Брачный приз - Страница 70

Увидев Гриффина, въезжающего во двор Першора, Розамонд встревожилась. Если у нее и были какие-то сомнения относительно силы любви к мужу, они развеялись в то мгновение, когда ей показалось, что с ним стряслась беда. Когда же Гриффин улыбнулся, у Розамонд отлегло от сердца.

— Сэр Роджер посылает вам привет, госпожа.

Гриффин вручил ей записку, которую она стиснула в руке, чтобы прочесть, когда останется одна. Он, конечно, написал ей любовное письмо, в котором признается, что больше не в силах жить без нее. Мысль о нежных словах, начертанных на клочке пергамента, окрылила ее и вызвала легкий румянец на щеках.

Конюх выступил вперед, чтобы взять поводья, а Розамонд взяла Гриффина под руку и повела в замок.

— Позволь выказать тебе гостеприимство Першора: здесь все изменилось к лучшему с тех пор, как ты приезжал. И ты, и твоя лошадь должны отдохнуть здесь, прежде чем отправиться обратно в Лондон.

— Нет, госпожа, мы перебрались в Вустер.

— В Вустер? — удивилась она. — Неужели господин не мог одолеть семь миль до Першора?

— Он занят с утра до вечера, госпожа. Он правая рука лорда Эдуарда. Сэр Роджер незаменим!

Розамонд почувствовала себя брошенной и одинокой. Они вошли в зал, и, пока Нэн хлопотала над Гриффином, Розамонд прочитала записку:

«Будь добра уведомить Гриффина о здоровье моего сына.

Р., замок Вустер».

Послание оказалось столь коротким, что Розамонд почувствовала себя оскорбленной. А манера! Холодно-вежливая, словно письмо адресовано незнакомцу. Мало того, он написал «мой», а не «наш» сын!

— Гриффин послан узнать, как поживает малыш, — сообщила она Нэн. — Пойду заберу его у служанок, пусть посмотрит на мальчика.

Вскоре она вернулась с сыном и сунула ребенка растерявшемуся оруженосцу, которому в жизни не приходилось держать на руках младенца. Перекошенная паникой физиономия Гриффина выглядела так комично, что служанки покатились со смеху. Бедняга бросал на Розамонд молящие, полные отчаяния взгляды, и та, пожалев его, взяла малыша обратно. Гнев на мужа растаял, но она решила ответить ему в том же тоне и хорошенько разозлить. Пусть на своей шкуре почувствует, как ей было приятно!

«Твой сын здоров и весел. Поражена, что ты, при всех своих делах и трудах, не дающих покоя ни днем, ни ночью, все же смог послать Гриффина с запиской, но поскольку Вустер и Першор почти рядом, когда в следующий раз захочешь узнать о здоровье своего сына, подойди к окну, я подниму его повыше, и ты сможешь тщательно осмотреть мальчика. Надеюсь, ты будешь счастлив знать, что я выбрала имя для твоего сына».

Закончив писать, Розамонд, злорадно улыбаясь, свернула пергамент. Она, разумеется, и не подумала открыть Роджеру, какое имя выбрала. Пусть приедет и спросит сам.

Все же, когда Гриффин собрался уезжать, Розамонд, стремясь убедить себя, что мужу пока не грозит опасность, робко спросила:

— Я знаю, лорд Эдуард собирает войско. Как по-твоему, битва скоро начнется?

— Сомнительно, госпожа. Симон де Монфор повел свою армию в Уэльс.

В Вустер по всем дорогам стекались солдаты. Эдуард был поражен и обрадован тем, с какой скоростью растет число сторонников короля. Но на этот раз он не повторит прежних ошибок, не позволит самолюбию и жажде славы взять над ним верх.

Он расставил войска по берегу реки Северн, от Вустера до Глостера. Оттуда люди Гилберта де Клара патрулировали Северн от Глостера до Бристоля.

Принц постоянно ждал нападения де Монфора и поэтому был начеку. Он разослал во все стороны бесчисленных лазутчиков. Чтобы вернуться в Англию, Симону де Монфору пришлось бы переправиться через Северн, и Эдуард готовился к этому моменту. Принц отдал приказ захватить или уничтожить все лодки и отправил людей на поиски Симона-младшего, велев следить за всеми передвижениями его отрядов.

Эдуард и его сподвижники собрались вокруг карты в Вустерском замке, когда прибыл курьер от Гилберта де Клара. Принц сломал печать и развернул свиток.

— Гилберт передает, что Симон намеревался пересечь реку в том месте, где сливаются реки Аск и Уай перед впадением в Северн, но, увидев, что на его берегу нет ни одной лодки, а на противоположном ждет огромная армия, ничего не сумел сделать, кроме как повернуть войско на север.

— Очевидно, он рвался к Бристолю, — предположил Род, — а добравшись туда, остановился бы и подождал, пока мы сами придем к нему.

— Совершенно верно, — согласился Эдуард. — Он выбрал бы место боя и расставил бы солдат на самые выгодные позиции, как это сделали при Льюисе мы. Ну а потом дождался бы, пока его сын Симон двинется на нас с востока, и зажал бы нас между двумя армиями.

— И все напрасно, — ухмыльнулся Роджер. — Молодой Симон получил приказ встретиться с отцом в Кенилуорте и сейчас не спеша направляется туда.

— Сила Господня! Не пойму, как тебе это удается, да и знать не хочу. Это дает нам преимущество над обеими армиями. Граф направится в Херефорд по противоположной стороне Северна, а его сын — в Кенилуорт, так что шансов соединиться у них не осталось.

— Особенно если мы вклинимся между ними, — кивнул Джон де Уоррен. — Позиция в Вустере дает нам преимущество.

— Мои люди трудились не покладая рук, — сообщил Роджер принцу, — и сосчитали всех воинов, не только наших, но и чужих.

— И?.. — нетерпеливо бросил Эдуард.

— Вместе с солдатами де Клара нас большее, чем в обеих вражеских армиях. Так что мы устоим!

По комнате пронеслись радостные крики. Эдуард написал послание Гилберту с приказом немедленно вести свой отряд в Вустер. Гонец ускакал, а Род по знаку принца поднялся вместе с ним на укрепления.

Эдуард прошелся по стене замка, чтобы размять ноги, а вернувшись, обратился к другу:

— Сам знаешь, битва будет не на жизнь, а на смерть. Победа или гибель в бою. Но я намереваюсь выиграть любой ценой.

— Даже если для этого придется убить Симона? — тихо спросил Род.

— О да. Я просто хотел узнать… если…

— Нет нужды. Я с тобой, что бы ни случилось.

Эдуард провел рукой по золотистым волосам и задумчиво протянул:

— Симону около пятидесяти. Должно быть, он устал от непрерывной борьбы, хотя все еще страстно защищает правое дело, как он его понимает. Де Монфор горит безумной ненавистью ко мне.

Роджер кивнул:

— Он последний из прежних рыцарей без страха и упрека.

— Симон научил меня всему, что я знаю о воинском искусстве, но у меня немало и своих идей. По-моему, не стоит целиком полагаться на кавалерию в тяжелых доспехах и оставлять пехотинцев присматривать за обозами. В моей армии каждый человек хорошо вооружен и готов к бою. Глупы те правила, которые гласят, что несправедливо нападать ночью и что простые солдаты должны держаться на расстоянии от конных рыцарей! В войне должно быть только одно правило: все средства хороши, чтобы убить как можно больше врагов.

— А потом забрать их оружие и коней! — мрачно добавил Род.

— Верно! — с удовольствием подтвердил Эдуард. — Когда юный Симон прибудет в Кенилуорт?

— В его отряде графы Оксфорд и Суффолк, а судя по тому, как они медленно двигаются, не менее чем через два дня. Пока они раскинут лагерь и поставят шатры, пройдет еще немало времени: отряд из четырех тысяч человек вряд ли поместится в Кенилуорте.

— Хочешь пари, дружище, что мы окажемся там раньше?

— У меня пока хватает ума не биться с тобой об заклад, господин мой, ведь ты одержим единственной целью.

В наступившей темноте Роджер де Лейберн и его люди терпеливо ждали приказа Эдуарда Плантагенета, хотя знали, что он придет за час до рассвета, когда большинство вражеских воинов, раскинувших лагерь вокруг города Кенилуорт, будет мирно спать. Роджер, чтобы скоротать время, перебирал в памяти события этого невероятного дня.

Как только разведчики Эдуарда заметили приближение отряда Глостера, Эдуард созвал свои конные патрули, разъезжавшие по берегу Северна, и повел шеститысячную армию на север, в Кенилуорт. Они прошли тридцать миль за двенадцать часов — небывалое расстояние за столь короткое время — и прибыли на место в сумерках. Рассеялись по лесу и стали наблюдать. К их радости, вражеское войско разбило лагерь вокруг города, а не внутри неприступных стен Кенилуорта.