Борьба: Возмездие в сумерках (СИ) - Страница 23

Блух сидел и пялился на того, кто уже давно был ему другом, и не понимал, как могло получиться так, что он сам обо всём этом не знал вообще ничего. Всякое бывало, конечно, но чтобы так. Это ж сколько надо было отчётов подделать, сколько чумов подкупить, сколько всего везде поменять, сжечь и написать заново, чтобы это не вылезло наружу. И ведь удалось же. Самое-то главное, что это у кого-то удалось. У кого?

— Дони, это кто всё сделал? Закинхр? — спросил Блух, немного дрожащим голосом.

— Да. И я помог ему. Как ты понимаешь, я в этом помог ему…

— Зачем? Я не понимаю, Дони. Там же не было твоей вины? Это была операция СЧК, а твои там — только прикрытие.

— Да о чём ты? Кого это волнует? Такие потери. Семь легионов имперской армии, это 46 бур. Какая разница, кто там всем заведовал. У меня-то после этого их уже не было. Что со мной в этом случае должны сделать?

Блух покачал головой. Да что уж тут говорить. Понятно, что за это можно сделать. Пытать, а потом казнить. Такие потери в Империи никому не прощают. Ни прошлые заслуги не помогут, ни чьё-то заступничество, ни любые фантазии о какой-либо прочей помощи. Не поможет ничего. Пытки, потом казнь. Единственный способ остаться в живых — скрыть это. Сделать так, будто ничего не было.

— Так вы на пару с Закинхром прикрыли друг друга и с обеих сторон подменили реальность на бумаге и так, чтоб у обоих сходилось. Так я понимаю?

— Ну да. Правильно понимаешь.

— Ну ладно, допустим, на бумаге-то это сделано. А на деле-то как? Нельзя вечно не трогать эти подразделения, чтобы они там где-то стояли без дела. Когда-то ж это проскользнёт…

— Уже нет. Сейчас они все в полях воюют против маки… И воевать там будут вечно. Обстановка тяжёлая и всё прочее… Хотя на деле против маки сейчас воюют только хиви. Держат Бахмут, как транспортный узел, а сами орудуют дальше. Сейчас база Отряда-14 в Северодонецке, и где-то рядом несколько бригад хиви, готовятся, чтобы добить их… А мы потом выдадим отчёт об успехах имперской армии. СЧК совсем не против. Они только и рады, что мы это скажем. Лишь бы не мешали с этим самоуправлением…

Блух вдарил кулаком по столу — несколько стоявших на нём предметов отлетели в стороны, а министр остался сидеть на своём месте, всё с таким же немного грустным выражением лица.

— Твою мать, Дони! И мы при всё при этом сейчас едем к патриарху за благословением, чтобы вернуть власть имперской администрации и святой церкви при том, что вся эта история с самоуправлением в реальности и тебе самому нужна?! Так что же ты собираешься делать потом? Что ты будешь делать на том месте, когда зайдёт речь про эти твои семь легионов? Или ты сразу рассчитываешь, что ничего там дельного не выйдет? И Неврох сам пошлёт нас на хер со всеми этим контрмерами?

— Честно говоря, да… Я уже думаю, что Невроху ничего не надо. Уж после того, как дело пошло с Самохом, уж это могло его и сломать…

— Я слышал про это. Смутная история, но я не верю, что он так просто сдастся. У него слишком большие амбиции. А такие тормозов не имеют. Я именно на это и рассчитываю. Именно на это. Что он может разогреться именно в тот момент, когда увидит, что и с его стороны кто-то играет. А у меня, Дони, нет других вариантов… За СЧК я быть никак не могу. И ты никак не можешь, несмотря на то, что уже успел сделать.

— Вот и я так подумал, когда решил ехать с тобой. Что быть пешкой СЧК мне не к лицу. Но как по мне, Неврох сдался. Я не вижу, где он ещё что-то может сделать. Ему как бы место своё не потерять. Как и мне, собственно… Знаешь, я ещё долго думал над тем, что все эти наши желания не быть под чьей-то крышей на самом деле просто от нашей невозможности этого не делать… Сам подумай, почему вообще всё так получилось? Можешь не говорить мне, как это у тебя, но я расскажу про себя… Мне нужны были деньги. Постоянно. Больше, чем я официально получал. И ты сам понимаешь, как я решал эту проблему… И, разумеется, дело дошло и до СЧК, и до Закинхра. Он стал прикрывать меня за то, что я делал то, что ему надо. По сути, это стало для меня крышей. Давало мне свою выгоду, а в ответ я, условно говоря, платил за это соответствующую цену. И ведь нельзя же было сказать, что это какое-то неравноправие. Вот в чём всё дело. Это не выглядело таковым. И нельзя было это назвать таковым. Потому что это устраивало и его и меня… Единственно, что не так во всей этой конструкции, так это то, что я не мог отказаться. Да и сейчас не могу. Вот, где берутся все проблемы… Я настолько повязан с Закинхром, что начни он тонуть, и потянет меня за собой… И я уверен, что и тебя потянет…

— И меня потянет… — согласился Блух. — Ты всё правильно говоришь. Он всех потянет, кого только сможет. И ещё неизвестно, кто первый затонет при таком раскладе… Но меня это уже не волнует. Тут уже просто нет выбора… Пройдёт ещё полгода или год, и вся Славянская колонна — это будет одно сплошное самоуправление. Где не нужен ни броз, ни какие-то министры. Где достаточно людей и СЧК, которые их крышуют. А раз не нужен ни броз, ни министры, то и всё то жидкое дерьмо, которого мы так боимся, обязательно вытечет наружу. Уж так, на всякий случай. Чтоб не передумали не мешать… Это всё сработает. Хотим мы того или нет… Ты правильно сказал, что во всей этой системе главное то, что от неё нельзя отказаться. А вот Закинхру можно. Мы на него ничего не имеем. Даже этот случай под Луганском, уж учитывая сколько времени прошло, ничем так страшно ему не угрожает… Но есть кое-что ещё, Дони. Есть кое-что ещё, о чём я не хотел говорить, пока мы не прибудем к Невроху… Но, видимо, придётся… Ты ведь в курсе, что в самом секторе «Диза» до сих пор находится Ананхр?

— Разумеется. У меня не вызывает сомнений, что это лишнее доказательство того, насколько для СЧК важно личное обладание этими секторами в самоуправлении людей.

— Да. Но важно не это. Важно, что она сестра одного из членов Центрального Комитета Империи… И, если я посчитал всё правильно, то этот её братец хочет устроить такой передел, чтобы остаться в этом комитете в единственном лице. А это уже вопрос не Славянской колонны. Это вопрос всей Империи. И поверь мне, что если речь обстоит так, то встань мы вовремя на нужную сторону в этих разборках, и нам простят, что угодно…

Донхр улыбнулся и немного покачал головой:

— Да, дружище… Не ожидал я от тебя такого… Такого мудрого и дальновидного хода… Похоже ты даёшь мне хоть какую надежду…

Подвалы главного храма веры Жах в Чум-бату нельзя было назвать подвалами — это был настоящий подземный комплекс со своим центральным залом, где можно было собирать не только высшее руководство Церкви, но и устраивать массовые заседания важнейших жрецов Империи любого ранга, благо свободных кресел в нём было на полторы тысячи. Из него можно было пройти в залы поменьше, отдельные комнаты и, разумеется, в личный кабинет самого патриарха. Собственно этот кабинет был вторым по значимости после его личной резиденции. Всё в золоте и разнородных драгоценных камнях, мраморе и лепнине. Даже потолок был расписан древними изображениями предыдущих верховных жрецов, где в центре был сам Торкведох.

Неврох никогда не думал над тем, что, может быть, придёт время, и его дорисуют туда самого. Он собирался жить вечно и даже не думал над тем, что может быть по-другому. Это при всём при том, что он так основательно готовил себе наследника в лице Самоха. Своеобразный дуализм сознания — перманентное понимание своего наследия и полное отсутствие желания покидать свой пост даже вперёд ногами. Вот что такое бессмертие в сознании высших политических руководителей.

Только что ему доложили, что явился полковник из СЧК с чрезвычайно важным письмом, содержащим государственную тайну, которую необходимо вручить ему лично. Видеть это отродье ему не то что не хотелось, он готов был лично собрать для него хвороста и пускай даже огнивом разжечь огонь, чтобы спалить его дотла.

— Что прикажете ему передать, Ваше Святейшество? — спросил помощник Невроха жрец Кринох, которому с недавних пор он доверил также проводить службы в этом храме.