Больше чем шеф (СИ) - Страница 2

Додумать эту мысль до конца я не успеваю, потому что дверь в кабинет Марка резко распахивается и оттуда, практически, вылетает взбешенный Илья. Совершенно ничего не замечая вокруг, он едва не сбивает меня с ног.

— О, привет, — усилием воли управляющий берет себя в руки. — Здесь творится полнейший пиздец.

Он взмахивает руками, но больше никак не комментирует происходящее и, громко хлопнув дверью, скрывается в недрах своего кабинета. Я удивленно смотрю вслед Илье и стучусь в дверь кабинета Михельсона. Через мгновение раздается низкий голос Марка.

— Входите.

Я толкаю дверь и захожу внутрь. Марк сидит в кабинете один, обхватив голову обеими руками. Перед ним на столе стоит графин с виски и наполовину пустой стакан.

— Что с Ильей?

Марк поднимает на меня взгляд и в его глазах на секунду мелькает радость.

— Он не готов слышать неудобные для него вещи, не более того.

Марк морщится, делает глоток из стакана и откидывается в кресле. На мгновение мне кажется, что за окном снова апрель, я пришла на собеседование и вижу Михельсона в первый раз спустя четырнадцать лет. Я смотрю в его зеленые глаза с легкой паутинкой морщин вокруг них и думаю, о том как бы сложилась моя жизнь, если бы тогда я струсила.

— Так что произошло? — я сажусь на стул напротив него.

Марк тяжело вздыхает и делает очередной глоток из бокала.

— Сын одного богатого и известного депутата решил поужинать со своей невестой у нас в ресторане. Все было хорошо, пока молодые люди не решили заказать крокембуш. Со слов невесты погибшего парня, он несколько раз сообщил про свою аллергию официанту, на что его уверили, что подадут парню десерт без орехов.

— По всей видимости это оказалось не так.

— К сожалению, да. Проблема в том, что совершенно не ясно как орехи оказались у него в пирожном. На кухне клянутся, что отдавали заказ в соответствии с чеком, где четко было указано, что у посетителя аллергия. При этом официанты твердят, что отдали парню пирожное, которое ему и предназначалось. В пирожном его невесты тоже есть орехи, — Марк разводит руками. — Не было бы, можно было подумать что официанты перепутали два десерта, а так…

Марк замолкает и проводит рукой по подбородку. Он выглядит устало, и я понимаю, что этой ночью ему совсем не удалось сомкнуть глаз.

— Кто был на кондитерке?

— Анжелика.

Я слышу имя повара и чувствую укол вины. Мы так и не успели с Андреем ничего предпринять по поводу нее. Сначала су-шеф вызвался сам понаблюдать, а когда пришло время обсуждать увиденное им, случилась авария и все это отошло на второй план. А теперь это стоило жизни человека. В кабинете повисает напряженная тишина.

— У нас большие проблемы, — нарушает ее Марк.

Я вздыхаю и задаю вопрос, тревожащий меня всю дорогу до ресторана:

— Чем нам это грозит?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я встаю из-за стола и поворачиваюсь к окну. Я сильно устал за прошедшую ночь. Суета, шум, постоянные допросы. Нервы на пределе. В этой ситуации больше всего пугает неизвестность и беспомощность перед ней. Я рад, что Агата со мной. Без ее поддержки было бы в разы сложнее. Но на работе мы вынуждены держать дистанцию, чтобы избежать пересудов. А так хочется подойти и обнять ее. Просто прижаться к ней всем телом и вдохнуть запах жасмина и сандала от ее волос.

— Как минимум штраф, — я скрещиваю руки за спиной. — Как максимум — все, что угодно. Репутация ресторана испорчена, еще СМИ сейчас точно подольют масла в огонь. Естественно, будет расследование, естественно, разбирательство по чьей вине аллерген попал в десерт. Но это все может сильно затянуться, а нам нужно как-то открыться и работать дальше. Еще непонятно, что с этим депутатом… Как он на все отреагирует.

— Ты его знаешь? — спрашивает Агата.

— К сожалению, нет. Но он очень влиятельный. Семенов Виталий Степанович. Может быть, слышала о таком? — я оборачиваюсь на Агату. Та пожимает плечами. Видимо, политическая жизнь родного города ее особо не интересует. Это не страшно. — Он баллотировался в мэры два года назад, и даже, вроде бы, прошел во второй тур, но его слил федеральный кандидат.

— Правящая партия решает, — говорит Агата. Возможно, она и не так далека от политики, как мне показалось сначала.

— Именно, — киваю я. — Как бы то ни было, денег у него просто жопой жуй. Он из тех, кто поднялся в лихие девяностые, сделал себе состояние, когда разворовывали страну. Сейчас у его жены, — я рисую кавычки в воздухе двумя пальцами обеих рук, — есть бизнес на любой вкус. От привокзальных кафешек до нефтяных вышек на Сахалине. Семенов — очень серьезная фигура. И как он отреагирует на смерть своего сына по вине нашего ресторана — одному богу известно.

— Странно, что такой богатый и влиятельный человек ни разу не был в «Есенине», — задумчиво произносит Агата.

Я разворачиваюсь, обхожу стол и сажусь в кресло напротив нее. Она выглядит уставшей и не выспавшейся. Бедная, натерпелась этой ночью. Так странно что, как только мы снова сошлись, тут же посыпались испытания. Испытания, которые нам еще предстоит преодолеть. Но на этот раз мы пройдем через это все вместе. Я же говорил, что теперь мы будем хлебать дерьмо вдвоем. Похоже, что накаркал.

— Он заходил несколько раз на ужин. Был на многих банкетах и торжествах. Но, как я и сказал, мы достаточно далеки друг от друга. Только поверхностное знакомство на уровне представления друг другу. Так что снисходительности я от него не жду. Только надеюсь на здравый смысл.

— А что говорит полиция? — нахмурившись, спрашивает Агата.

— Ничего, — пожимаю плечами я и откидываюсь на спинку кресла. — Забрали записи с камер видеонаблюдения, опросили всех, кто работал в эту смену, несколько посетителей, невесту и меня еще зацепили допросом. Но так как меня здесь не было, то и сказать я особо ничего не мог. Только обещал всячески содействовать. Вроде как обещали прислать следователей с утра.

— Понятно, что ничего не понятно, — констатирует Агата. — А ты сам, что думаешь?

— Я не знаю, — закрываю руками лицо. — Илья говорит, что десерт готовила Анжелика. На камерах это вроде бы видно. Но она в состоянии шока сейчас. Говорит, что крокембушей в этот вечер делала не один десяток, но точно помнит несколько заказов без орехов. И, разумеется, клянется, что не добавляла их.

— Может пыль или какие-то остатки попали? — с надеждой спрашивает Агата.

— Все возможно. Оперативники, кстати, не исключали версию о несчастном случае. Скажи мне, это правда, что ты хотела заменить Анжелику?

— Не заменить, а присмотреться к ней, — хмуро отвечает Агата. — Это несколько разные вещи. Она плохо справлялась на кондитерке, и я подумывала перевести ее в холодный цех. Если я правильно помню, Андрей даже с ней беседу проводил. Она обещала исправиться. Она — хороший кондитер, но с нашим потоком справляется плохо. Ну а менять сладкое королевство на салаты… Сам понимаешь, — Агата разводит руками в знак того, что это так себе идея. — А почему ты спрашиваешь? И откуда ты знаешь вообще? Я разговаривала об этом только с Андреем, — хмурится она.

— Только с Андреем? И больше ни с кем? — хмурюсь и я.

— Да. Я не привыкла обсуждать кадровые вопросы с кем попало.

— Даже с руководством? — поднимаю бровь я.

— Ты меня извини, конечно, но мне точно виднее с кем работать на кухне, а с кем нет. В конце концов, я за нее отвечаю и спрос в конечном счете с меня. Даже будь Анжелика самый худший кондитер в мире, она — мой кондитер. В первую очередь мой! Я решаю, что с ней делать — уволить, перевести, обучить. Твоя задача — функционирующий ресторан и довольные клиенты. Моя задача — отдать вкусное блюдо вовремя.

— Ты права. Права, — горячо заверяю ее я. — Интересно тогда откуда об этом знает Илья?

— Ах, вон откуда ноги растут, — щурится Агата и скрещивает руки на груди. — Тогда тут как раз все понятно. Андрей поговорил с Анжеликой. Та в расстройствах поведала все нашей главной змее Лизоньке. По-моему очевидно как эта информация оказалась у Ильи.