Бороться и искать, найти - и не сдаваться (СИ) - Страница 125

====== Эпилог 2. Личный. ======

Тягучие, медленные, полные сладкой истомы волны накатывали с каждым движением. От каждой такой волны он задыхался, цепляясь из последних сил за того, кто прижимался к нему спереди, и хотя бы от него пытался получить ту последнюю малость, в которой отказывал тот, кто был за спиной. Но каждый раз, когда ему казалось, что вот-вот, и он получит такую желанную разрядку, оба его мучителя замирали, отказывая в ней. Ему уже казалось, что он сходит с ума. Больше не было сил, и он молил о снисхождении короткими стонами, больше похожими на скулеж. В этот раз его мучители остановились не просто так. Немного переждав, пока тонкое тело, зажатое между ними, перестанет содрогаться от вновь недополученного удовольствия, они переменили позу.

Сначала отодвинулся тот, кто целовал и ласкал его спереди. Потом тот, кто был сзади, крепче сжал объятья, и сел на колени. От такой перемены позы член внутри его тела совсем немного, но изменил угол и вошел еще глубже, хотя казалось – куда уж дальше? От этого движения перед закатывающимися глазами вспыхнули звезды, и пальцы впились в обнимавшие поперек груди и живота руки с такой силой, что ногти оставили кровоточащие лунки. Его ноги развели в стороны шире, и первый любовник снова прижался к нему. Это будто послужило сигналом для его второго мучителя. Мягким, плавным движением он немного отодвинул его от себя, но только для того, чтобы одним резким рывком опустить вниз. От нахлынувших ощущений его руки взметнулись в воздух, пытаясь нащупать хоть какую-то опору, а голова откинулась назад, на подставленное плечо, открывая горло под безжалостные поцелуи-укусы Первого. Казалось бы – вот оно: жесткие толчки Второго, щедрые ласки, что дарил его телу, и особенно члену Первый, но и теперь он не мог достигнуть заветной черты. А волны, что так ласково качали его всего несколько минут назад, превратились в штормовые валы, потихоньку закручиваясь в водоворот. Он уже не отдавал себе отчет, что кричит с каждым движением, не видел, как скрюченные судорогой пальцы оставляют алые полосы на плечах и руках Первого. В какой-то миг он замер на самом гребне, но только для того, что бы ощутить, как натянутой тетивой напрягся любовник позади него, и как плечо обжег жесткий укус-клеймо. Именно он и стал той последней каплей, которой ему так не хватало. Сознание соскользнуло вниз, в водоворот наслаждения, которого оказалось столь много, что сознание растворилось в черной бездне, милосердно оставив бьющееся в судорогах удовольствия тело. * * * Уперевшись руками и лбом в стенку и подставив прохладным упругим струям затылок и спину, он замер. В таком положении он пробыл минут десять, прежде чем по телу перестали прокатываться дрожью отголоски сна, а мозг вернул способность думать. «К черту все. Отец, мама… С самого начала было понятно, что это бесполезно. Ну, съездил. Посмотрел. И что? В этой реальности их вообще не было. Ни разу, никак, вообще. А даже если бы и были… Дурак я. Что бы я тогда делал? Правильно братишка пальцем у виска крутил, когда я ему сказал, зачем беру академку. Все. Точка. Возвращаюсь домой и берусь за свою жизнь вплотную. Сколько у меня было любовников за этот год? Четверо? С этим у*бком – пятеро. И сколько длились самые долгие отношения? Три недели. И ни один из них не тот. Все время чего-то не хватает. И ни одному из них я так и не смог доверить свою стратегически важную пятую точку. Ладно бы, Древний. Так ведь он молчит, не показывается. Это чисто мои ощущения. Мне мои сны дарят больше удовольствия, чем живые люди! Да, конечно, и блондинчик в первый раз постарался от души, так что я потом еле отдышался, но кто мог ожидать такое от Ужастика? Я только слышал о таком, но никогда не предполагал, что самому доведется испытать. Всего два оргазма за ночь, и они мне уже год спокойно жить не дают. Похоже, моя шутка юмора Прюэтту была не такой уж шуткой. Так что, разбираемся с этим кретином, спасибо им за контакты, а то бы был уже женатиком, и домой, налаживать семейную жизнь». * * * Пока в Англии кипели страсти на политической арене, личная жизнь магов была похожа на котел Лонгботтома на Зельеварении: ингредиенты известны, но что получится в итоге… После тех самых судебных заседаний, когда был оправдан не только Долохов, но и многие другие, среди которых были и Розье с Лестрейнджами (все трое), Эйвери и Руквуд, Треверс и Мальсибер, бывшие Пожиратели активно влились в общественную жизнь, ведя не менее бурную личную. * * * Беллатрикс Лестрейндж распростерла свою «материнскую» заботу над братьями Криви. Вот когда они взвыли, и принялись с тоской вспоминать блаженное ничегониделанье под опекой лорда Малфоя. Теперь, когда больше не было нужды скрываться, бежать, защищаться, и можно было вести спокойную жизнь, леди Лестрейндж решила озаботиться наследником. Так как своих детей женщина иметь уже не могла, ее взор обратился в сторону тех, кто мог ей его заменить. Родители братьев, вникнув в ситуацию (которую им разъяснил сам супруг леди: или да, или все равно да, но уже без вас), возражать против магического усыновления не стали. А почему нет? Папой мамой мальчикам их никто называть не запрещал, так же, как и видеться, а парни станут уважаемыми людьми. Целыми лордами! Вот! И богатыми. Самих будущих лордов и спрашивать не стали, поставив перед фактом. Хотя и о их желаниях никто не забывал: камеры Колина год от года становились все компактнее и профессиональнее, а Денис практически сразу после образования школьной стенгазеты (по предложению магглорожденных) стал ее редактором. К выпускному балу оба брата уже считались внештатными сотрудниками «Пророка», и имели в кармане приглашение на постоянную работу в ведущие печатные издания магической Англии. Братья поступили по-другому. Денис стал вольным репортером, зачастую поднимая в своих статьях такие темы, что начинал ругаться и плеваться даже Министр. Колин если мог, поддерживал брата фотографиями, но сам предпочитал снимать людей. Для каталогов, журналов, реклам, книг. И просто так. Уже через два года их работы знала и ценила не только Англия. С браком было несколько сложнее. После ряда тестов младший был признан более сильным, и соответственно, Наследником. Его счастье, что ему одинаково нравились как девушки, так и парни, ибо в полный магический брак ему пришлось вступить с Малькольмом Бэддоком. Не самый сильный, не самый знатный и богатый, но зато нравился, и самое главное, магия обоих совпадала на 78%. А это не та цифра, от которой отмахиваются. Едва это выяснилось, как через два месяца была сыграна свадьба, а через год поместье Лестрейнджей огласил крик новорожденного сына Наследника. Через еще три года уже дом Бэддоков принял следующего потомка. Больше у этой пары детей не было – врачи запретили. А Колин Криви, пользуясь относительной свободой, тихо и незаметно женился на выпускнице Хаффлпафа. У них так же было двое детей, только мальчик и девочка. * * * Когда Гарри учился на седьмом курсе, в Европе состоялась свадьба, о которой говорили еще не один год. Звезда болгарской сборной по квиддичу, молчаливый и суровый, как гранитный утес, на который был чем-то похож, Виктор Крам женился на воздушной и прекрасной Флер Делякур. Но вопреки досужим сплетням, брак оказался идеальным. Легкая на подъем, обожающая внимание и флирт, путешествия и новые места, Флер с удовольствием сопровождала мужа на выезды, и с готовностью сидела дома с детьми, считая это еще одной забавой. А почему бы и нет, если за спиной у нее каменная стена, которая с легкостью могла защитить ее, Дезире и Люка от любой бури? * * * Аргус Филч был уволен с должности завхоза. В принципе – сам виноват, ему никто руки не выкручивал, и насильно в чужой рот член не заставлял совать. Однако в его положение вошли: сквиб, не имеющий других средств к существованию, немолодой возраст и неприглядная внешность. Поэтому ему предложена другая должность, как для него созданная, и на которую Филч согласился с радостью и удовольствием. Даже Миссис Норрис радовалась. И еще годы спустя после его смерти узники Азкабана рассказывали страшилки о призраке Надзирателя и его Твари. * * * Филиус Флитвик преподавал в школе еще двадцать лет после того самого выпуска, после чего вышел в отставку, решив пожить для себя. Бессменный декан Рейвенкло, Мастер Чар, он нередко принимал в гостях самого молодого Мастера Артефакторики за последние полстолетия. Как однажды он горько заметил в приватной беседе: «Альбус, Альбус… Чего же ты добивался, если без тебя пришло столько молодых? Молодых, сильных, дерзких… и счастливых. Без тебя». При этих встречах он регулярно журил молодого человека за слишком широкий разброс его интересов. Нет бы, сосредоточиться на совершенствовании своего Мастерства, а он вместо этого хватается за все подряд. А ведь за любое его изделие чуть ли не бои идут, как только появляется хотя бы слух о появлении его на свободном рынке. Гарри на эту укоризну всегда только белозубо смеялся: «Мое Мастерство держится только на моем любопытстве. Пока это только хобби, оно будет Искусством, но как только станет Долгом, сразу же превратится в Ремесло». Флитвик только понятливо вздыхал, разводил руками, и с головой погружался в очередную головоломку, задуманную Поттером. Умер он в возрасте 234 лет, окруженный детьми, внуками, правнуками и так далее. Как он сам сказал незадолго до своей кончины: «Я прожил долгую жизнь. За что-то мне стыдно, за что-то мне радостно, за что-то обидно. Но при этом мне не жаль. Ни за один из прожитых мною дней мне не жаль». * * * При всей своей бьющей наповал сексуальности Блейз Забини был законченным натуралом. Нет, традицию взросления он принял с удовольствием, но и только. После чего его взгляд вернулся к женским формам. Леди Забини монстром не была, поэтому учла предпочтения своего младшего сына, когда устраивала его брак. Невестой Блейза стала девушка-сквибка из итальянской ветви семьи, которая по расчетам женской части уже могла родить полноценного ребенка-мага. Высокая, почти одного роста с вытянувшимся к концу обучения Блейзом, с высокой грудью, осиной талией и округлыми бедрами, она напоминала фигурой драгоценную античную вазу. Пышная грива смоляных кудрей до самой попы; темно-карие с золотым ободком глаза; четко очерченный рот, созданный для поцелуев; смуглая бархатистая кожа, к которой постоянно хотелось прикоснуться: все это служило роскошной оправой для главной драгоценности – ума. Не просто шикарная кукла для выходов – Женщина. Одна встреча с ней, и на Блейза махнули рукой самые упорные охотницы. А расчеты матрон оправдались. Даже с лихвой – у Франчески Забини через десять месяцев после свадьбы родились близнецы с магическим потенциалом, нисколько не уступавшим отцовскому. И первыми их словами были не «мама» и «папа», а «дай», когда они увидели в руках бабушки черпак, которым та мешала зелье, и с которым прибежала из лаборатории на выброс магии, произошедшем из-за игрушечного котелка. Который был один, и который поделить на двоих не получалось. * * * Сама же леди Забини в какой-то момент благосклонно взглянула на бывшего мужа. Полностью осознавший свою вину и раскаявшийся, Аларик Забини был готов на все. Его старания были замечены, после чего мужчина в одну из ночей был допущен до ложа дамы. Ни сама дама, ни мужчина не сказали ни слова, но записные сплетники уже к вечеру следующего дня принялись заключать пари: сойдутся – не сойдутся, отравит – в живых оставит. Если судить по неожиданно появившейся утренней интересной бледности, и внезапному пристрастию леди к слабо прожаренным стейкам, намазанных толстым слоем лимонного мармелада (еще месяц назад – гадость, по словам Катарины Забини), были правы те, кто ставил на “сойдутся”. * * * Ивен Розье убил своим выбором наповал всех. Но после того как общество немного успокоилось, за этой охотой наблюдали как за шоу. У самого Розье был только сын, второй отец которого так и не был озвучен, и который полностью одобрил выбор отца. А вот у избранника за спиной был целый клан, который совершенно неожиданно встал на сторону охотника. Спустя целых два года они все же встали перед алтарем: Розье примчался едва не бегом, а второй жених – нога за ногу. Но особого выбора не было – Шеклботу пузо уже, что называется, на нос лезло. Брак был крепким (наверное, из-за несколько не по назначению используемых наручников?), что свидетельствовал через пять лет живот уже самого Ивена. * * * Винсент Кребб и Грегори Гойл. Эти двое женились довольно поздно по аристократическим меркам. Им обоим было уже за двадцать, когда они пропали из поля зрения. Замечено это было не сразу, да и потом только плечами пожали: что в этом такого? Всплеск интереса последовал только тогда, когда кому-то что-то понадобилось от старших лордов, а попасть на территорию поместья не смогли. Ни одного, ни второго. Особо любопытные сунули носы и убедились – вокруг домов стояла такая защита, какой не было даже в войну. Пробиться сквозь нее не смог бы даже Лорд, но тот этого делать и не подумал. Только понимающе улыбнулся и отправился покупать подарок. Смысл стал понятен, когда год спустя щиты были приспущены, и Магическому миру был представлена Триада и новорожденный Наследник Гойлов, уже сейчас радующий родителей и бабушек с дедушками симпатичной внешностью. И силой. Не сказать, чтобы третий супруг был доволен своей судьбой, но выбора ему просто не оставили. С него сдували пылинки, выполняли любой каприз, но свободы у него не было. И четыре года спустя после рождения первого ребенка, щиты были вновь подняты, отрезая дом теперь уже Крэббов от остального мира. Эта беременность протекала куда сложнее, и закончилась временным параличом ниже пояса. Но второй сын был здоров – это засвидетельствовал целый консилиум врачей, созванных встревоженными родителями. И не просто здоров – симпатичный карапуз обещал ни в чем не уступать своему старшему брату, радовавшему весь клан своими выбросами силы, и доводившем до истерик домовиков, которые не могли уследить за шустрым и сильным Наследником. * * * Невилл… Тихий, незаметный, пугливый, робкий и полноватый Невилл оказался темной лошадкой. Когда стало ясно, что все успокоилось, что больше нет нужды бояться и скрываться, Хогвартс увидел истинного Наследника Лонгботтомов. Причина, по которой бабушка каждые каникулы забирала его домой, оказалась проста. Ограничители. Те самые, под которыми Гарри Поттер когда-то прятал свой истинный потенциал. Те самые, что рассыпались в прах при первом пробуждении Древнего. Те самые, что Невилл носил постоянно, снимая только на каникулах дома. А вместе с ними – семь слоев иллюзий, и маску, которая стала практически его вторым «Я». А на самом деле Невилл Лонгботтом был высоким, красивым, умным парнем, хорошо понимающим причины такого маскарада, и совсем не желающим повторить судьбу родителей и Поттера. Не по своей воле участвовал Фрэнк Лонгботтом в детоубийстве, да и сама Беллатрикс потом отомстила. Поэтому после долгого и тяжелого разговора между тремя Лестрейнджами и двумя Лонгботтомами было признано, что между ними нет Долга, и нет Мести. Ставший завидным женихом, Невилл сделал едва ли не самый неожиданный выбор из всех возможных. Он женился на Луне Лавгуд. У них родились один сын и две дочери. После этой женитьбы, «Придира» вновь стал едва ли не самым популярным журналом: если одна половина журнала состояла из статей о мозгошмыгах, кракозябрах и прочих странных сущностей, то вторая – из заметок, статей и монографий самого молодого Мастера Гербологии, на плантации и теплицы которого зельевары сначала Англии, а затем и Европы устраивали чуть ли не паломничество. Хотя к любым котлам Невилла так и не подпускали. Мало ли… * * * Поначалу на ухаживания Антонина Долохова за одной из учениц Хогвартса смотрели косо. Однако когда были озвучены матримониальные планы, все успокоились. Ну, как все. Выскочка, подстилка, прилипала – это самой мягкое, что тихо шипели вслед невозмутимой девушке завистницы (и завистники). Говорить ей это в голос боялись – она находилась под покровительством таких фигур, что ого-го! Лорд Поттер, лорд Блэк, лорд Прюэтт, а теперь – и Долохов. Те, у кого были мозги, старались как можно дальше отойти от шептунов, и поближе – к столь весомой фигуре. Долохов сходил с ума. Все его уловки разбивались о понимающий насмешливый взгляд. Не помогали и испытанные временем приемы. Один шаг вперед и два назад. Вместо того чтобы приближаться к своей цели, он только все больше отдалялся. Как-то незаметно для него самого отошли в сторону пьянки-гулянки, перестали привлекать внимание симпатичные мордашки и попки (и неважен их пол). Все, что теперь хотелось мужчине – это чтобы в теплых карих глазах вместо насмешки была любовь. И ради этой цели он был готов на все. Даже… Даже съездить в Россию, и представить свою будущую жену той самой двоюродной бабке (или все же троюродной тетке?). Что ж, выбор был одобрен, если судить по общей бледности, нервозности и испуганным взглядам, время от времени кидаемым в сторону мило о чем-то шушукающихся девушки, чей тонкий пальчик наконец-то обнимало кольцо, подаренное к помолвке, и «любимой» родственницы, оставившей свое деревенское подворье ради подготовки достойного, на ее взгляд, свадебного торжества. А что годков уже за сотню перевалило… Тю-ю-ю-ю! Да разве ж это возраст?! Спустя два дня после свадьбы, прошедшей через месяц после выпускного бала невесты, счастливый муж был вызван на ковер к Министру. Где за задернутыми шторами ему жутким шепотом было сообщено, что если хоть раз, хоть еще когда-нибудь границу Англии переступит нога этого воплощения Инферно, то он, Министр, за себя не отвечает. И если он, засранец, немедленно не скажет, почему он бодрый и свежий с утра, хотя Антипохмельное зелье ни хрена не действует, смерть его наступит немедленно. Новобрачный умирать не пожелал, и тайной поделился. Рассол. У четы Долоховых родилось двое детей, которыми отец безмерно гордился. А что? Сильные магически, авантюрные – «ну все в него!», умные – «как мамочка!», которая была бриллиантом Аналитического Отдела. Почему бы и не гордиться? Только вот, закавыка получилась. Директриса Макгонагалл подала в отставку, после чего дружным голосованием на эту должность был избран профессор Долохов. Сначала он не понял, почему коллеги смотрят на него, как на покойника, и почему вместо того, чтобы поздравлять, ему соболезнуют. Не только коллеги, но и все знакомые. Прояснила этот момент ехидно ухмылявшаяся жена – начиная со следующего года в школу должно было пойти новое поколение. Среди которых значились близнецы Поттера, первенец Блэка, близнецы Рабастана Лестрейнджа, отпрыски Лонгботтома, бывших Уизли… Когда он понял причину отставки Макгонагалл и соболезнования знакомых, то супруге пришлось извести практический полный пузырек валерьянки на почти упавшего в обморок мужа и потратить целых пятнадцать минут на искусственное дыхание рот в рот. Со всем своим опытом и старанием, накопленным за годы брака... * * * Лорд Паркинсон молчал. Одна-единственная попытка возникнуть против, и прилетевшее от супруги проклятье припечатало его так, что больше он такой ошибки не совершал. Почувствовав за собой некоторый тыл, Панси воспротивилась против некоторых идей матери. В частности, устроение свадебного приема и пошив свадебной мантии были доверены профессионалам, а не сценарию и фантазии леди Паркинсон. И это оправдало себя! Девушка если уж не блистала красотой, то была вполне милой невестой. Когда же через год в Паркинсон-Холле раздался крик новорожденного, это окончательно примирило лорда с зятем-полукровкой. А через еще полтора, когда чем-то обиженный Наследник выбил стихийным выбросом все стекла в детской, и перекрасил домовичку в небесно-голубой в оранжевую крапинку цвет, Паркинсон-старший был готов носить Симуса на руках: сила выброса свидетельствовала, что Наследник будет не только сильнее зятя, но и самого лорда. Спустя три года после рождения первого ребенка у Финниганов родился второй сын, который стал наследником самого Симуса. Еще два года спустя родилась дочь, и больше детей у этой пары не было. Первые годы брака были самыми сложными. Ни он, ни она друг друга особенно не любили, их обоих толкнула в брак необходимость. Были и скандалы, и хлопанье дверьми. Только вот магический брак не расторгнуть, и приходилось искать компромиссы. А там и до взаимопонимания недалеко. Так что годы спустя брак, основанный на расчете, был, как когда-то и предсказывала тогда еще мисс Паркинсон, крепок. И довольны им были оба супруга, до самой смерти делившие одну постель. Помогло этому и общее дело. Панси согласно появившейся интуиции, что говорило о пробуждавшемся в роду даре, организовала брачное агентство. А устройство чужого счастья и пример чужих личных проблем как-то быстро сблизили пару. * * * Драко Люциус Орион Блэк. Очень и очень лакомый кусочек, на который облизывались многие, но рискнули единицы, среди которых был сам Министр Магии. Но и эти немногие отошли в сторону, стоило им понять, что заинтересованность двухсторонняя, и что видимое равнодушие – это лишь игра на нервах. Уже к выпуску Драко было ясно, что браку между ним и лордом Гонтом быть, все дело в условиях. Именно они были камнем преткновения. Молодое тело требовало своего, но рисковать жизнью своей и своих потенциальных любовников не хотелось. Так что спустя долгих, очень, очень долгих полгода после неудавшейся помолвки, лорд Гонт был допущен в постель лорда Блэка, но не в его жизнь и душу. Завоевывать интерес (не только постельный) и доверие пришлось с нуля. За тот период, что прошел между ухаживанием и свадьбой, прошло четыре года. Только когда Драко и Габриэлю Поттеру исполнилось по двадцать лет, они дали согласие на брак. Хотя, куда бы они делись? Неумеренные сексуальные упражнения могут дать вполне даже закономерные плоды: у Драко Люциуса Ориона Блэк-Гонта через восемь месяцев родился крепкий мальчик, ставший, за неимением других детей (пока), Наследником двух Родов. А в семье Поттер-Принц-Малфой спустя семь месяцев после ритуала магической брачной связи кричали двое черноволосых малышей. У одного из них через месяц глазки из голубых стали ярко-зелеными, а у второго – черными. Потом у Драко начались сложности. Муж завоеван, Наследник есть, и хотя магический брак не позволял изменять, развлекаться можно по-разному. Все чаще после рождения ребенка молодой супруг оставался дома, и все чаще видели Министра на приемах и балах без него, или в компании ярких и интересных молодых людей. Долго так при темпераменте и родственных связях лорда Блэка продолжаться не могло. Спустя три года после рождения Наследника Драко решил сделать сюрприз мужу, навестив того на работе в неурочный час. Стоя незамеченным в дверях, он наблюдал, как его муж с сожалением ссаживает с колен смазливого клерка и объясняет: «Увы, и хотелось бы, но его брак магический, и он вынужден сохранять верность». Покинув его так и не замеченным, Драко в полном расстройстве чувств заявился к брату, который так же не блистал настроением. Излив друг другу душу, и попутно напившись до полного скотства, утром они обнаружили написанный ночью план действия, продиктованный алкоголем. После внимательного изучения план был признан годным, и начались приготовления к его исполнению. Из фамильного Кодекса Поттеров была извлечена та самая формула зелья, и началась ее переработка. Все было готово уже через неделю. А через месяц Министр едва не лучился самодовольством. Его супруг снова был в тягости. Поздравления на эту пару посыпались со всех сторон. Только вот, уже через месяц лорд Гонт стал как-то нервно реагировать на эти упоминания. Еще через месяц об этом даже среди своих боялись говорить хотя бы шепотом. Объяснения причин были получены на деловом ужине, который Министр с видимой неохотой был вынужден устроить у себя дома. Супруг Министра устроил безобразный скандал. Обвинения сыпались по любому поводу: и что он похотливое животное, которое хочет его в таком положении; и что он безобразен, поэтому его больше не хотят; что его больше не понимают, не понимали и понимать не хотят; что с ним больше не хотят сидеть за одним столом из-за его изменившихся вкусов, но разве это он виноват, что они стали такими? Во время этой сцены все гости постарались исчезнуть как можно скорее и незаметнее, во избежание, так сказать. Той же ночью Марволо в который уже раз пришлось вставать и идти на кухню, готовить Драко молочный коктейль с бананом, двумя клубниками, половинкой киви и принести отдельно лимон на блюдечке. Едва сумев сдержать свой порыв послать беременного супруга куда подальше, мужчина поплелся вниз. А что ему оставалось делать? В первый раз, когда его так разбудили среди ночи, он, не долго думая отправил за требуемым домовика. Водопад слез удалось прекратить только через час. После третьего раза он такой ошибки больше не делал. И сейчас, обреченно готовя этот несчастный коктейль и нарезая лимон, Министр с тоской думал, что вот он сейчас принесет, а его … мужжженек давным-давно сопит в подушку. Знаем, проходили. А Драко на утро довольно разглядывал помятую физиономию напротив, светившую красными и опухшими от недосыпа глазами, и бодро докладывал Гарри, что «мстя идет полным ходом». К концу беременности Драко на Министра смотрели с жалостью даже оппоненты. А за закрытыми дверями некоторым из бывших Пожирателей пришлось припомнить сноровку, уворачиваясь от Круцио Лорда, в буквальном смысле теряющего свое человеческое лицо. С каким облегчением вздохнул весь чиновничий аппарат, когда лорд Блэк благополучно разрешился от бремени! Марволо Гонт был готов носить своего супруга на руках (и носил), когда гормоны того пришли в норму, и все странные капризы и вспышки раздражения прекратились. Для него наступил второй медовый месяц. Продлившийся ровно до того момента, пока он не примчался в Малфой-Мэнор на стихийный выброс магии, и не увидел причину, спровоцировавшую его у двух взрослых магов. Удержать свой он так же оказался не в состоянии. Увидел своего мужа лорд Гонт только две недели спустя, когда осознал все выгоды «подарка». Идиллия продлилась два года. Потом снова: дом, дети, и супруг, показывающийся на приемах с другими. Вернувшись как-то вечером не слишком поздно, Марволо поднялся в детскую. Мальчики дружно делили на ковре громадного плюшевого медведя, а Драко задумчиво улыбался, смотря на них, и поглаживал свой живот. Ощутив присутствие мужа, он, не поворачивая головы, спросил: – Тебе не кажется, что стоит разбавить нашу чисто мужскую компанию принцессой? Признаться честно, я иногда сильно завидую Гарри, имеющего дочь. Как ты на это смотришь? Лорд посмотрел. Подумал. Утром (ранним утром…очень ранним утром), спящие мальчики были переданы своему сонному крестному (Гарри), не менее сонный муж был взят в охапку, кресло Министра было оставлено на заместителя (Малфой), и супруги Гонт-Блэк на две недели отправились в отпуск в неизвестном направлении. Вернулись они отдохнувшие, загоревшие, а сам Министр как-то подозрительно долго, на взгляд Малфоя, устраивался в кресле. Все боком норовил сесть (?). Через год Драко опять завел разговор о принцессе. И еще через год. Потом еще раз. Через девять месяцев по возвращении она у него родилась. На следующий год он опять завел разговор уже о второй принцессе. Отпуск. Через тридцать лет, когда Драко завел разговор о принцессе, его перебил громкий заразительный хохот мужа. Крепившись целую минуту, он не выдержал и присоединился. Но в отпуск они поехали. И по возвращении бессменный Министр Магии Англии все так же долго и осторожно устраивал свою пятую точку в кресле. * * * Гарри… Габриэль Синклер Ангелос Лилиан Эльрик Моран Катани Ле Ста Каданга Поттер. Так правильнее, хотя полное имя этого мага Англия узнала не сразу. После своей несостоявшейся помолвки Гарри всеми силами старался избегать своих любовников на одну ночь. Сразу по окончании курса он взял академический отпуск на год и исчез за пределами страны. Кто бы и для каких целей не пытался его отследить, у него ничего не получилось. Гарри хорошо подготовился к своей поездке, тем более, ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы кто-то узнал, на какие вопросы он ищет ответ. Разочарование было горьким, но до срыва, как когда-то, дело не дошло. Пользуясь свободой, он пустился во все тяжкие. Или не все: слишком уж требовательным он оказался в выборе любовников. Слишком низкий, слишком высокий, слишком тощий, слишком толстый, глаза узкие или близко посаженные, ноги короткие или кривые, пахнет, не пахнет, был бы блондином, или нет, лучше брюнетом… Придирок было столько, что он так и оставался в одиночестве. Поймав себя на том, что обращает внимание только на два типажа, полностью игнорируя шатенов, рыжих и светлых (если только не пепельный или платиновый блонд), он заставил себя сходить на пару свиданий. Одна ночь. Всего одну ночь Гарри провел с каждым из трех своих любовников. Только в Швеции он нашел себе партнера, с которым провел три недели. Но и с ним расстался без сожалений, когда Ульрик стал посягать на его попу, с чем он сам был категорически не согласен. После не самого красивого расставания Гарри приехал в Испанию. Жаркое солнце, темпераментные мужчины настолько растопили лед отчуждения, что Поттер безоглядно окунулся в головокружительный роман. И даже сны, преследующие с самого отъезда, перестали его донимать. Хотя все равно был только сверху. Он расслабился настолько, что только его Дар спас в последний момент. Отговорившись головной болью, Гарри прервал свидание и ринулся за помощью по адресам, данными ему перед отъездом из Англии лордом Малфоем и Снейпом. Успел он в последний момент – уже завтра ловушка бы захлопнулась. Семья его любовника, да и сам Алехандро, излишним благородством не страдали. Богатый, сильный, молодой, с Даром, и при этом уже претендующий на Мастерство англичанин был лакомой добычей. Только вмешательство должников Малфоя и Снейпа спасло Гарри от немедленного брака, причем, на очень невыгодных для него условиях. Но и выехать домой ему не дали – семья ди Эстузо подала против него иск с каким-то диким обвинением в принуждении к сношению и насильственном аборте. И теперь они требуют самого Гарри в качестве возмещения нанесенного ущерба. Негласно запертый в своем номере, он мог лишь метаться там как тигр в клетке. И когда в дверь постучали старые знакомые – господин Дюбре и мистер Шаске в сопровождении импозантного адвоката Малфоев, сердце Поттера неожиданно забилось чаще. На какой-то миг показалось, что сейчас он увидит тех, из-за кого вот уже год просыпается с характерно испачканным бельем. Разочарование было… горьким, что уже само по себе служило показателем. В присутствии «тяжелой артиллерии» суд превратился в фарс. Гарри не просто доказал свою невиновность – ему принесли публичные извинения и возместили моральный ущерб немаленькой суммой и двумя фамильными артефактами. Сухо кивнув, Гарри извинения принял, но покинул Испанию в тот же день вместе с адвокатами. Что стало с его бывшим любовником и его семьей, он никогда специально не интересовался, но до него доходили слухи о… ну, некотором охлаждении к ним испанской элиты. Срок его академического отпуска истекал как раз через месяц, и он вернулся в школу. Но перед этим встретился с лордом Малфоем и лордом Принцем поблагодарить их за более чем своевременную помощь. После этого это трио довольно часто можно было встретить на выходных в самых разных уголках Лондона. И не только магического. А после Нового Года своего шестого курса Гарри частенько не ночевал в спальне шестикурсников. Лорд Поттер получил официальное предложение о браке с лордом Принцем и партнерства с лордом Малфоем на Рождество своего восьмого курса и тогда же дал свое согласие. Свадьбу предполагалось сыграть как раз на будущий Новый Год. Однако в планы пришлось внести коррективы: будущий ребенок не должен был родиться вне брака. Свадьба была сыграна летом, через две недели после выпускного бала. Срок был пять недель. Не желая рисковать супругом и будущим ребенком, семья осталась в Англии, под защитой родных стен. Посещать их могли только немногие. К вящему неудовольствию старших магов, в этот список Гарри внес и близнецов Уизли. Мерлин знает, на что могли подбить их авантюрного супруга эти двое. А когда пришло время, Гарри с помощью специалиста разрешился от бремени двумя крепкими черноволосыми мальчуганами. (К слову: ожидаемого магического истощения после родов у Поттера не наблюдалось. Знающие люди пожимали плечами, мол, с таким источником силы, как Древний, Поттер хоть каждый год может рожать по паре детишек. Но предложить ему такой эксперимент никто не рискнул). И хотя ни один из них не был Малфоем, Люциус был счастлив настолько, что великодушно махнул рукой «Прощаю» Анджелине Джонсон, пришедшей просить за своего избранника – Джорджа Уизли. Присутствовавший при этой сцене Рабастан Лестрейндж совершенно неожиданно схватил в охапку Фреда, пришедшего с братом, и повторил слова и действия мисс Джонсон. Расхохотавшийся Люциус только и смог, что рукой махнуть. (К слову – четверо сыновей (две пары близнецов, один из которых стал Наследником лорда Прюэтта) этих двоих частенько снились в кошмарах директору Долохову). Вот так, воспользовавшись советом своего спонсора и … друга, двое братьев Уизли перестали быть таковыми, войдя в Род супругов. Гарри своим браком наслаждался. Он скинул все проблемы и заботы на плечи супруга и партнера, оставив себе только самое, на его взгляд, «вкусное и интересное». Больше не было снов – хватало яви. Хватало с лихвой, иногда даже чересчур. Но именно этого ему и хотелось – силы, чтобы быть слабым. Оказывается, он устал за все эти годы быть сильным. Ему не хотелось вести, отвечать за что-то, хотя бы даже за удовольствие, за кого-то – своя голова на плечах должна быть. Но подобное попустительство не прошло бесследно. Его спутники жизни как-то… расслабились, все чаще обращая внимание на его молодость и забывая, на что он способен. В один из дней к нему заявился белый от бешенства брат, которому супруг не мог изменить только из-за магического брака. И это не просто слова – он слышал все это своими ушами. Парни залили свое горе алкоголем. Залили старательно, с чувством, с толком, с расстановкой. Так, что утром было только одно желание – умереть. Когда же они хоть немного оклемались, то обнаружили на столике лист пергамента, исписанный иероглифами. Иероглифы при ближайшем рассмотрении оказались английским и русским шрифтом вперемешку, и шифровали собой план мести неблагодарным. На удивление, он оказался очень прост и вполне выполним. Переглянувшись, два заговорщика принялись его воплощать. Вот уже целую неделю Поттер хандрил. С каждым днем он становился все мрачнее и мрачнее. До магов как-то разом дошла мысль, что такая хандра сулит им колоссальные неприятности. Потребовалось время, чтобы вытянуть причину. Оказалось, что Гарри где-то подцепил слух, что его считают девчонкой. А что? Дома сидит, детей рожает, мужей ублажает. Небось, даже ни разу сверху не побывал? После короткого совещания наедине было принято решение, исполнение которого состоялось то же ночью. Еще через месяц Люциусу стало плохо от запаха бекона, и он едва не потерял сознание от его вида. Северус, перепуганный состоянием партнера, вызвал колдомедика. Полтора часа спустя лорд Малфой все же упал в обморок, когда вызванный медик поздравил его с интересным положением. Вечером лорда навестил гоблин, ведущий дела Рода. Он из рук в руки передал письмо, которое хранилось в банке со времен его помолвки с Нарциссой Блэк. «Я не прошу у тебя прощения. Я поступил так, как диктовал мне Долг. Твоя жизнь – это ничто, по сравнению с тем, что мы теряем по вине магглорожденных. Когда-то они переняли наш обычай, и сохранили его на куда больший срок, чем мы. Еще когда ты только родился, я составил твой гороскоп. Не у наших шарлатанов, мне пришлось просить об этом Мастера Звезд из Китая. Если бы ты женился на своем полукровке, то ваш ребенок был бы последним Малфоем. В твоей жизни были две ключевые точки: твой брак и помолвка твоего сына, моего внука. Причем, помолвка магическая. Как показали звезды, только ребенок, рожденный от нее, мог повлиять на будущее нашего Рода. Если Драко не найдет способ расторгнуть будущий брак, то Малфои прекратят свое существование на его правнуке. Но если способ будет найден… Величие и слава Рода перешагнут звезды. Не очень понимаю, что под этим имел в видуОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com