Больше, чем друзья - Страница 1

Омск

– Сережа, я… хочу с тобой поговорить, – поспешно сказала женщина, выбегая в коридор, следуя за мужем.

– Тонь, мне некогда. Честно, – отмахнулся высокий, тощий, светловолосый мужчина с крупным носом. Его нельзя было назвать красивым, но он обладал определенным обаянием, хищной грацией и умел произвести впечатление.

– Но… мне важно сказать. Нам нужно! – не сдавалась Антонина, надеясь, что они все же поговорят.

– Слушай, я опаздываю. Ты же знаешь эту стерву, опять будет кричать, что я опоздал, и она из-за этого в салон не успеет. Тварь ненасытная. Да и пацаны не любят ждать, – ворчал Сергей, поспешно застегивая молнию на спортивной куртке. Глянул на часы и нахмурил брови. Еще пробки в этот час. Однозначно подъедет позже на полчаса.

Тоня закрыла глаза на секунду, чувствуя, как в груди появляется обида. Да, не стоило, но ничего не могла с собой поделать. Эмоции накрывали с головой.

– Я тоже хотела поговорить с тобой о… – сделала паузу и на одном дыхании вытолкнула из себя, – детях. Я очень хочу, чтобы у нас был…

Договорить не получилось. Мужчина резко подался вперед и грубо рявкнул:

– Нет! Я уже все сказал: у меня два сына, они наследники и моя семья. Больше мне никто не нужен. Я и так столько денег этой пиранье ненасытной отдал, что хватило бы на содержание трех семей.

– Ты считаешь, что я не хочу быть матерью? Ты думаешь… – начала Антонина, задыхаясь от возмущения. Она понимала, что зря подняла вопрос, ведь, сколько ни пыталась, мужчина всегда уходил от разговора. Сегодня получилось.

– Тебе выбирать. Либо со мной, ни в чем себе не отказывать, либо на улицу. Под Новый год там как раз можешь помечтать о собственных детях.

Тоня побледнела. Впервые Сергей вел себя непозволительно грубо и нагло с ней. Ей захотелось заплакать и уйти. Только вот некуда, да и друзей близких нет. Одна-одинешенька в Омске. Пять лет назад приехала из Казахстана. Мать отправила учиться и жить к своей сестре, у которой пробыла недолго, не желая путаться под ногами. На последнем году учебы родная женщина умерла. Инфаркт. Все случилось внезапно. Антонина была раздавлена. Тогда ей пришлось тяжело, но все же она справилась.

– Выгонишь меня? Свою жену? – старалась говорить ровно, не показывая, как ей обидно.

– Ты, слава богу, нормальная и сразу согласилась, что ни на что не претендуешь. Поэтому тут все мое. Мое! – Калинин произнес эти слова с удовольствием, восторгом и облегчением. Для него это было важным.

Тоня отвернулась и только кивнула головой. Не хотела слушать. Слишком обидно. Да и разве она заслужила?

Сергей всегда вел себя грубо, когда дело касалось денег, недвижимости. Адвокат, да и горький опыт после развода с женой ожесточил его. Калинин сразу предложил Антонине выйти за него замуж после двух месяцев встреч, но честно предупредил, что с него она ничего не возьмет. Да и не хотела, совсем не думала об этом. Она считала, что это все ненужное. Главное – жить в любви. Только любила лишь она, как сейчас поняла, отчего стало еще обиднее.

Прошла в светлую спальню и села на кожаный пуфик у подножия кровати. Чувствовала себя ужасно.

Послышались шаги, и вдруг она увидела светлую голову любимого мужчины. Он присел на корточки и устало протянул:

– Тонь, ну в чем проблема? Что не так? Что тебе еще нужно?

– Я… хочу детей.

– А я нет! Мне вот они не нужны. Ты ж сама знаешь, как тяжело мне их содержать. Ульянка тащит из меня все, что может и не может. Ты хоть меня немного пожалей!

– Сереж, я тебя понимаю, но я хочу малыша.

– Тебе что… моих не хватает? Ты же и так с ними нянчишься. Скажи, тебе мало? Что не так?

– Миша и Саша – это ваши с Ульяной дети. Я хочу…

– Тонька, ты что творишь? – вдруг с обидой закричал Калинин, отчего женщина вздрогнула.

– И что же? – безразлично спросила, уставившись на паркет белоснежного цвета. Не желала смотреть на мужа, чтобы не поверить в его слова. Он умел убеждать.

– Тебе вот оно надо? Да когда малые в доме – это крики, визги, а если заболеют, то лучше домой не приходить! Невыносимо находиться! Я тогда не выдержал… и сейчас для меня подобное будет адом.

– Ты обрекаешь меня на то, чтобы я смотрела, как растут чужие дети? Твои?

– Значит, мои дети стали для тебя чужими? Тебе плевать…

– Мне не плевать! Но я… – Антонина тяжело дышала, отчего ее грудь с огромной силой трепыхалась, а сердце готово было выпрыгнуть. – Я хочу нашего малыша.

– Тогда выбирай. Да, выбирай! Мне дети не нужны. И если пойдешь против меня, то… такая жена мне не нужна! Я сказал свое слово. И хорошо подумай… Это последний раз, когда мы разговариваем на эту тему. Больше я не хочу слышать ничего подобного. Ничего! – Из его глаз исчезло печальное выражение, появилось убеждение и ярость.

– Ты… ставишь меня перед выбором?

– Да, я тебе поставил условие. Если тебе так хочется, то собирай свои вещи и выметайся. Хотя… какие вещи? Любую тряпку в этом доме купил тебе я, – говорил он и водил рукой, показывая на шкаф, комод.

– И это ты говоришь мне?

– А как с вами иначе? Как?! – с каждой секундой Калинин все больше раздражался, не понимая, почему должен объяснять понятное. Вроде Тонька не дура, но сейчас вела себя определенно эгоистично и неразумно. – Если я сразу не поставлю жесткие рамки, получится так же, как с Ульянкой. Да, не спорю, ты другая, но твоя глупая потребность разрушает все светлое и чистое между нами.

– Каждая женщина хочет…

– Ты еще молода! Тебе даже тридцати нет!

– Через два года будет! И ты старше меня на восемь лет! Я понимаю, что потом ты точно не захочешь… Мы вместе столько лет.

– Все! С меня довольно! Я все сказал, а твое дело дать ответ. Если нравится наша жизнь, не желаю слышать подобного. Если намерена и дальше меня изводить, можешь собирать вещи. Не хочу тратить время на неблагодарную эгоистку.

– Я неблагодарная?

– А разве нет? Что тебя не устраивает? Сейчас ты напоминаешь мне Ульяну. Так все и начиналось у нас. Дети, а потом ее вечные недовольства, что я не помогаю, она зашивается. А мне некогда ей помогать! Я работаю! У меня дел по горло! И ведь я сразу предупредил, что дети – это вот не мое, ей придется самой. На все была согласна, а потом на тебе – повестка в суд, исковое на расторжение брака, ну и потом лишение родительских прав, что не принимаю участие в жизни своих сыновей. Тварь! Еле договорился… – он вытер ладонью вспотевший лоб и добавил: – Тогда сразу понял, что больше не свяжусь с бабой, у которой в каждой дыре и солидных организациях связи. Даже больше, чем у меня. Да она мне везде кислород перекрыла. Поэтому выбрал…

Тоня не слушала. Она все знала, помнила и просто не было сил спорить. Да и понимала, что это бесполезно. Сергей слишком категоричен. И зачем надеялась на то, что он изменится? Нет, только не этот мужчина. Она улыбнулась и прошептала:

– Ты опаздываешь.

– Да! Из-за тебя я опоздал. Опять будут крики и обиды детей. Характер еще тот, в мамашу. Но это мои дети, и я не хочу их потерять. А ты будто специально так себя ведешь. Неужели ревнуешь, не желая, чтобы я с ними встречался?

Тоня покачала головой. Как всегда… этим все заканчивалось. Именно сейчас ощутила горечь и желание… чтобы он ушел. Или она…

Да, она. Это ведь его дом. Все тут его. А она так… удобная и тихая, мечтающая о счастье.

– Иди, сыновья ждут, – сдавленно проговорила, понимая, что не может с ним говорить.

Мужчина в ту же секунду поднялся и поспешил к выходу. Его ботинки оставляли следы. Но лужи женщину совсем не пугали, пусть она очень трепетно относилась к порядку. Сейчас волновал один вопрос: «Что делать?»

Глупые мысли, что посещали раньше, рассеялись. Мечтать, что потом Сергей будет менее категоричен, она не надеялась. Глупость.

Получается, нужно жить так… как всегда? С любимым мужчиной.