Большая рождественская книга романов о любви для девочек - Страница 69

Дашка морщила лоб, пыталась вспомнить, что ей снилось недавно. Натуся тем временем от себя добавила:

– К смерти не только зубы, но еще и если пчелы над цветами летают. Или крест над домом. Вот у нас случай был, когда электрика током убило, так его жена видела и пчел над черемухой, и крест над домом, прямо в небе.

Дашка поежилась. Наверное, представила себе и пчел, и черемуху. Надо об этом не думать, а то точно приснится. Да, теперь попробуй не думать, как в сказке о белой обезьяне.

– А тебе, Дашка, жених еще не приснился? – спросила Натуся.

Дашка отрицательно замотала головой.

– Почему жених?

– Как же! – удивилась Натуся. – Неужто не знаешь? На новом месте приснись жених невесте.

– Нет, – Дашка даже расстроилась. – Мы все время домового ловили, наверное, плохо спала.

Клавдия пустилась рассказывать о том, что вещие сны снятся на среду или пятницу. На среду перед сном надо загадать желание или задать вопрос, произнести: «Милая среда, приснись хлеб или вода. Если хлеб – да, если вода – никогда».

– И что это значит? – не поняла Дашка.

– А вот что, – терпеливо объяснила Клавдия, – приснится тебе хлеб – желание исполнится, а воду увидишь – забудь о нем. Я так всегда делаю. И ни разу не прогадала.

Дашка беззвучно шевелила губами и морщила лоб, повторяла слова приговора.

– На пятницу на женихов загадывают, – продолжила Клавдия. – Перед сном следует сказать: «Ложусь под пятницу, смотрю на матицу. Приснись не отец, не мать, а с кем век вековать».

– А что такое матица?

– Балка, которая потолок держит, – ответила Клавдия и ни с того ни с сего спросила: – Дома-то иконы есть?

– Есть, у родителей в комнате, – не очень уверенно ответила Дашка.

– Клаша, ну при чем тут иконы! – возмутилась я. – Это же приговор, а не молитва.

– Много ты понимаешь! – обиделась Клавдия.

– А я все равно загадаю, – поддержала ее Дашка.

– На Святки обязательно приснится, – вмешалась Натуся.

– Почему на Святки? – спросила Дашка.

– Потому, – наставительно проговорила Клаша. – Время такое.

Чудеса происходили с Клавдией и наяву. В молодости работала она на заводе. Вторая смена заканчивалась поздно, Клаша не всегда успевала на последний автобус. Иногда приходилось ехать на попутке, а там уже добираться до дома через поле и лес. Темно и страшно ночью в лесу. Бежала Клаша по тропинке, вдруг смотрит – прямо перед ней стоит собака не собака, а зверь, больше на волка похож. Клаша замерла. Да вспомнила молитву, которой научила ее мама: «Николай-угодник – ко мне, а злой зверь или человек – от меня». Вот она эту молитву и твердила. И не поняла, когда исчез волк, а рядом человек очутился – невысокий, худенький, в пальтишке. Он и проводил Клашу почти до самого дома. После такого рассказа Клаша посмотрела на нас, словно ждала вопроса.

– А дальше? – первой не выдержала Дашка.

– А что же дальше, уволилась я с завода и нашла работу поближе к дому. Секретарем в суде была до самой пенсии.

– А человека того больше не видели?

Клаша усмехнулась:

– Больше не видела.

Вечером мы отправились на поиски Юрки. Настроена я была весьма воинственно. Дашка могла развешивать уши и верить бабушкиным сказкам, я же смотрела на все происходящее гораздо реалистичнее.

– Почему ты так уверена, что именно Юрка дежурит под окнами? – пыталась узнать Дашка.

– У меня есть все основания!

Ответ, конечно, не самый вразумительный, но что я могла еще добавить? Мол, больше некому. А мало ли дураков по деревне шатается?! Нас многие видели. Может, познакомиться хотят, обращают на себя внимание таким способом. Кто их знает. Дашка так и думала. Но меня так просто не проведешь! Хочешь раскрыть преступление, ищи, кому оно выгодно! Вот так!

Дома ни Юрки, ни его брата не оказалось. Родители сказали: где-то гуляют. Я решительно зашагала к клубу. Дашка еле поспевала за мной.

– Но зачем Юрке понадобилось нас пугать? – не унималась она.

Да, действительно, зачем? Я даже остановилась. С чего я вообще взяла, что это Юрка? Если предположить, что он влюбился в кого-то из нас, то зачем знакомил с Глебом и Олегом? Выходит, сначала познакомил, а потом пожалел? А что, если это его брат? Я вспомнила, как Глеб разбил нас во время танца, Сашка потом разозлился, музыку переключил. Потом мы вообще сбежали с ребятами, не предупредив Юрку. Да, но ведь они же были с девчонками!

Как все запутано!

Возле клуба мы никого не нашли. Я снова пожалела, что не узнала у Юрки номер мобильника.

– Я знаю, где они могут быть, – неожиданно заявила Дашка. – У Глеба!

– И что ты предлагаешь?

Дашка подмигнула с видом заправского заговорщика:

– Давай подкрадемся к дому и посмотрим.

– Вот еще!

– А что такого? Если они ходят под нашими окнами и следят за нами, то почему нам нельзя?

В ее словах был определенный резон, но если мы пойдем шпионить под окна к Глебу, то, выходит, мы ничуть не лучше Юрки и его компании!

– Да кто нас увидит, – беспечно отмахнулась Дашка.

Соблазн был слишком велик, и я поддалась.

И вот мы, как юные разведчицы, крадемся по улице вдоль заборов, стараясь не попадать под свет редких фонарей. Хорошо, что на улице в этот час почти не было народа, потому что выглядели мы крайне глупо. Честно говоря, я до последнего была уверена, что мы увидим дом с темными окнами. Но я ошиблась. Во всех окнах горел свет, было слышно, как играет музыка.

Мы переглянулись. Я прижала палец к губам и махнула рукой, показывая Дашке, чтоб шла за мной.

Я понимала: если кто-нибудь сейчас выйдет из дома, то сразу заметит нас. Но в то же время надеялась пробраться под окна. Услышать нас не могли, ведь в доме работал магнитофон или телевизор.

Итак, мы пробрались в палисадник и замерли в нерешительности. Снег! Мы оставим следы!

– Да ладно, – шепнула Дашка. – Вон метла стоит, заметем, и все.

Я кивнула. Мы приблизились к самой стене. Я велела Дашке подстраховать меня и полезла на фундамент. Иначе в окно не заглянуть. Дашка сзади держала меня за ноги. Было очень неудобно стоять на узком выступе фундамента. Держаться можно было за ставни или за наличник, но я боялась, что подниму шум, а тогда нас заметят. Оставалось полагаться на Дашку, только бы удержала.

Я осторожно заглянула в окно и ничего не увидела. Стекло заиндевело. Спрыгнула вниз.

– Что там? – шепнула Дашка.

– Ничего не видно.

Мы подошли к другому окну. Здесь нам повезло больше. Мне удалось рассмотреть часть комнаты и ребят, всех четверых. Судя по всему, они смотрели какой-то фильм. Музыка, выстрелы, взрывы. Громкость на всю катушку, даже мне было все слышно.

Я спрыгнула, отряхнулась. Дашка смотрела выжидательно.

– Ну?

– Что «ну»? Сидят вчетвером, кино смотрят.

– И все? – разочаровалась Дашка.

– А чего ты ждала?

– Не знаю. Что делать будем?

– Это я у тебя хотела спросить, ты же меня сюда притащила, – возмутилась я.

– Может, просто зайдем? – предложила Дашка.

– Еще чего!

И вдруг рядом раздались голоса и смех. Мы резко присели и чуть ли не ползком добрались до кустарника у забора.

Во двор вошли девчонки, не скрываясь, хохоча, и направились к крыльцу. Их было четверо.

– Видела? – От страха я была чуть живая. У Дашки стучали зубы. Мы слышали, как хлопнула дверь, дом наполнился радостными голосами.

– Им и без нас весело, – процедила я.

Дашка промолчала.

– Идем отсюда! – Я выбралась из кустов, быстро пересекла палисадник и вышла на улицу.

– А как же следы? – догнала меня Дашка.

– Перебьются! – бросила я через плечо. – У них там целые стаи девчонок. Мы ни при чем.

– Мы ни при чем, – повторила Дашка.

Настроение было испорчено окончательно. Мы вернулись домой. У меня было такое чувство, как будто история на школьном крыльце повторилась. «Кому мы тут нужны, – рассуждала я. – Приехали, уехали. Тоже мне – красавицы! Нарисовались – не сотрешь! И без нас хватает девиц. Очень кому-то надо за нами следить!»