Борьба: Возмездие в сумерках (СИ) - Страница 22

— Километров пятнадцать в запасе у них точно есть. — сказал начальник разведки полковник Захарченко. — Тяжёлое вооружение они не взяли. Двигаться могут достаточно быстро, но они решили раненных из штрафбата с собой тоже прихватить. А с ними уже скорость не та…

Зубкову было приятно, что хоть кто-то из его новой команды говорит дело. С недавних пор ему стало казаться, что его окружают одни подхалимажные идиоты, которые только и думают, как бы угодить ему словцом. Особенно это стало проявляться после пропажи Болотникова, когда каждый только и думал, в чём бы новом его обвинить. И ведь никто ж с виду и не вспомнил, что в вечер, предшествующий этой «пропаже» Болотников заходил именно к Главкому. Все помалкивали об этом так, как будто этого и не было совсем.

И это вот уже настораживало. Это означало, что об этом знают все. Знают и молчат, сволочи. Что-то готовят. Для него же. Для Главкома готовят. Сейчас кланяются и лебезят изо всех сил, а как соберутся, так и обвинят его самого же во всём том, в чём вчера обвиняли Болотникова. Скажут, что ты, мол, вообще с ним заодно и был. Сработались вы на пару, да и сдавали тут все позиции чумам. И какой-нибудь Жиганов на место Главкома и сядет…

— Нет, суки. Со мной так не выйдет. — подумал Зубков, пока смотрел на всех остальных. Как же зыбка его власть здесь. Как же легко что-то пихнуть, делая вид, что нечаянно, а всё потом полетит так, что не будет даже заметно, что-то кто-то ещё и подталкивает… Только вот что они потом с этим делать будут? Они все знают, что хиви подготовили две ударные бригады в Лисичанске, общей численностью в десять-двенадцать тысяч человек. И это только то, что известно… Сколько там резервов, артиллерии, сколько тянется с других флангов — об этом гадать только можно. Мост не удержим, так и командовать будет нечем — возьмут в котёл, да и закончится на этом Отряд-14. А тут ещё и Хмельницкий сбежал…

Можно, конечно, всё будет свалить на него. Вроде как вот он, предатель и есть предатель. Теперь всем очевидно. Да только что это даст, когда всё будет проиграно? Сваливать на кого-то имеет смысл, когда есть ещё чего спасать. А когда всё кончено, то все просто сгрызут того, кто сидит на троне в этот момент. Чтобы он там ни начал говорить или обещать… Знают они, что этот момент уже может быть близок?

Знают, суки. Конечно, знают. И Жиганов и Захарченко знают. И все остальные тут присутствующие тоже. Если кто-то из этих восьмерых не знает, то это уже будет большим сюрпризом… Так чего скрывать? Пусть и дают свои мудрые советы.

— С Лисичанском что будем делать? У кого есть предложения? — Главком задал вопрос в лоб. Как когда-то задавал Хмельницкий. Правда, Хмельницкий-то действительно хотел услышать мнения, а не сделать кого-то крайним. Этим старый дурак отличался, как никто другой… Ну ладно. Здесь-то крайние тоже не нужны… Нужно дать им понять, что без меня они сдохнут. — Зубков наконец ещё подумал, что от него-то не слабо ж ещё несёт перегаром от коньяка, выпитого вчера. А ведь хотел всего рюмку хлопнуть, не более. А вмазал всю бутылку, что аж еле встал с утра. С мутной головой и тошнотворным состоянием. Голову охлаждал из бочки с дождевой водой, чтоб хоть как-то прийти в чувства. Что-то во взгляде вроде прояснилось, но запах, конечно, не убрался. А ведь думал недавно обзавестись лавровым листом, и хоть эту проблему бы решило. Да всё руки не дойдут… Но с этим бы завязывать надо совсем. А то после победы над Хмельницкий так подбухивать добром не кончится. Многие ли на самом деле боятся своего командира, когда видят его с похмелья утром?

Тишина. Пока он всё это думал, никто ж ведь и не ответил. Ничего. Все тупо стояли и палились на него.

— Кто-то не в курсе ситуации? Надо объяснять? — продолжил Главком и тут же заметил, как изменились у всех окружающих глаза. Ещё буквально минуту назад они были извиняющимися, подавленными и потухшими, как в момент стали агрессивными и злорадными. Таким же, что и был, взгляд остался только Захарченко — спокойным и размеренным.

Но при этом все также продолжали молчать. Зубкову стало не по себе, и он сам ощутил, как начало колотить его сердце.

— Чё молчите-то?! Спрашиваю ещё раз, блять! Все в курсе ситуации?!

Они стали понемногу переглядываться друг с другом. Так хитро, аккуратно. И снова очень злорадно. Вокруг повисла страшная тишина. И Зубков начал судорожно переглядываться то с одним, то с другим. То с одним, то с другим… Нет… Они этого не сделают. Они овцы. Тупые бараны. Они поставлены мной. Они обязаны мне. И без меня они ничто и были бы никем…

Их руки одна за другой потянулись к кобурам, оружию, за спину… Злобно, жестоко и злорадно. Было видно, что им нравится это, и что они специально тянут момент, потому что не смогут потом прожить его заново. Не достал оружие только Захарченко, но только он и что-то сказал:

— Генерал Зубков, я снимаю Вас с должности Главнокомандующего… И приговариваю к расстрелу на месте…

Казалось, что он не успел договорить, когда остальные начали палить по Зубкову также злобно, жестоко и злорадно, как только что смотрели на него.

— Дони, ты либо говори всё, как я говорю, либо просто молчи уж тогда, — сказал Блух.

Броз Славянской колонны и министр имперской армии два часа назад выехали из Ростова-на-Дону и двинулись прямиком в столицу чумной империи Чум-бату. До этого момента они молчали, ничего не пили и не ели, а просто смотрели в окно, на мимо проезжающую территорию — холмы, периодически перекопанные карьеры, изредка попадавшиеся деревья, иногда какие-то столетние избушки, от которых оставались фрагменты стен и печные трубы из кирпича. Весьма скудный ландшафт на предмет эстетики, но вполне подходящий в плане многообразия.

Блух не часто проезжал по отведённым ему территориям, считая их по большей части какой-то пустошью, но с того момента, как власть надо всем этим стала ускользать от него, появилось ощущение того, что он что-то недооценивал.

Особенно после того, как выяснилось, что ещё два сектора теперь повисли в воздухе: «Саппо» и «Арха». Это уже относилось к группировке «Екатеринослав-Кременчуг», и ему даже было непонятно, как так получилось, что уже и ей теперь начинают заведовать СЧК со своими хиви и с внутренним самоуправлением людей. Мало того, «Арха» — вообще крупнейшее предприятие всей Славянской колонны и самое крупное сталелитейное во всей Империи. И теперь охрану и производство на нём обеспечивают люди. Такое в голове не укладывалось… Что вообще до такого можно было дожить.

Ещё даже год назад не было разговора ни про самоуправление, ни про хиви, охраняющих производство, ни даже про то, чтобы вообще как-то облегчить участь людям — всё эти глупые игры СЧК, которые только и думают, как бы поджать под себя остальных…

— Дони, ну что ты молчишь? Мы же в такой заднице оказались и вместе решили действовать. Надо уже теперь идти до конца, раз решились, — продолжил Блух.

— Я должен тебе кое о чём рассказать. — ответил Донхр. — Перед тем, как мы начнём говорить с патриархом, ты должен кое-что знать.

Блух заметил тон и некоторую встревоженность. Не ту, которая выдаёт какой-то страх, а, скорей, ту, которая предшествует стыду. Стыду за что-то, что когда-то сделал, хоть и пришлось при этом переступать через себя.

— Что сказать-то? Говори же, Дони!

— Понимаешь, тут такое дело… Помнишь тот взрыв в Луганске, когда мы потеряли несколько бур имперской армии и СЧК?

— Да уж такое не помнить. Столько вони было из-за такой мелочи. Мы и больше теряли. Вон лет пять назад была заваруха возле Никополя. Мы там и восемь бур потеряли… И никто кругом так не возмущался, а тут всего-то.

— Дружище, мы там совсем не то потеряли, что заявлено…

Наступила неловкая пауза. Блух сидел и смотрел на своего собеседника, почти даже не моргая.

— Дружище, мы там потеряли девять легионов. Семь имперской армии, и два — СЧК… Это был не просто взрыв с последующим обстрелом — образовалась такая дыра, что она достала до реки, и там всё затопило. Мы всем говорили, что успели отвести и всё прочее, но это сказки всё. Там почти никто не выжил. И все обслуживающие бригады тоже затопило. Девять легионов, а не пять бур. Мы потеряли основные ударные силы имперской армии и штурмовиков СЧК во всей Славянской колонне. Вот почему никто из нас не был против, что устроят там эту свою автономию и передадут охрану хиви… Нам самим некем было всё это охранять. И воевать с маки некем. Вот откуда идут все эти изменения.