Брачный сезон в Уинчестере (СИ) - Страница 17

Монтэгю недоверчиво усмехнулся. Он никогда не понимал этого человека. Джулиан видел, как жил Шелдон и, хоть и не уставал насмехаться, ни разу не мог поймать его не только на дурном поступке, но даже — на дурной мысли. Это раздражало. Джулиан дорого бы дал, чтобы иметь возможность посмеяться над Шелдоном, хотя бы раз застать его in flagranti, унизить до себя… Но сейчас к его всегдашней неприязни к этому очень сильному человеку и зависти, которую он ощущал неоднократно, хотя Монтэгю никогда бы себе в ней не признался, добавилось чувство, пересиливавшее и подчинявшее себе всё остальное. Монтэгю не хуже Тэлбота понимал, что именно Раймонд Шелдон является его подлинным соперником, и стоит ему шевельнуть пальцем — Кора будет принадлежать ему. И потому проявленное Шелдоном по отношению к нему, Монтэгю, благородство тоже казалось унижением.

— Что вам за разница, будет ли мисс Иствуд думать обо мне как о трусе и развратнике или нет? — Монтэгю просто хотелось, чтобы Шелдон высказался.

Раймонд понимал Монтэгю. Джулиана выдавали и глаза, и пунцовый румянец на скулах, и сбивающееся при виде мисс Иствуд дыхание. Влюблён до ослепления. Понимал Шелдон и себя. Видел безнадежность своей любви, и оттого постигал, насколько любовь бывает безысходна. Но осознавая, что никогда не получит того, чего жаждет его душа, Раймонд понимал, что никогда уже не сможет полюбить и Кору Иствуд. Претили кокетство, суетность, отсутствие терпения и заметная зараженность дурным духом эпохи. Правда, кое-что в ней нравилось Шелдону, было живым и человечным, недостатки её были не таковы, чтобы, будь в нём нежное чувство к ней, он не смог бы преодолеть. Но чувства Шелдона по нелепому произволу случая принадлежали другой.

— Мне казалось, что эта девушка вам, мой друг, небезразлична, а раз так — вам должно быть небезразлично и то, что она думает о вас, — проронил он Монтэгю.

— Положим, но я спросил, почему это небезразлично вам, мистер Шелдон?

Раймонд неожиданно усмехнулся. Он несколько раз, ещё в Кембридже, обращался к Монтэгю со словами «друг мой» и всегда слышал в ответ «ваша милость» и «мистер Шелдон». Его дружба отвергалась жёстко и несколько подчеркнуто, с высокомерием и нервной торопливостью. Шелдону казалось, что он понимает Монтэгю: теперь Джулиан видел в нём не только оппонента, но и соперника.

Раймонд с улыбкой наклонился к Монтэгю и с любопытством спросил:

— А, скажите, Монтэгю, если бы моё имя смешивали при вас с грязью, вы опровергли бы клеветников?

— Если бы Тэлбот при мне рассказывал мисс Коре мерзости о вас?

Шелдон снова усмехнулся. Он видел, что для Монтэгю его провокации выглядели незначительными и пустыми, всё, что хотел Джулиан, — это услышать о планах самого Шелдона в отношении той, которой он бредил. Раймонд не хотел мучить Монтэгю, но и открывать ему сердце тоже не собирался.

— Я не называл имен, Монтэгю. Так вы бы вступились за меня?

Монтэгю досадливо поморщился.

— Не знаю. Если бы то, что говорилось, показалось мне мерзким, возможно, опроверг бы. А, может, и нет, кто знает?

— Н-да… И, наверняка, окажись вы на месте Вивьена, вы, так же, как и он вас, облили бы его грязью…

— Мне надоели дебаты о чести и добродетели. Скажите, Шелдон… — голос Монтэгю дрогнул. Джулиан ненавидел этого надменного богача, с издевательским высокомерием называющего его своим другом, презирал себя за слабость, вынужденный унижаться перед ним, но ничего не мог с собой поделать: для него на карте стояло слишком много. — Вы собираетесь жениться на… мисс Иствуд?

Шелдон вздохнул. Монтэгю был неисправим.

— Когда я видел дворец Сен-Джеймс издали, он казался мне маленьким, Джулиан. Но подъехав ближе — я постиг его подлинные размеры и величие. Но почему… к иным людям, чем ближе подходишь, тем они мельче, а? Простите, я отвлёкся… Мой отец назвал имя мисс Коры Иствуд первым в списке моих возможных невест. Но если то, что я видел у мистера Сейвари, правда… — Шелдон отстранённо и вежливо улыбнулся. — Вам ведь дали понять, что вы можете рассчитывать на внимание…

— Да, но это был сделано, чтобы вызвать вашу ревность, Шелдон.

— Монтэгю… — Раймонд Шелдон стал уставать от разговора. — Все, что я могу, это уступить дорогу вам и Тэлботу. Заставить мисс Иствуд полюбить вас я не могу.

— Но она любит вас, Шелдон.

Раймонд окинул Монтэгю взглядом изумлённым и — подлинно высокомерным.

— Что за вздор вы несёте Джулиан? Она может считать, что влюблена. Но в кого? В фантом, в собственную фантазию? Что она знает обо мне, кроме того, что я богат, положим, не урод, и брак со мной — выгоден для всего семейства, о чём ей неоднократно и настойчиво твердил братец Лоренс? Кстати, поверенный отца говорит, что он почти разорён. Разумеется, породниться с Шелдонами им выгодно. Мисс Кора тоже понимает это. И вот появляюсь я — и она, как по заказу, в три часа влюблена. Вам ничего не кажется странным? Женить деньги на титуле — прекрасный вариант, но мой титул не нуждается в деньгах. Нет, — надменно бросил он, — я не хотел бы приписывать мисс Коре корыстные интересы. Она не бедна. Но вы прекрасно знаете, Джулиан, — продолжал Шелдон, — что мисс Кора не знает меня, — про себя Шелдон с досадой подумал, что всё то, что он говорит о Коре, в полной мере можно отнести и к нему самому. Разве сам он потерял голову не из-за прелестного личика? — последняя мысль исказила лицо виконта, наложив на него печать сугубого недовольства собой и раздражения.

Монтэгю пожирал Шелдона глазами. Чёрт, он не шутит и он… не любит.

— Стало быть, вы… и вправду… устраняетесь?

Монтэгю поймал глазами взгляд его милости. Шелдон не стал уклоняться от ответа.

— Моё сердце свободно. Никаких намерений у меня нет.

Откровенность Шелдона Монтэгю оценил.

— Страсть — это трагедия, Шелдон, — пробормотал он с улыбкой, горько перекосившей его красиво очерченные мягкие губы.

— Да, потеря рассудка трагична…

— Вы — ненормальный, Шелдон! Как можно остаться равнодушным…

— Ну, что вы, друг мой, — в голосе Раймонда снова проступило высокомерие, но теперь — насмешливое и деланное, — просто взболтать бокал вина легче, чем бочку. — Он нарочито придал своему лицу выражение чуть наигранного недоумения. — Но я не понимаю вас, дорогой Джулиан. Наслаждение плотской любви можно получить в любом борделе, где ваши страсти всегда и реализовывались. Давно ли страсть стала трагедией?

Но препирательства с Шелдоном о плотской любви Монтэгю сейчас не занимали.

— Довольно, Шелдон, Бога ради. Но… её… её не отдадут за меня…

— Мне лично кажется, что мисс Кора, — Шелдон усмехнулся, — весьма решительная особа, и стоит ей по-настоящему увлечься и чего-либо захотеть, — ни у кого спрашивать она не будет. Я, кстати, вы уж простите, слышал, как вас назвали пиратом. Она, оказывается, романтична. Мне так и показалось, что ей должны нравиться корсары и искатели приключений. Но я, знаете ли, принадлежу к другому типу…

Монтэгю задумался, потом, чуть поморщившись, проговорил:

— Я благодарю вас, Раймонд, за все, что вы сделали для меня.

Шелдон грустно пробормотал:

— Это не стоит благодарности, Джулиан.

Он не стал дожидаться конца вечера, и вышел, не прощаясь с хозяином.

Тэлбот был ему омерзителен.

Виконт вынул часы. Его экипаж должны подать не раньше часа, а сейчас не было ещё и полуночи. Шелдон свернул с Соборной площади, медленно побрёл по Рыночной улице и неожиданно вздрогнул, услышав своё имя. Он обернулся и в тусклом свете освещённого окна мрачного дома, мимо которого проходил, увидел сэра Остина Чилтона, неторопливо шедшего за ним.

— Надеюсь, Раймонд, вы не возразите против попутчика?

— Ну, что вы, сэр.

Некоторое время они шли рядом. На улице Южных врат баронет замедлил шаги и предложил Шелдону присесть. Они опустились на скамью, и Раймонд Шелдон с удивлением в свете фонаря заметил, что на лице сэра Чилтона застыло выражение надменной брезгливости.