Боже, спаси президента - Страница 13

– Bonsoir, – вежливо поздоровался я.

– Ты что, знаком с ним? – спросил парень со сломанным носом.

– Oui. – Спецназовец в красках рассказал о том, как я преследовал его до базы. Правда, раздраженным по этому поводу он не выглядел. Они все смеялись.

– Как тебя зовут? – спросил парень со сломанным носом.

– Пол Уэст. – Врать не было необходимости.

– Ça n’existe pas![45]

– Бывает, – возмутился я.

– Северный пол бывает, и Южный пол бывает, а Западного не бывает.

Со всех сторон раздалось ржание, развеселившиеся спецназовцы с одобрением хлопали приятеля по спине.

Я смеялся громче всех. Произнесенное с французским акцентом, мое имя звучало как Западный полюс. За два года, проведенных во Франции, я составил целую коллекцию лингвистических шуток, а теперь вот сам стал источником одной из них.

– Над чем они смеются? – спросила рыжая.

– Надо мной.

– Вы знакомы?

– Мы встречались, – уклончиво ответил я и внезапно осознал, что на пляжную вечеринку мне все-таки придется пойти. Эти парни уже так напились, что запросто нарисуют мне подробную карту всех военных баз Франции, а уж о рыбах, плавающих в этих водах, узнать не составит труда. И М., думаю, останется довольна. Никаких серьезных расспросов – обычная пьяная болтовня, к утру парни напрочь обо всем забудут.

– Хорошо, – сказал я. – И где вы собираетесь провести вечеринку?

Мой вопрос был встречен победным улюлюканьем, Сломанный Нос доверчиво продышал мне в лицо, что они поведут англичанок на небольшой пляж сразу за мысом.

– Очень уединенный пляж, – со значением подмигнул он.

– Я только позвоню своей девушке и скажу ей, где буду.

Я встал и отошел в сторону, туда, где было немного потише.

У М. сработал автоответчик, и я оставил ей сообщение, что встретил друзей и иду с ними промочить горло (это было полуправдой, но М. не стоило знать все). Немного подумав, я попробовал дозвониться до Элоди. Элоди не ответила, и я оставил ей такое же сообщение, но только более подробное. Если меня придется искать с собаками, по крайней мере, в мире есть две женщины, у которых есть информация о том, какие у меня были планы накануне исчезновения.

– Пошли, – объявил я, когда вернулся к столу.

– Ура! – В порыве чувств рыжая задрала майку и продемонстрировала всем свою грудь.

Мы отправились по променаду, мимо церковной колокольни, к узкой тропинке, ведущей вдоль скал. Большинство девушек и парней разбились на пары и, не теряя времени, принялись целоваться; руки тоже были при деле.

Я попытался отвлечь внимание Сломанного Носа от плоского бюста моей соотечественницы, задав вопрос о его подводных приключениях.

Не отвлекаясь от своего основного занятия, он рассказал, что часто ныряет в пещерах, каких много вдоль берега. Парень говорил с сильным южным акцентом.

Все его слоги были очень четкими, он умудрялся произносить даже непроизносимые звуки.

Однако разговоры о заплывах его быстро утомили, и он полностью переключился на подружку, объявив, что скоро задаст ей трах.

– Трах? – радостно повторила она. – Эй, девчонки, Франсуа тут говорит, что мы все получим трах!

Раздались крики одобрения, что заставило меня задуматься о том, насколько удачной была идея отправиться с ними неизвестно куда.

Мы дошли до той части пляжа, где было совсем темно – свет фонарей с набережной сюда не долетал. По моим скромным подсчетам, до того момента, как одежда будет сброшена и франко-английская дружба скреплена чем-то большим, нежели поцелуями взасос, оставалось недолго.

– Ну, займемся трахом? – спросила меня рыжая.

– Это он купание имел в виду, – сказал я, чувствуя, что порчу всем праздник, – просто произнес непонятно.

– Тоже сойдет. Для начала, – не сдалась она. – Пойдем поплаваем нагишом!

– Давай сначала выпьем.

Я выхватил из пакета бутылку и подошел к спецназовцу с ямочкой – штопор был у него.

– Вы часто приходите ночью на пляж? – осторожно спросил я. – Ну, поплавать, я имею в виду.

– Что?

Видимо, он не врубился, о чем я говорю, и пришлось повторить заново.

– А, oui, – ответил он. – Днем, ночью, в любое время. Но обычно без девчонок, это да.

Заметив, что он никак не может попасть штопором в центр пробки, я отобрал у него бутылку и стал открывать ее самостоятельно.

– Наверное, по ночам страшно плавать? – продолжил я развивать тему. – Ну… с большими рыбами?

– Да ну, – махнул он рукой. – Эти англичанки по-страшнее будут, разве нет?

Рассмеявшись, парень нежно пожал мне запястье. Я с ужасом понял, что он решил, будто я к нему клеюсь. И не просто понял, а приветствует это. Так вот в чем дело…

– А акулы… – сказал я, немного отступив. – Акулы вам не встречаются?

– Чего? Нет, здесь их не бывает. На Мартинике, вот там – да. Или в Джибути. Но меня они не пугают. – Он вцепился мне в плечо, будто собирался защитить от хищных рыб.

– Джибути – это рядом с Ираном, не так ли? – Пока он не успел исправить мое сильно искаженное представление о географии, я влез с ключевым вопросом: – А осетров вы в Джибути видели? Или здесь?

– Осетров? А как они выглядят?

Примерно, как эти девушки, хотел сказать я, – с белыми животами и огромными жабрами.

Насчет белых животов – без преувеличения. Самые прыткие из девчонок уже разделить. У меня оставалась пара минут до того момента, когда разговор об осетрах уж точно не получит продолжения.

– Вообще, осетры – это рыба, которая производит икру. Черную. Я слышал, рядом с Коллиуром такие водятся.

– Рядом с Коллиуром?

Первая пара упала на собственную одежду и перешла к серьезным действиям, но парень с ямочкой продолжал смотреть мне в глаза, как если бы мог увидеть в них если не самого осетра, то хотя бы банку икры.

– Да, у Коллиура, – повторил я, с трудом удержавшись от того, чтобы резво отпрыгнуть в сторону, когда его большой палец впился в мою ключицу и принялся массажировать ее. – Вы их случайно не видели?

– Пол! – долетел до меня настойчивый женский крик, и я понадеялся, что это М. Спросила у официантов в кафе, в какую сторону направилась шумная компания, и сейчас устроит скандал за участие в пляжной оргии. Ладно, согласен, все что угодно, лишь бы сбежать отсюда.

Но нет, это была не она. На этот раз на мою плоть нацелилась рыжая соотечественница.

– Пол, ты пропускаешь все веселье, – сказала рыжая, дергая меня за рубашку.

– Fous le camp, grognasse, – зашипел на нее спецназовец.

– Что он сказал? – спросила англичанка.

Я пожал плечами, хотя знал перевод: «Отвали, глупая, надоедливая женщина»

– Casse-toi, pauvre conne[46], – повторил парень. – Не видишь, мы разговариваем?

– Что он там лопочет, лягушатник?

Я промолчал. Не говорить же ей, что дословно это означает «отвали, бедная писька»[47].

Так или иначе, суть до нее, дошла, потому что женская рука чуть было не влепила спецназовцу по подбородку.

Но на то он и был спецназовцем, чтобы упредить удар. Хохотнув, парень толкнул рыжую. Не сильно, это факт, но ее способность сохранять равновесие была, по всей видимости, невысока, и она свалилась на спину, увлекая меня за собой.

Не успел я возмутиться, как рыжая снова была на ногах. Я тоже встал – и тут же пожалел об этом. Прикрываясь мной, как щитом, девчонка запрыгала, пытаясь побольнее пнуть парня. Сначала он посмеивался, но когда она засадила ему в лодыжку, ему стало не до смеха. Пытаясь достать рыжую, он оторвал приличный кусок моей рубашку.

– Merde! – Все, с меня хватит! – Послушайте, я не собираюсь заниматься сексом. Ни с кем, понятно? Верните мне кусок моей рубашки и давайте на этом распрощаемся.

– Кхм, простите… – Почувствовав сдержанное прикосновение к моему обнаженному плечу, я обернулся и увидел ухмыляющегося белобрысого парня. А этому-то что надо?