Большие перемены - Страница 82

Марукин задумчиво протянул:

— Есть у меня одна мыслишка. Не дает мне покоя этот московский гастролер.

— Москвин?

— Ну да. Уж больно много совпадений. Не успел приехать — сразу смотрителем на маяк. Потом — раз! — вещдок вдруг нашел.

Буряк пояснил:

— Он ученик профессора Сомова. Поэтому и приехал лично.

Марукин поднял палец:

— Вот именно. Лично. Его сюда никто не звал. А не успел приехать, сразу же смотритель убежал! И откуда? С маяка.

— Да, сплошные совпадения. Значит, думаешь, писателя надо прощупать? — Следователь задумался.

Полина пришла в самойловский дом и обнаружила, что никого нет. Она прошла по квартире: вещи были разбросаны, кровати не застелены. Всюду пыль. Полина машинально взяла тряпку и принялась убирать: вытирать пыль, поливать цветы. Во время уборки Полина наткнулась на бутылки под кроватью и, огорченно вздохнув, вынесла их. Потом Полина вернулась и стала заправлять постель. Неожиданно сзади послышался шорох. В дверях стоял Самойлов:

— Полина? Не ожидал тебя увидеть… здесь. Здравствуй.

— Здравствуй, Боря. Зашла к тебе на полчасика. Цветы надо полить, а то засыхают.

— Да я понимаю, понимаю. Можешь не объяснять.

— Ну, я пойду. Я уже все сделала, — Полина засуетилась.

Самойлов пристально смотрел и улыбался. Полина начала заикаться от волнения:

— Я вижу, что у вас все в порядке. Теперь я могу быть спокойна. И все… ухожу уже.

Самойлов медленно произнес:

— Да ничего страшного, что ты оправдываешься? Я тебя понимаю.

Полина, уже решительнее, сказала:

— Знаешь, Борис, на самом деле я хотела сказать тебе кое-что важное. Но, похоже, ты не в том настроении, так что… я пойду.

— Да нет, Полина, ты пришла как раз вовремя. Рассказывай, — улыбнулся Самойлов.

— В общем, Боря, я была в тюрьме у Ирины.

У Самойлова улыбка сползла с лица, он нахмурился:

— И что нового ты узнала?

— К сожалению, ничего утешительного. Ирину скоро депортируют из нашего города — ее будут судить в Якутии.

— И ничего нельзя сделать? Полина сокрушенно вздохнула:

— Наверное, можно. Но Ирина отказывается принять помощь. И от меня, и от тебя, Боря.

— А ты согласилась с ней?

— Я пыталась ее переубедить. Но она ничего не хочет слышать. Она попросила, чтобы я передала ее слова тебе. Вот я и пришла.

Самойлов посмотрел ей в глаза:

— Получается, что Ирина не хочет стоять между нами. И ты вернулась ко мне, Полина?

— Борис, ты меня не понял, — возразила Полина. — Я не возвращаюсь к тебе.

Самойлов покачал головой:

— Полина, не притворяйся. Я тебя очень хорошо знаю и прекрасно понимаю, почему ты пришла именно сюда.

— Борис, ты совершенно извратил мои слова, — Полина всплеснула руками.

— Ничуть. Потому что поговорить об Ирине ты могла со мной по телефону. Однако ты пришла сюда, в наш дом. Значит, тянет.

— Борис, опомнись! Это не только твой дом, здесь живут и мои сыновья.

Самойлов стал в дверях.

— Но это наша спальня. Здесь Костя с Алешкой не живут.

— Борис, перестань! — Полина попыталась пройти к выходу, но Самойлов приблизился к ней и обнял ее.

— Полина, не уходи, не оставляй меня! — страстно сказал он. — Я все тебе прощу. Я тебя никогда и ни в чем не упрекну. Верь мне.

Полина вырывалась из его объятий.

— Борис, да ты с ума сошел!

— Тебя увидел и сошел. Полина! Полина! Единственная моя! — Самойлов снова попытался притянуть Полину к себе.

Полина, стараясь оставаться спокойной, отошла на шаг и умоляюще попросила:

— Борис, я прошу, отпусти меня.

— Полечка, это я тебя прошу: перестань жеманничать. Я рад, что ты вернулась ко мне, что ты помнишь меня.

— Борис, ты сильно ошибаешься! Самойлов ее не слушал:

— Я понимаю, тебе трудно признаться в своей ошибке. Но я тебя заранее прощаю. И мы снова будем счастливы. Полина, любимая, единственная. Мы одни, и никто нам не помешает. Наши дети только будут рады, они нас поймут. — Раскрасневшийся, возбужденный Самойлов схватил Полину за локти.

— Отпусти меня! — закричала Полина. Буравин тянул ее к кровати, Полина вырывалась.

— Ну не надо, не надо… не делай этого… мы же потом не сможем смотреть друг другу в глаза. Ты будешь потом жалеть об этом, Боря!

Самойлов хрипло шептал:

— Никогда! Я люблю тебя… люблю… и хочу! Я все еще твой муж и имею на тебя права!

После разговора с вице-мэром и Самойловым Буравин вышел из мэрии и сразу же позвонил Жене:

— Давай срочно ко мне в офис. Да. Срочно! Разговор есть.

Женя вбежал в офис. Он так торопился, что не мог отдышаться:

— Случилось что, Виктор Гаврилович? Вы так срочно меня вызвали.

— Случилось. Похоже, против нас ведут нечестную игру. И мой расчет на выигрыш в тендере может не оправдаться.

Женя пытался восстановить дыхание:

— Как же так?

— А вот так. Мой конкурент, Борис Самойлов, ведет себя настолько уверенно, что я думаю — он в мэрии уже обо всем договорился. А я как дурачок в честную игру пытаюсь играть.

— Не может быть! — воскликнул Женя. — Я могу чем-нибудь помочь? Хотите, я с Лехой поговорю? Может, он на отца повлияет?

Буравин остановил его:

— Нет. Ни с кем говорить не надо. Раз так складывается… не очень удачно, придется менять планы. Поэтому я тебя и позвал. Поскольку «Верещагино» осталось за нами, необходимо эксплуатировать это судно по полной программе. Мне уже на днях предлагали один вариант, но я медлил, не соглашался. Деньги небольшие, срок — приличный. Но в наших условиях нужно соглашаться на то, что есть.

— Похоже, вы хотите дать мне какое-то задание, — догадался Женя.

— Именно. Хочу отправить тебя в коммерческий рейс — на год. Пойдешь в этот рейс старшим механиком, — объявил Буравин. — У тебя уже опыт плаваний есть, парень ты толковый, все на лету схватываешь.

У Буравина зазвонил мобильный телефон, и он ответил:

— Алло…

— Виктор! Здравствуй! — раздался голос Таисии.

— Здравствуй, Таисия. Что тебе нужно? — сухо поинтересовался Буравин.

— Ну что ты так грубо? Я просто решила узнать, как твои дела, как самочувствие? Что бы между нами ни случилось, мы с тобой не чужие друг другу.

— Спасибо, все хорошо. Это все, что ты хотела спросить?

— Нет, Виктор! — Таисия заторопилась. — Ну подожди, не клади трубку. Неужели тебе не хочется… иногда мне позвонить? Поговорить со мной?

— Ни на секунду. У меня дела, извини.

Таисия положила трубку телефона и повернулась к Римме.

— Что, что? Сказал что-нибудь? Не молчи, — молила Римма.

— Ничего нового. Как всегда — он не хочет меня видеть. Заладил, как старая пластинка: «некогда», «некогда». И чего я только к тебе хожу? Толку-то никакого! Вся твоя магия — тьфу!

— Ну все, точно, конец. Это Лева во всем виноват.

— Лева-то тут при чем? — удивилась Таисия.

— Так это Лева спер мою сферу, все магические амулеты. Вот все привороты аннулировались, упразднились и самоликвидировались!

Таисия смотрела на Римму с сомнением, и это не осталось незамеченным. Римма воскликнула:

— Ты на меня так не смотри! Здесь тонкая связь! В магии все предметы и явления связаны между собой неразрывно. Прочной связью. Лева увел у меня сферу, своими ручищами хватал тонкую магическую субстанцию, вот Буравин и не хочет с тобой разговаривать.

— Как же мужики на нашу жизнь влияют… С ними тяжело, а без них еще тяжелее, — вздохнула Таисия.

Римма поддержала:

— И не говори, и не говори! Как у меня с Левой все непросто было, как непросто. А ушел — хоть криком кричи! И на кой черт мои амулеты ему сдались? Все равно ими пользоваться не умеет. Какие же мужики все сволочи! Прямо сил моих нет!

— Это точно! Сволочи! — Таисия задумчиво повторила: — Ну и как ты теперь без своих амулетов работать будешь? Какой смысл теперь к тебе ходить?

— Магия моя, конечно, накрылась медным тазом, это ясно, — в замешательстве сказала Римма. — А хотя, что магия — ерунда все это!