал? Хрен… кхе-кхе… хренов ларингит.

– Ладно, теть Эмм, не серчай, – примирительно сказал Шу. – Этот кандидат – последний. Кулио обещал. Привет тебе передавал. Я вот тут тоже… – Он зашуршал складками плаща. – Ликерчика наколдовал. Твоего любимого, мятного.

– Ставь, Шу, свой ликерчик, – махнула крылом горгулья, – и канайте отседова, чтоб глаза мои близорукие вас не видели.

Бюргер взял Степана под локоток, и они двинулись к выходу.

– Спасибо тебе, тетя Эмма, – расчувствовался Степан, оборачиваясь и замечая, как горгулья снова нахохлилась на своем валуне. – Я тебя никогда не забуду.

– Валите, валите… кхе-кхе… Частная собственность, между прочим.

– Масленица скоро! – запоздало крикнул Шу в полумрак пещеры. – Блинчиков бы! С коноплей пещерной! Слышь, теть Эмм?..

Тетя Эмма уже не слышала. Из ее логова доносился болезненный кашель и шорох крыльев. На стенах извилистого коридора дрожали отсветы и кривлялись густые тени. Говорить больше не хотелось.

Вскоре показался выход. Степан оглянулся в последний раз и поспешил на свежий воздух.

На улице уже стемнело.

– Ну что, Стёпик-попик, завалил горгулью? – усмехнулся Бюргер. – Страшно было?

– Да ну вас, – отмахнулся Степан. – Хватит на сегодня подвигов. Пойдем домой.

В тот момент он даже не заметил, что впервые назвал особняк Братства домом. Это произошло само собой, просто и буднично.

Подвигов больше не предвиделось. После похода в пещеру тети Эммы потянулись серые будни в резиденции Братства.

Степан постепенно привыкал к местному быту. Получалось, что жить в Тибете и сражаться с пожилыми горгульями не так интересно, как он себе это представлял раньше. К тому же часто даже самые, казалось бы, обыденные события здесь сопровождались гулянками до утра и дебошем.

Вечеринка в честь «боевого крещения» Степана прошла с размахом: разбили три гитары, сломали электророяль Маньякюра, в очередной раз высадили витражные окна. После того, как разгребли битую мебель, оказалось, что за компанию к вышеперечисленному в щепу размололи дубовый герб Братства, который Эльф старательно вырезал целую неделю.

Пару дней прошли относительно спокойно, но в пятницу Братство вновь собралось за столом черного дерева.

Решили отметить окончание недельного запора Фантика. Повод был серьезным, поэтому Маг Шу подкопил маны и разродился чародейским финтом третьего уровня. В итоге получилась неплохая сервировка.

На одном конце стола восседал Кулио, традиционно открывающий любой банкет короткой речью. На другом – изгнанный король. Он сиял. Накрахмаленный воротник и выглаженная мантия эффектно смотрелись в теплом свете запаленных по торжественному случаю факелов.

Бюргер скучал. Викинг, не дождавшись приветственного слова Кулио, уже трескал половником красную икру. Киборг, сверкающий новой полиролью, нетерпеливо гудел.

– Предлагаю пригубить чудного нектара за Фантика, нашего незаменимого троглод… то есть сотрудника! – провозгласил наконец Кулио. – Долгую неделю мучил его страшный недуг. Долгих семь дней мы страдали вместе с ним…

– Конечно, сортир-то один, – вставил Бюргер. Кулио неодобрительно покосился на него, церемонно продолжил:

– Фантик, прими от нашего коллектива скромный подарок.

Маг Шу щелкнул пальцами. Кухонная дверь распахнулась, и в зал, мерно покачиваясь, влетел роскошный торт. Изгнанный король от восторга аж привстал на цыпочки, когда творение неизвестного китайского кулинара вознеслось над головами и поплыло к нему.

Шу величественно вел рукой, поддерживая торт в воздухе. Однако не суждено было Фантику полакомиться трехъярусным кулинарным шедевром с розочками и крошечной короной из безе. У Мага некстати засвербело в носу. Он дернул ноздрями, сморщился, хватанул ртом воздух и громко чихнул.

Торт со смачным шлепком упал на голову Бюргеру. В зале повисла тишина. На Фантика было жалко смотреть.

Затянувшуюся паузу прервал заляпанный кремом ариец. Он сплюнул на пол сбитые сливки, схватил из тарелки вареного лобстера и запустил им в Мага. Членистоногий с хрустом отрикошетил от выставленного силового поля и улетел аккурат в пылающий камин. Сыпанули искры. Запахло жуткой смесью озона и гари.

Опять стало тихо.

– М-да, народ, – нарушил молчание Кулио, откинувшись на спинку кресла. – Как говорится, век живи – век удивляйся… Шу!

– Чего? – откликнулся Маг. Степан заметил, что Шу всегда сдвигает плечи, когда ожидает головомойки. – Чихнул я малость.

– Будь здоров малость. Живо соскреби ништяки с Бюргера и принеси Фантику новый торт! Ничего нельзя поручить, ёлки-палки.