Большое Мяу (ЛП) - Страница 70

Так и я, подумал Риоу, отчаялся. Ибо из всех держав са’Раах не может войти, кроме как по поручению или бездействию. Она приглашена. И теперь мы узнаем, убьет ли меня следующее слово не только мое тело, но и моя душа.

Один последний взгляд она бросила на свою команду в великом круговом коридоре: и, внутри, с ужасом смотрит на нее, Хвайт. Должно быть что-то еще, что я могу сделать! - сказал он ей.

В такой момент, подумала она, он все еще думает обо мне! Она пронзила ее в сердце. Но он ничего не мог сделать, и сейчас ей осталось только одно.

… Пойдем, Риоу сказал Одинокой Силе.

И Она пришла.

Последовал ли какой-то момент или навсегда, Риуу не мог сказать; Ее бросили, извиваясь, ее кости горели от входа в ее тело и душу чего-то темного, как в момент перед Первым Светом и только немного меньше, чем вечность. Невечность божественного Риоу испытала прежде, - но у королевы Ио было какое-то отношение к людям, которых она сделала. То, что ворвалось во Риоу, теперь было древним соперником королевы, заводчиком всех завистников и обид, не слишком заботясь о благополучии всего лишь смертного, за исключением того, что оно дало ей шанс водить коготь в Ее Мать.

Тем не менее, Са’Раах не рискнул повредить Риоу в настоящий момент, опасаясь, что она потерпит неудачу в работе перед ними. Медленно Риоу снова подтолкнул себя, когда Одинокая Сила скользнула в сравнение с ней. С ужасом она почувствовала, сначала темные и холодные рисунки вокруг и одежду, а затем ужасный беспокойный огонь - все зло и разочарования сосредоточились в глубине темноты, как сердцевина взрывного давления в центре какой-то рухнувшей звезды: Жара неописуема, нерушимая внутренность, ярость в мире, что почти с самого начала вещи отказывались идти своим путем.

Сила, тем не менее, у Него, несомненно, была такой: и не боялся, что Риув на это обратил внимание, зная, что для того, чтобы выжить, что придет, ей понадобится все, что Одинокий должен был ей предложить. Она подумала о возможности щита, чтобы удержать боль, и мгновенно боль исчезла, даже перед лицом этого ужасного натиска.

Очень хорошо, подумал Риоу, глядя в ту темноту, которая была настолько болезненна для зрения. Теперь дискомфорт, по крайней мере, исчез, уступив чему-то гораздо более плохим, это ядро ??ревнивой ярости внутри нее, которая сожжена, как древняя печь. Он сожжен, так как Аарих Могучий бросил sa’Rraah из Придонов и от Очага, и это была ближайшая причина всех страданий, которые Одинокий наложил на жизнь с тех пор и до сих пор. Как осмелилась она, Мое первенство, сердце Са’Раа затрещало, чтобы быть услышанным всем Творением: как смеет Она дает вам то, что Она не позволит Мне! Вы будете страдать за это: страдать за это навсегда!

Риоу осознавал вопиющую односторонность гнева, и она отчаянно отчаивалась от этого сознания: последняя вещь, которую она могла позволить себе сейчас, должна была быть сметена в неразбавленной точке зрения Са’Раа. Но во вселенной не было ничего подобного гневу, и это было то, что она использовала.

Что вы использовали бы! Сказал что-то изнутри, и стремился сокрушить ее в беззащитность. Я здесь бессмертный, я говорю, как мы будем иметь дело с этим -

Одинокий, - сказал Риуу, отталкиваясь, заткнись, или я испортил тебе уши! У нас есть работа. Смертность, в которой вы нуждались? Ну, теперь у тебя это есть. Так что заняться проявлением себя! Они покупают нам время, которое нам и миру нужно. Не тратьте время на то, чтобы играть со мной в hauissh-in-the-head: сделайте все, что вам нужно!

Через мгновение

Риоу взглянул на обсерваторию. Таким образом, Отец саурианцев возвышался над зданием, даже перед лицом Внешнего, излучающего сущность оседлой власти, которая связывала все вместе, как они были, поднимаясь прямо в космос и далеко вниз Земли и в соседние измерения. Когда Риоу смотрел, Ит бросил ослепительную волшебную конструкцию, которую он держал в когтях, и Земля и воздух вместе воспламенились от него в одном огне. Это позволило выявить светящуюся и сложную сеть привязок, включающую все, от субатомного до макроспирального, сеть неразрывного намерения, которая опустилась в ткань вещей, усиливая ее. Но достаточно?

Не было никакого рассказа, и, судя по всему, Ит тоже не был уверен. Дыхание позже прямо вокруг огромной базы Обсерватории охватило массивную, сияющую змеевидную форму, золото ее горящего бледнея до белого цвета, глаза светились темными и определенными против огня.

И на запад, к морю, в темноте начал светиться свет. Вопреки внешнему, как будто ужас происходил в каком-то другом мире, горизонт начал светиться, и пейзаж изменился. Море иссякло и исчезло по краям вещей, и береговая линия перестала быть побережьем и стала просто еще одним множеством хребтов на обширной равнине, залитой светом, так как на прошлом шоссе Тихоокеанского побережья теперь открывались бесконечные перспективы Истины Запад. Свет от вечного солнечного света Старого Даунсайда теперь затоплен через Голливудские холмы и вымылся против них, как горячий сухой океан, Угрожая чужой тьме, которая заливалась с неба.

С того момента, когда его голова и верхняя часть тела были свернуты, тело Белого Змея теперь изогнулось, как могучая серебристая река, прямо на расстоянии этого огромного ландшафта, как будто это могло бы простираться прямо вокруг этого мира. Может быть, так оно и было; Мировой Змей был одной из форм, которые он носил с момента доставки своего народа. Но закрепление, которое он построил с помощью своего волшебства и теперь опосредовано в его собственной личности, было основано не только на мысли, что он может быть духовно или даже физически обернут свою давнюю мечту о себе. Однако реальность Земли может дрожать, Старая Даунсайд не должна. Здесь был только один континент, одна обширная плита, в которой не было ничего, что можно было бы измельчить, и она стояла быстро.

Хелен Прогулки Мягко вышла в этот свет, На то, что раньше было пустым воздухом, но теперь было жарким летним пастбищем. Она подняла палочки с кондовыми перьями по обе стороны от нее и начала обращаться к кругам мира долгими, сложными словами песни, а не в Рече, но на своем собственном языке Чумаша. Вокруг нее было невероятно глубокое эхо слов, словно из самой земли. - Алчупш, Белый Змей, Скай Змей, Гуташ говорит с тобой!

Еще раз я сделал мир из «Семен мира» для наших детей - « Сила, накапливающаяся вокруг нее, усиливающая волшебство Ith, невозможно было не ощущать. Хелен не прекратила ее песню или отвернулась от своего взгляда на Запад; Но Риуа услышала, как она тихо сказала, Ри, это так же хорошо, как сейчас!

Риоу в последний раз облизывала ее нос и говорила с сердитым присутствием внутри нее. Старейшина Сестра … давай возьмем эту крысу за горло!

Да, сказал са’Раа. Теперь. И если Риоу подумал, что присутствие Одинокого в ней раньше было трудно, теперь она знала лучше. Несколько минут спустя Са’Раах укрепила свое присутствие внутри Риоу и забрала зубы в шкуру своей души. Но теперь Риоу казалось, что ее просто взорвали изнутри. Ее взгляд на все, что было вокруг, вырезано, перекошено, затем переселилось. Внезапно ее глаза были на одном уровне с темной сферой, и из нее выскользнуло предчувствующее ненужное вещество. Она была больше этого, даже; Риуу обнаружил, что видит мир как будто на большой высоте, и ее могучее тело присело над всем бассейном Лос-Анджелеса, словно над какой-то добычей, которую она поймала. Там она возвысилась над миром, сияющим чистой и ужасной тьмой, Самый справедливый и падший: но независимо от падения, она все еще была дочерью королевы, все еще полностью обладая славой Бога, когда она этого хотела или нуждалась. Теперь, перед лицом Внешнего, са’Раах носил эту славу на этот раз не как знак дерзости на лице ее Дамбы, а просто как идентификация, якобы знак уважения к существованию, более могущественному, чем она. Она покорно склонила голову, чтобы сыграть шакала вместо отверженной Королевы Гордости.

Над ними темнота продолжала кипеть сквозь поверхность гиперсферы вторжения извне, и Риоу впервые осознал, что только сейчас - когда что-то с силой бога, проявленной до этого, привлекло внимание Внешнего человека. Даже сейчас он не говорил; Это была противоположность жизни и мысли. Но тем не менее Он заставил Себя понять. Дай мне подарок, который ты обещал. Дайте мне войти в дело, чтобы я мог отменить его, и прекратить это восстание изнутри, и быть всем.