Боже, спаси президента - Страница 5

– Что?… – Элоди залилась румянцем. Во вселенских масштабах такое случалось приблизительно с той же частотой, как и сотворение планет, населенных разумными существами.

– Прости, я не могу ждать, – заявил я ей.

– Пол… – прошептала она. – Такая страстность – это как-то очень не по-английски с твоей стороны.

– Я в курсе. Как по-твоему, Валери не будет возражать, если мы сразу же включим Интернет и воспользуемся его платиновой карточкой, чтобы купить мне билет на самолет?

Коллиур во все времена вдохновлял художников. Дальше открою кавычки: «… которые зажигались его прекрасным видом и активностями рыбачьих лодок, благодаря анчоусам и солнцу. Вот причина, по которой художники достают холсты уже столетие или больше».

Как и все остальное, эта информация на сайте явно была переведена каким-то французом, которому эту работу поручили исключительно благодаря тому, что когда-то он с грехом пополам смог прочитать этикетку импортного кетчупа. И все-таки, после двух бокалов розового вина, я кое-что понял про город, в который меня пригласила М.

Во-первых, судя по фотографиям, там находилась церковная колокольня, своим видом напоминавшая огромный пенис.

А во-вторых, именно там Матисс и Дерен придумали фовизм[22].

Fauve переводится как «дикий», а если точнее (позволю себе такую вольность) – как «дикая кошка», но французские художники всегда отличались большим самомнением, так что Матисс и компания, скорее всего, подразумевали льва или тигра, но не какую-нибудь там бездомную кошку. (Это я про фовизм говорю.) Представленные на сайте образцы живописи были импрессионистскими пейзажами, состоявшими из клякс ярких цветов. Те, кто рисовал это, очевидно, полагали, что совершают открытие, отбросив черную краску и запечатлев цвета Коллиура в радужном спектре.

Сайт сообщал, что за лето 1905 года Матисс и Дерен сотворили в Коллиуре 242 картины. Следовательно, Коллиур – одно из наиболее часто изображаемых мест во Франции, наряду с Мулен Руж, прудом с лилиями Клода Моне и бедрами мадам Ренуар (тоже место, как ни крути).

– … потом им вспарывают брюхо и забирают икру, – рассказывала М. – От одной взрослой рыбы получают до двадцати пяти килограммов икры. Но до взрослых лет еще дожить надо.

– Фу! – было моим единственным комментарием. Не очень-то по-научному, согласен, но лекция о том, как добывают икру, не совсем вписывается в мое представление об идеально проведенном утре после романтической встречи с девушкой, которую ты не видел целых три месяца.

Сама по себе встреча была весьма романтичной. Я прилетел в Перпиньян[23], где меня поджидала красотка, на которую засматривалась вся мужская половина аэропорта. Французы небось надеялись, что эта улыбчивая девушка встречает свою престарелую бабулю, а тут вышел я и разрушил все их мечтания. Что само по себе значимый момент для любого англичанина.

М. была все так же необыкновенно хороша. Ее волосы растрепались, как если бы сохли на морском ветру, свободное белое платье, собранное на бедрах кожаным ремешком, выгодно оттеняло янтарный загар, и в довершение всего – потрясающая улыбка, обращенная ко мне, и ни к кому другому.

Мы сдержанно поцеловались в губы и обнялись на американский манер – щека к щеке, никакого контакта ниже пояса. Похоже, нас обоих одолело стеснение. Я подумал, что в принципе это естественно, поскольку у наших отношений не было никакого определенного статуса. Мы провели вместе одну ночь и на этом, можно сказать, поставили точку – никаких страстных обещаний по эсэмэс и электронной почте, все было очень неопределенно.

В такси мы поболтали о том, чем занимались с тех пор, как уехали из Лос-Анджелеса. И мне и, думаю, ей приходилось предпринимать сознательные усилия, чтобы держать свои руки при себе. Мы были как два танцора в ночном клубе, которые наслаждаются чувством физической близости к кому-то, с кем они рассчитывают стать еще ближе, но не сейчас, а чуть позже.

Так и вышло. Едва оказавшись у входа в отель, мы решили, что пришло время отбросить скромность и продолжить начатое в Калифорнии. По пути в номер мы непрерывно целовались, рискуя растянуться на глазах у консьержа, и путались в дверных ручках. Я порадовался практике в танго, которой нахватался в Париже, – она помогла мне удержаться на ногах и не уронить партнершу. Войдя в номер, мы сразу нырнули под одеяло и занялись любовью, не тратя времени на слова.

Утром я проснулся совершенно один.

Французские, от пола до потолка, окна были открыты, солнечный свет лился из дворика в комнату. Издалека доносился гул просыпающегося города. Прямо под окнами спорили о чем-то скворцы и мягко чавкал фильтр для чистки бассейна.

М. сидела на террасе, завернувшись в светло-желтый халат, с круассаном в руках и небольшим ноутбуком на коленях.

– Bonjour! – крикнул я.

– Прости, что я тебя покинула. Но я здесь по работе, если помнишь.

Я простил ее, как только она сбросила халат и вернулась в постель. С собой она принесла не только тепло своего тела, но и чашку кофе. Идеальная женщина.

Правда, она захватила еще и ноутбук, чтобы наглядно продемонстрировать мне, чем именно занимается по работе. В основном все было связано с рыбами.

– Как и в случае с носорогами, бедным осетрам не повезло с рождения. К несчастью для них, они слишком высоко ценятся двуногими хищниками…

– Ну да, как и супермодели, – перебил я ее.

– Но супермоделей никто не убивает, – строго сказала она.

– Насколько я знаю, многие из них находятся в шаге от голодной смерти. В отличие от тебя, я надеюсь.

Взбодренный свежим кофе, я попытался перевести ее внимание на эрогенные зоны. Но М., как настоящий ученый, обладала способностью полностью отвлечься от того, что не касалось предмета ее узкой специализации. Она быстро поцеловала меня в лоб и продолжила лекцию о рыбах:

– На какое-то время экспорт икры из Каспийского моря был запрещен ООН, но теперь его снова легализовали, и это практически обрекло белужьего осетра на вымирание. Что достаточно грустно, если учитывать, что он существует, в почти неизменившемся виде с доисторических времен.

На мониторе показалась фотография маленького осетренка, размером с ладонь, на которой его держали. Ребристое динозавроподобое создание – помесь акулы, крокодила и пиявки.

– Милашка, – сказал я.

– Ежегодно в Каспийское море попадают миллионы молодых осетров. Из них до половой зрелости доживают приблизительно три процента, но и тех практически моментально вылавливают. Так что ты прав, все как у супермоделей. Стоит достичь подросткового возраста, и все, песенка спета.

Взглянув на ее озабоченное лицо, я чуть не расхохотался. Не то чтобы мне была безразлична трагическая судьба осетров, бесславно оканчивающих свои дни из-за человеческой недальновидности. Дело не в этом. Просто я внезапно вспомнил первые кадры фильмов о Джеймсе Бонде. Только там агента 007 вводил в курс дела напыщенный умник с сигарой в зубах (допустим, о миллиардной контрабанде алмазов), а мне приходится выслушать лекцию об осетрах от обнаженной девушки. А кто сказал, что агенту 007 достается все самое интересное?

– Именно поэтому я здесь, – заключила М. – Черная икра в такой цене, что она стала соблазнительным товаром для контрабандистов. На контрабандной иранской икре неглупый дилер может заработать столько же, сколько на героине. К тому ж сама по себе икра легальна. Проблемы начинаются, если поместить ее в банки с фальшивыми этикетками. Замечу, это еще и значительно безопаснее, чем продавать героин. Осетров легально разводят на юге Франции, но мы подозреваем, что контрабандную икру добывают в секретных офшорных загонах. В прошлом году мы засекли эти загоны. – Она продемонстрировала мне фотографию, сделанную с воздуха: еле заметные тени в морской воде.