Большой риф (Последний шанс, Сокровище влюбленных) - Страница 7

Тейт считала пессимизм разновидностью трусости и защитой от разочарований, а потому хуже всего она чувствовала себя, когда пессимизм одерживал верх.

За две недели, поочередно работая под водой от рассвета до заката, обе команды нашли всего лишь несколько проржавевших железяк. Тейт говорила себе, что рано падать духом, и продолжала поиски с энтузиазмом и тщательностью, в общем-то совершенно безосновательными.

С каждым погружением они продвигались все дальше на север, обследуя новые территории. Каждый раз Тейт охватывала дрожь предвкушения, и она говорила себе, что уж сегодня их точно ждет удача.

Вечерами она корпела над картами и копиями документов. Чем высокомернее становился Мэтью, тем отчаяннее она хотела найти затонувшее судно… хотя бы для того, чтобы доказать его неправоту.

Безусловно, эти две недели не были потрачены зря. Погода стояла прекрасная, от красоты подводного мира захватывало дух, а когда Мариан настаивала на отдыхе, они совершали набеги на сувенирные лавочки и устраивали пикники на берегу. Тейт обследовала кладбища и старинные церкви, надеясь найти ключ к тайне погибших в 1733 году кораблей, однако больше всего ей нравилось наблюдать за Баком и отцом.

Они представляли собой странную парочку. Один – толстый, приземистый, абсолютно лысый. Второй – высокий, худощавый, с роскошной, тронутой сединой белокурой гривой. Отец говорил с ласкающей слух аристократической медлительностью, Бак пересыпал свою быструю речь отборными ругательствами… но при всех внешних различиях казалось, что после долгой разлуки встретились закадычные друзья.

Часто, поднимаясь на поверхность после своей смены, они хохотали, как только что нахулиганившие мальчишки, и всегда им было что рассказать друг другу.

Дома Рэй дружил с бизнесменами, которые только и говорили о делах, здесь он пил с Баком пиво, загорал и мечтал о сокровищах. Мариан фотографировала их, снимала на видео и называла «старыми морскими волками».

Готовясь к очередному утреннему погружению, Тейт вслушивалась в их спор за кофе и рогаликами.

– Все знания Бака о бейсболе уместились бы в чайной ложке, – заметил Мэтью, – но он подзубрил, чтобы сразиться с Рэем.

Тейт опустилась на палубу, чтобы натянуть ласты.

– По-моему, мило.

– Я не сказал, что это плохо.

– Ты никогда ничего не называешь милым.

Мэтью сел рядом с ней.

– Ладно, мило. Общение с твоим отцом идет Баку на пользу. В последние годы ему пришлось нелегко. Не видел, чтобы он так наслаждался жизнью, с тех пор, как… в общем, давно.

Тейт вздохнула. Трудно сердиться на такую искренность.

– Я знаю, ты любишь его.

– Естественно. Он всегда был рядом. Я сделал бы для него все на свете. – Мэтью поправил маску. – Черт, я же согласился нырять с тобой, разве нет? – Выпустив эту стрелу, он бросился в воду. Тейт только ухмыльнулась и нырнула следом.

Вода приятно охлаждала лицо и руки, развевала волосы. Рыбы уже привыкли к пришельцам, и часто какой-нибудь любопытный окунь или морской черт заглядывал в их маски. Тейт стала брать с собой целлофановый пакет с хлебными крошками и, прежде чем приступить к поискам, кормила вьющихся вокруг рыбок.

Верная барракуда, которую они окрестили Везунчиком, хотя она пока не принесла им удачи, неизменно приплывала понаблюдать за ними.

По установившейся традиции они работали, держа друг друга в поле зрения, и Тейт гораздо спокойнее переносила присутствие Мэта в подводном мире, безмолвие которого лишь изредка нарушалось ревом проносившегося над их головами прогулочного катера и несущейся из его приемника музыкой, приглушенной толщей воды.

Мысленно подпевая Тине Тернер, вопрошающей, какое отношение имеет ко всему этому любовь, Тейт подплыла к странному красно-коричневому нагромождению кораллов и чуть не задохнулась от изумления.

Это вовсе не кораллы, а камни. Корабельный балласт! И, судя по цвету, балласт галеона! Для шхун использовалась серая галька.

Неужели один из кораблей, погибших в 1733 году? И именно она нашла его!

Тейт закричала, подзывая Мэта, но ее крик вылился в фонтан пузырьков, затуманивших зрение. Опомнившись, она выхватила из ножен подводный нож и застучала по баллону. Мэт, тенью маячивший в нескольких ярдах от нее, зажестикулировал, явно не собираясь приближаться. Тейт снова застучала. Безрезультатно! Она застучала ножом по баллону в третий раз.

Плыви же сюда, черт побери! Плыви, гордец, и готовься к унижению!

Мэтью наконец подплыл, и Тейт точно угадала мгновение, когда он оценил ее находку. Она победно ухмыльнулась и исполнила плавный пируэт.

Изучив обросшую кораллами кучу, Мэтью взял Тейт за руку. Она ожидала, что они поднимутся на поверхность объявить о находке, но он потянул ее туда, откуда приплыл сам.

Сопротивляясь, Тейт замотала головой, показала большим пальцем наверх и забила ногами, однако Мэтью успел схватить ее за лодыжку. Тейт уже подумывала ударить его, но он перехватил ее руку и потащил назад. Она приготовила гневные, язвительные слова, которые скажет, как только сможет заговорить, и тут увидела то, что нашел Мэт. Она изумленно раскрыла рот, затем поправила загубник и уставилась на… корабельные пушки!

Ржавые, наполовину погрузившиеся в песок, обросшие кораллами, огромные пушки, когда-то защищавшие испанский флот от пиратов и врагов короля!

Чуть не разрыдавшись от счастья, Тейт неуклюже обняла Мэтью и закружилась с ним в подобии победного танца. Вода забурлила вокруг них, косяк испуганных рыбешек метнулся прочь серебристыми лезвиями. Когда их маски столкнулись, Тейт хихикнула и, все еще прижимаясь к Мэту, рванулась вместе с ним наверх.

Как только они вылетели на поверхность, она сдернула маску, выплюнула загубник.

– Мэтью, ты видел? Мы нашли, нашли!

– Похоже на то.

– Мы первые нашли корабль. Через двести пятьдесят лет мы нашли его!

Он улыбнулся во весь рот, сверкнув белоснежными зубами, обхватил Тейт ногами.

– Нетронутый корабль. И весь наш, Рыжик!

– Поверить не могу. Раньше первым всегда был кто-то другой, но это… – Тейт откинула голову и рассмеялась. – Господи! Как чудесно! Бесподобно!

Она обвила Мэта руками, чуть не потопив их обоих, и прижалась губами к его губам.

Ее губы были прохладными, изогнутыми в улыбке, и их прикосновение в одно мгновение лишило его способности соображать. Он не заметил, когда впился в ее губы зубами, когда его язык проскользнул в ее рот, когда поцелуй из невинного превратился в страстный, только почувствовал, как у нее перехватило дыхание, как смягчились ее губы, и услышал ее прерывистый вздох.

Ошибка! Слово неоновой вспышкой пронзило мозг Мэта, но неожиданная капитуляция Тейт разрушила всю его оборону.

Тейт изумленно впитывала вкус соли, моря и мужчины. Непреодолимое сочетание. Ей казалось, что ее сердце остановилось, но это уже не имело значения. Ничто не имело значения в странном и прекрасном мире, кроме вкуса и ощущения его губ… и вдруг дверь в сверкающий мир захлопнулась перед ее носом. Она осталась одна, забарахталась, с трудом удержав голову над водой, уставилась на Мэта огромными затуманенными глазами и сжала губы, словно не желая расставаться с поцелуем.

– Мы попусту тратим время, – рявкнул он и мысленно обругал и себя, и ее.

– Что?

Раздражение в его голосе и оскорбительный смысл его слов прорвали волшебный туман.

– Я просто хотела поздравить тебя, – выдавила Тейт, решив, что не позволит ему портить такой изумительный день.

– Ну, считай, что поздравила. Надо сообщить остальным и поставить буйки.

– Хорошо. – Тейт быстро поплыла к яхте, бросив через плечо: – Не понимаю, с чего ты так раскипятился.

– И не поймешь, – пробормотал Мэт, догоняя ее.

Тейт забралась на палубу. Сидевшая под тентом Мариан отвлеклась от своего маникюра и улыбнулась.

– Ты что-то рано, дочка. Мы ожидали вас только через час.

– Где папа и Бак?