Большая книга ужасов - Страница 19

– Но больше всего с такими вещами приходилось сталкиваться Нике Черной, – сказала Кремнева, кивнув в мою сторону. – Уж она всякой чертовщины повидала – мама не горюй! То, что мы сегодня тебе о ней рассказали, – далеко не весь список ее похождений.

– Так вот как полностью зовут мою спасительницу – Ника Черная? – галантно улыбнулся мне Саша.

Вообще-то полностью меня зовут Никандра Чернореченская, это уже в школе сократили. Но объяснять было лень, и я молча кивнула.

– Она нас тогда всех спасла, – продолжил Колька. – Ты расспроси ее – она тебе такое расскажет, что ты и не поверишь! Но это правда.

– Ага, про огненного змея я бы и сама не поверила, если б кто чужой рассказал! – подхватила Кремнева.

– Вот ведь языки без костей! – вырвалось у меня. – Все растрепали!

Все виновато потупили глаза.

– Ты не обижайся, ладно? – ответила Лилька. – Мы же не кому попало болтали!

Я снова бросила взгляд на окно. Дождя уже не было, небо на глазах прояснялось, хмарь сменял чистый и тихий летний вечер. Но теперь моя злость прошла, и мне было уже безразлично, уйдет этот Саша сейчас же или побудет тут еще пару часиков. С моими друзьями он явно нашел общий язык. Нормальный пацан, вовсе не такой, как я его в своей предвзятости представляла.

– Ну, – сказал он. – Ника вряд ли сейчас захочет рассказывать эти истории…

– Верно угадал, – я флегматично смотрела мимо него.

– Тогда я вам сейчас тоже расскажу страшилку! – Саша встал, обвел взглядом ребят и таинственно начал: – Это было несколько дней назад, когда мы с семьей собирались ехать на дачу. Выехали на машине из двора, и вдруг я смотрю – в черной-черной тени куста стоит девочка во всем черном-черном и смотрит на меня так злобно, что мне аж страшно стало. А в руках у нее был большой пакет, и тоже черный-черный.

Все недоуменно уставились на него, а я не выдержала и прыснула. Ну надо же, заметил. И неужели я действительно смотрела так злобно? Не понравилось мне это словцо в его рассказе, но я не люблю придираться к словам. А черный пакет… Ах да, «труповозка», как называет этот пакет мама, я несла учебники сдавать.

– К твоему сведенью, – сказала я серьезно, – это был пакет-«труповозка».

Тут уже у Саши округлились глаза.

– И что в нем было?

– То, с чем я навеки простилась, а потому спешила избавиться без сожаления. Не будем об этом, ведь среди нас слабонервные девушки имеются, – мрачно процедила я.

Саша смотрел ошалело. Ага, испугался! Я пожала плечами:

– Тебе же было сказано – я злая.

И тут, как на грех, из комнаты важно вышел рыжий котенок, волочивший в зубах небольшой черный пакетик, где оставалось полсосиски.

Я не растерялась:

– Ты где это откопал?! Брысь, кыш, фу! А ну брось!

Котенок глянул на меня воровато и убежал, волоча пакет. Все рассмеялись, но Саша остался серьезен:

– И все-таки – ты меня знала? Откуда?

– Да не знала я тебя, отстань!

– Сомневаюсь, – мягко ответил он. – Во-первых, ты стояла тогда лицом к нашему дому и смотрела на меня с ненавистью, хотя я ничего тебе не сделал. Во-вторых, я и раньше тебя там видел. И в-третьих, сегодня ты назвала меня по имени.

Логично, подумала я, вот только что ему ответить? Злость на него уже прошла, даже чувство вины появилось, что обидела ни за что.

– Наш дом стоит на краю поселка, на отшибе, – продолжал Саша. – Трудно предположить, что ты просто так шла себе мимо – там идти некуда, пустыри одни.

Ах да, дом…

– Я просто не люблю гламурно-ванильных пряничных домиков!

– И поэтому ты регулярно приходила, чтобы на него посмотреть?

– Да, поэтому, – съязвила я. – Все ждала, вдруг он рухнет. И типов, которые всю жизнь отгораживаются от окружающего мира наушниками, я тоже очень не люблю.

Он улыбнулся, развел руками:

– Утонули наушники вместе с плейером. И мобильник тоже.

– И слава богу.

– А что ты против них имеешь? Не любишь музыку?

Я стремительно прошлась по комнате, украдкой выглянула в окно, где уже вовсю светило предзакатное солнышко.

– Музыку я как раз люблю. Мы все здесь страстные меломаны, к твоему сведенью. Музыка – та же пища, только для души. Ее можно подать изысканным блюдом для определенного настроя и ситуации, можно включить что-нибудь с драйвом для работы физической, можно классику – для умственной. А можно тупо напихивать ее в уши, как обжора набивает брюхо. Такое приедается, не приносит уже ни радости, ни пользы, а привычка остается. Да и потом, неужели окружающий мир такой плохой, что от него надо отгораживаться?

Какое-то время он молчал, переваривая.

– Ты, наверное, книжки умные читаешь? – Ирония в его голосе была очень хорошо скрыта.

– А мы тут все читать любим, правда, народ? – Мне стало весело. – Только насчет музыки я своим умом дошла. Когда-то ведь и я с наушниками не расставалась. Классе в третьем.

В глазах Саши промелькнула обида. Промелькнула и спряталась, притаилась где-то.

– Ты и правда злая, – сказал он наконец.

– Уфф, дошло до жирафа!

– Но разве это причина для ненависти?

– Еще какая! – И я расхохоталась.

Тогда Саша вежливо попрощался и ушел. Мы видели в окно, как он с задумчивым видом не спеша бредет по улице в сторону озера.

– Да, задала ты ему загадку! – хихикнула Кремнева.

– А если честно – за что ты его ненавидишь? – подхватил Егор. – Мы ему не скажем!

– А вы его дом видели? Домик Барби какой-то, у нас за поселком недавно построили. Я как увидела этот дом и этого красавчика с его наушниками, так и… Ну, знаете, бывает так, невзлюбишь с первого взгляда.

– Зачем же ты ходила туда?

– Да все хотелось написать на заборе что-нибудь из баллончика, – на ходу придумала я. – Во мне боролись воспитание и души прекрасные порывы. Ну, я их душила, душила, никак не могла решиться. А в тот день собралась с духом, подошла… И тут они выезжают на машине из ворот! Вас бы такое не разозлило?

Все засмеялись. Поверили, кажется. Думаю, расскажи я им правду, они бы отнеслись с пониманием… Но не буду. Самое сокровенное лучше все же держать при себе.

– Если тебе нужно разукрасить чей-нибудь забор, скажи только нам! – заявил Шаров. – Мы с Егором в этом отношении непревзойденные мастера!

– И кучу других примочек знаем, – подхватил Егор. – А лишней совестью не страдаем!

– Зато страдаете затянувшимся детством! – перебила Кремнева. – Зачем Сашу обижать? Он так хорошо истории рок-групп рассказывал, а завтра стадион нам покажет.

– То есть он и завтра придет? – уточнила я.

– Да… Ты не против?

Прежде чем ответить, я обвела взглядом остальных. Все четверо смотрели на меня так, будто боялись моих возражений.

– Можно подумать, если я буду против, то это что-то изменит, – ответила я. – Смотрю, вы уже успели с ним стать друзьями.

– А что, нормальный чувак, – за всех ответил Егор. – Он нас еще и на конный двор проводить обещал. Говорил, что у него там знакомые и что нам дадут покататься на лошадях бесплатно.

– Ну, ради этого стоит дружить! – я криво усмехнулась.

– Ника! – услышала я над собой Лилькин голос. – Ника!

Меня еще и затрясли, и я поняла, что притвориться беспробудно спящей не получится. Пришлось открыть глаза и приподняться на локте.

– Ну, чего тебе?

– Он опять там ходит! – жалобно смотрела на меня Лилька.

– Кто? Где?..

– Ты ключ от черной комнаты спрятала?

– Чего-чего? От какой такой комнаты?

– Да проснись же! Колька опять залез в черную комнату!

– Это которая без окон? – поняла я. – Прикольно ты ее назвала. Будет у нас в доме черная-черная комната!

– Тебе шуточки, – обиделась моя подруга. – А мне знаешь как страшно! Я боюсь этой комнаты, Ника!

– Детский сад! – я села, протерла кулаками глаза. – Тебе сколько лет, Лиля?

– А он там ходит! – не унималась она. – Я просыпаюсь, а снизу скрип-скрип… скрип-скрип… Пол деревянный скрипит под чьими-то ногами! Ну как тут спать! Ты ключ спрятала?