Боже, спаси Америку! Наблюдая за американцами - Страница 18

– Здравствуйте, мистер Уэст из «Туристических ресурсов» Британии, Серена на проводе, чем…

– Я в Бостоне, – перебил я ее.

– Хорошо.

– Ничего хорошего. Майк, наш местный агент, вовсе не собирается помогать мне в организации мероприятия.

– Что? Но он же…

– Да и вообще, о чем вы там все думали, организуя английское чаепитие в Бостоне? К тому же на свежем воздухе. Вы хотя бы заглядываете в прогноз погоды перед тем, как планировать что-то?

– Да, конечно. Если я правильно помню, на веб-сайте города Бостона сказано, что минимальная дневная температура в январе пятнадцать градусов.

– Да, но по Фаренгейту, Серена. Это ведь ниже нуля. Разве ты не знаешь… – Я осекся. Ужасная мысль пришла мне в голову. Я вдруг понял, что же так мучило меня все это время. Тот факт, что она не знает Люси Марш. Прокололась с флагом. Не учила французский в школе. И еще было что-то особенное в ее голосе, манере говорить. – Серена?

– Да? Чем могу…

– Какого цвета рыбки в пруду у входа в здание «Туристических ресурсов»?

– Прошу прощения?

Я повторил свой вопрос.

– Золотые?

– Там нет никакого пруда с рыбками, Серена, – сказал я, чувствуя себя героем-сыщиком из детективного телесериала. Уэста из Ярда не проведешь. – Где ты находишься на самом деле?

– Ооо! – Серена испустила вопль, словно ребенок, капнувший чернилами на новые джинсы.

– Я знаю, что ты не в Лондоне. И готов спорить, что тебя зовут не Серена Харт, я угадал? Как твое настоящее имя?

Какое-то время я слышал лишь шуршание спутника, передающего наш напряженный разговор, но вот она прошептала:

– Сурайя.

Я попросил произнести по буквам.

– Рад познакомиться наконец-то, Сурайя. И где же ты находишься?

Снова воцарилось радиомолчание.

– Пожалуйста, не говорите никому, что вы знаете, – с дрожью в голосе еле слышно произнесла она. – Но…

– Но?

– Мы в Чинае.

– В Уэльсе?

– Нет, в Чинае. Это новое название Мадраса. – Она произнесла как «мат-раас».

– Индия?

– Да.

– Это что же, британские «Туристические ресурсы» поручили проведение своей национальной туристической кампании зарубежной стране?

– Да. Мы уже обрабатываем все телефонные запросы.

– Что, и даже можете ответить, как работает Музей рыбопереработки в Абердине?

– Зимой или летом?

– Что?

– Простите, я шучу. Но на самом деле да, мы занимаемся всем. Вот почему у вас, наверное, создается впечатление, что все организуется издалека.

– Да, с Луны. Причем с темной стороны.

– Прошу извинить, но мне приходится трудно, когда руководство из Лондона с опозданием присылает указания, а некоторые так и вовсе не согласны с политикой аутсорсинга, поэтому намеренно задерживают информацию.

– Выходит, я не должен доверять ничему из того, что ты мне говоришь, поскольку это либо устаревшая, либо искаженная информация? – Молчание Серены было красноречивее любых слов. – Серена, ты сама посуди, что должен думать мэр Бостона, получая приглашение на английское чаепитие на свежем воздухе зимой? Он ведь приглашен, не так ли?

– Да, конечно. Мэр, и директор по туризму, и журналисты местных газет.

– И никто из них не высказал недоумения?

– Нет. – Последовала пауза. – На самом деле никто вообще не отреагировал. Ни на одно письмо из тех, что я разослала. Прошу прощения, но я одновременно занимаюсь мероприятиями в Китае и… – Она всхлипнула.

Что ж, подумал я, когда ты по уши в дерьме, утешает лишь то, что есть только один путь к спасению – это выбраться из него.

Впрочем, если хорошенько подумать, существует и второй вариант – забраться в дерьмо еще глубже.

Майк, Алекса и я побаловали себя бостонским сливочным тортом – можно сказать, даже и не тортом, а небоскребом из бесчисленных коржей, прослоенных сладким заварным кремом, – и успокоительным пивом «Сэм Адамс». По мере того как пиво всасывалось, я начинал смотреть на мир философски.

Бывают ситуации, размышлял я, когда лучше всего смириться с унижением и бить на жалость. Майк и его команда в шерстяных поддевках были не такими уж злодеями, просто они сочли мой приезд в Бостон чьей-то злой шуткой. Что, собственно, было недалеко от истины.

Поэтому я решил воспользоваться историями про игуану с Бронкса и «мини» не с тем флагом, чтобы заставить их посмеяться вместе со мной, а не надо мной.

Как оказалось, ряженые были официальными бостонскими гидами, и они тут же устроили мозговой штурм, пытаясь придумать, где можно срочно организовать тематическую вечеринку.

– Беда в том, – сказал гигант с конским хвостом, – что в городе слишком много мест, связанных с противостоянием англичанам. Вспомнить хотя бы Бостонскую резню 1770 года. Вы-то, наверное, и не слышали про нее?

– Нет, – признался я. – Когда я учился в школе, мы не слишком углублялись в британские злодеяния.

– Ваши войска тогда запаниковали и начали стрелять в толпу невинных граждан, убили пятерых, – напомнил гигант.

– Ха, и это называется резней? – вмешался Майк. – В Кровавое воскресенье они убили двадцать ирландцев.

– И весь цвет французской аристократии в битве при Азенкуре в 1415 году, – добавила Алекса. – Причем многих уже после того, как те сдались в плен.

– И это еще не все, – продолжил гигант. – У нас в Бостоне есть Старый Капитолий, с балкона которого был зачитан текст Декларации независимости. Есть Банкер-Хилл, где нашим воинам был отдан приказ: «Не стреляйте, пока…»

– «… не увидите белки их глаз», – хором повторили мы с гидами. После чего чокнулись и выпили за белки английских глаз.

– Вот видишь, – сказал Майк, – весь Бостон – это туристический маршрут по местам боев с англичанами. С таким же успехом можно было бы устроить чаепитие на минном поле.

Я подумал, что, возможно, это было бы гораздо проще. По крайней мере, не пришлось бы потом мыть посуду.

Мы с Алексой взяли такси (маршрут пролегал по прямой, не перекопанной дороге, как сказал Майк) до нашего пансиона, который оказался уютным местечком, расположенным в довольно крутом районе города. Это была улица со старинными особняками, первые этажи которых занимали салоны татуажа, бары и бутики молодежной моды. Среди них затесался даже магазин, торгующий исключительно презервативами.

В гостинице были толстые ковры, жаркое отопление и молодая кореянка-администратор с флуоресцентными розовыми прядями в черных волосах и в джинсах с опасно заниженной талией.

– I’m me[43], – представилась она. Очень по-азиатски, подумал я. Так каждый про себя может сказать.

– Здравствуйте, вы, – сказал я.

Она захихикала и намотала на палец розовую прядь.

– Нет, это мое имя. М-И. Ми. Если вам что-нибудь нужно, просто спросите Ми.

Я засмеялся, но тут же перехватил взгляд Алексы, в котором читался вопрос: «Почему ты всегда становишься идиотом в присутствии симпатичных девушек?»

Ми показала нам нашу комнату, обставленную готической мебелью. Окно выходило на задний двор, уставленный припаркованными автомобилями и огромными мусорными баками, в которых обычно прячут трупы, если верить американскому кинематографу.

– Да, вид не очень, зато здесь гораздо тише, чем в номерах с видом на улицу, – сказала Ми. – По ночам там просто сумасшествие.

Это устраивало меня гораздо больше, чем сумасшествие внутри, как это уже было в Бронксе.

– Вы не знаете, где можно организовать вечеринку с чаепитием? – неожиданно для себя спросил я.

– Что-что?

Я объяснил ей проблему и оставил свой телефон, на всякий случай.

– Если придут в голову какие-нибудь идеи, просто позвони мне, Ми, – сказал я, и мы снова посмеялись над игрой слов.

– Ты дал ей свой телефон, – сказала Алекса, когда Ми ушла, унося в кармашке своих крохотных джинсов щедрые чаевые.