Большая скука - Страница 46

– Это несколько меняет дело, – говорит гость и сует нос в чердачное окно. – Все же я сниму пиджак.

– Чувствуйте себя как дома!

Сеймур достает из кармана сигареты, зажигалку и кладет на стол. Затем снимает пиджак и вешает на спинку старенького венского стула.

В мансарде и в самом деле очень душно, и теплый влажный воздух, проникающий через окошко, в сущности, ничего не меняет. Над городом низко нависли дождевые тучи, призрачно освещенные его мутным красноватым заревом.

Я тоже снимаю пиджак и приступаю к обязанностям хозяина, то есть распаковываю бутылки, приношу стаканы и графин воды, затем сажусь напротив гостя.

Сеймур наливает виски, столько же добавляет воды, отпивает глоток и с нескрываемой брезгливостью осматривает комнату. То ли это кислое выражение результат теплого виски, то ли реакция на убогую обстановку, трудно сказать, однако оно долго не сходит с лица гостя.

Впрочем, здешняя обстановка нисколько не лучше и не хуже, чем в любой другой запущенной мансарде: выцветшие, местами ободранные обои, потрескавшийся потолок с желтыми разводами в тех местах, где протекала крыша, дряхлая, вышедшая из употребления мебель, к тому же стойкий запах плесени.

– Как вам теперь известно, Майкл, я тоже некогда познал бедность и отлично понимаю, что некоторые люди вынуждены жить в таких норах. Но мне непонятно другое: почему в них соглашаются жить те, кто мог бы жить в иных условиях?

– Поймите, я не придаю этому особого значения. Мне не свойственно смотреть на окружающую действительность глазами эстета.

– Тут не до эстетства, речь идет об элементарной чистоплотности, – возражает американец и опять брезгливо морщит нос.

Затем он отпивает еще глоток виски – очевидно, с целью дезинфекции. Впрочем, кажется, что он даже глотка не отпил, а только пригубил. Тут я не удержался:

– Что-то больно робко вы начинаете предаваться пьянству.

– Сдержанно! – поправляет меня Сеймур. – Я не робкого десятка, но действую всегда осторожно, Майкл. Тактика или, если угодно, характер…

Перестав шарить глазами по мансарде, он останавливает взгляд на мне.

– Итак, какой же ответ?

– О чем вы?

– О том, что вы получили сегодня под вечер. Вы же не станете меня убеждать, что затеяли с моими людьми игру в прятки только ради того, чтобы опробовать мотор своей машины.

Он замолкает с явным намерением предоставить мне слово, только я, по крайней мере сейчас, не собираюсь высказываться.

– Еще в воскресенье вечером вы сообщили в Софию о моем предложении, Майкл. Это вполне понятно и нам хорошо известно. А сегодня вы получили инструкции по этому вопросу. Это нам тоже понятно и тоже известно. Так вот, я и спрашиваю, какие вам дали инструкции?

В тоне моего собеседника, внешне вполне дружелюбном, проскальзывают чуть заметные металлические нотки.

– Вы весьма вольно импровизируете, Уильям. Никаких инструкций я не получал.

– В таком случае я хочу знать ваш собственный ответ на мое предложение. Ответьте мне ясно и совершенно определенно: «да» или «нет».

– Нет.

– Значит, вам дано указание воздержаться, – кивает американец. – Тем лучше. Это возвращает нас на исходные позиции. Как будто мы начинаем все сначала. Так что ваше согласие теперь будет именно вашим согласием, а не согласием инстанций, стоящих у вас за спиной.

– Верно. В случае, если согласие будет дано.

Как бы пропустив эти слова мимо ушей, Сеймур смотрит на часы.

– Грейс что-то запаздывает, – говорю я и тоже смотрю на часы.

– Грейс должна опоздать, – произносит гость. – Прежде чем начать пьянствовать и заниматься женщинами, нам предстоит проделать небольшую работу. Словом, нам необходимо поговорить.

– По-моему, за эти дни мы наговорились до отупения.

– Правильно. И все же к заключению пока не пришли. К тому же сегодня под вечер многое изменилось. Так что нам все-таки необходимо переговорить.

– Раз необходимо… Главное, чтобы Грейс не задержалась больше, чем нужно.

Моя реплика как бы возвращает Сеймура к чему-то забытому, и он неожиданно бросает мне с упреком:

– Вы умыкнули у меня Грейс, Майкл…

– Скорее, она меня пыталась умыкнуть. Меня бы нисколько не удивило, если к этому вы приложили руку. Невинная инсценировка вроде той драки, в которой вы спасли мне жизнь.

– В своей мнительности вы слишком далеко заходите, – сухо замечает мой гость.

– Послушайте, Уильям, вы неплохой трюкач, но не пытайтесь выдавать свое трюкачество за нечто совсем другое, изображать тут ревность, дружбу и прочее. Все ваши контакты со мной – это обычные инсценировки. Тут и Дороти, и те двое, глухой и плешивый, и случайные встречи, и вечер у Тейлоров, и прогулки, и обеды, и драка, и любовь Грейс, и ваши собственные дружеские чувства…

– Инсценировки имели место, – спокойно подтверждает Сеймур. – Вы сами понимаете, что подобная операция без инсценировок не обходится. Однако случалось и такое, что не было предусмотрено нашим планом, тут либо обстоятельства так складывались, либо от вас зависело. Сюда следует отнести и драку, о которой вы упомянули. И мне бы не хотелось унижаться, убеждая вас, что я вмешался в эту драку не в соответствии с заранее разработанным сценарием, а из чисто человеческих побуждений. То же можно сказать и о Дороти. Ей действительно была доверена определенная роль, но она проявила самоуправство – вернее, решила выступить в главной роли и, как вы могли догадаться, за это была выведена из игры. Теперь случай с Грейс. Я не против того, чтобы вы дружили с моей секретаршей, и в этом смысле ваши предложения не лишены оснований, но беда в том, что вы оба зашли слишком далеко. Вы умыкнули у меня Грейс, и такое никому другому я бы не простил. Хотите – верьте, хотите – нет, но в вашем лице я почти в одинаковой мере уважаю и своего противника, и вероятного союзника и потому закрываю глаза на некоторые вещи, хотя это не в моем характере.

– Вы поощряете мою дружбу с Грейс и сетуете на то, что у вас ее умыкнули… Тут есть какой-то нюанс, – вставляю я, довольный тем, что могу еще немного отодвинуть главную тему разговора.

– Нюанс вполне очевиден: не успели познакомиться – и уже вступили в связь, а дальше – сплошной гипноз. Безо всяких усилий вы разрушаете то, что я создавал с таким трудом, потому что, согласитесь, не так-то просто добиться от женщины того, чтобы она казалась чем-то более стоящим, чем она есть на самом деле.

Помолчав с минуту, он уже совсем примирительно продолжает:

– Впрочем, причина тут не в вас, а в женщине. И если я затеял этот разговор, то только из желания еще раз убедить вас в том, что мое к вам отношение ограничивается не только деловыми соображениями. Я стремлюсь убедить вас в этом, чтобы вы относились к моим словам с полным доверием. Вы говорите о том, что столкновение в кабаке было инсценировано, хотя это вовсе не так – правда, это сущий пустяк по сравнению с тем, какие роковые обстоятельства придется мне предотвращать в дальнейшем, чтобы спасти вас.

Гость замолкает. Вынув изо рта давно потухший окурок, бросает его в тарелку и снова закуривает. Откинувшись на спинку стула, он задумчиво смотрит мне в лицо.

– У меня было подозрение, что вы обратитесь за инструкцией в свой Центр, Майкл. И я почти не сомневался, что смысл инструкций будет отрицательный. После всех наших разговоров у меня сложилось впечатление, что ваш окончательный ответ тоже будет отрицательным. Именно поэтому я обратился в свои инстанции и предложил простое решение – оставить вас в покое. Все равно, поверите вы или нет, но я просил оставить вас в покое. Поставить на этой затее крест. К сожалению, мое предложение не было принято. Мало того, мне приказано в случае необходимости избрать самый жесткий вариант. Так что мы с вами сейчас в преддверии самого жесткого варианта, хотя совсем не по моей вине.

Не обращая особого внимания на последнюю фразу, я нахожу удобный случай вставить:

– Немножко странно получилось: такой самоуверенный человек, как вы, вдруг предлагает, ничего не добившись, на всем поставить точку.