Большая игра (СИ) - Страница 59

— Какая была просадка при выходе из пусковой? То есть насколько «упала» вниз ракета до выхода маршевого двигателя на режим, насколько критичное было начальное отклонение? Через какое время маршевый вышел на расчётную тягу? На каком расстоянии от корабля удалось вывести ее на боевой курс?

Ким заранее подготовился к «допросу». Еще на этапе тренировок он получил список параметров, которые следовало отследить и зафиксировать, так что теперь он отвечал четко, без задержек на раздумья и припоминание.

— У первой ракеты топливо быстро «разгорелось» — за одну целую две десятых секунды. Вторая «схватилась» чуть медленнее — за одну и три десятых секунды. Третья в точности отработала, как и первая. Носы уходили вниз градусов на десять, а разгон штатный начался через пятьсот миллисекунд. «Нырнули» после пуска на семнадцать и девятнадцать метров. На боевой вышли почти синхронно на ста двадцати метрах плюс минус лапоть.

Сделав пометки в записной книжке, конструктор пояснил:

— Это очень хорошо. С учётом низкой на малых скоростях эффективности рулей даже отлично! Сам по себе такой вариант не проблема, так как на меньшей дистанции не стоит взводить взрыватель, снимая последнюю ступень предохранения ПИМ — предохранительно-исполнительного механизма.

— Первая ракета попала точно. Вторая прошла мимо по моей вине, не уследил чуток. Все же очень быстро все происходит даже для «сферы». Ну и волнение… особенно после удачного попадания сначала. Вот Март наверняка бы справился… Зато с третьей я уже все из головы выбросил и полностью «включился». И попал. Так что техника отработала четко!

Королев довольно покачал головой в ответ и принялся размышлять вслух.

— Хорошо бы, конечно, и другие параметры работы двигателя на всех этапах полёта получить. График изменения давления в камере сгорания и в сопле, максимальное давление, установившаяся скорость истечения газов, максимальная и средняя тяга. Мы это все устанавливали и проверяли на стенде. Но испытания на стенде — это одно, а реальный пуск — совсем другое!

Ким лишь развел руками.

— Сергей Павлович, вы слишком много от меня хотите.

— Понимаю… Но хотя бы по управляемости вы можете дать сведения? Фактический крутящий момент на рулях? Момент двигателя рулевого привода?

— Это запросто. Воздействие семь ньютон на метр и четырнадцать на валу двигателя.

— Фактические значения скорости и перегрузок при разгоне и маневрировании? Скорость перекладки рулей на полный градус и их выставление в ноль? Скорость реакции на рули — время от перекладки до изменения курса, время от начала изменения до конца манёвра? Погрешность системы управления общая, то есть отклонение фактического установившегося курса от идеального?

Март, слушая с пулеметной скоростью задаваемые вопросы, уже было подумал, что Ким растеряется, но тот с неожиданной бодростью ответил, бойко перечислив череду миллисекундных значений.

— Все, Сергей Павлович. Я пуст! Пытайте-не пытайте, больше ничего не скажу, потому как не знаю.

— И того, что вы смогли зафиксировать, более чем достаточно. Все значения в пределах нормы. Потому и пуски прошли штатно!

— Сейчас нам самое главное поставить производство ракет на поток, — вмешался Колычев, — продолжать работу над ракетами тоже нужно, но нам нужны сотни рабочих экземпляров!

— Будем делать, Мартемьян Андреевич! Точнее, уже делаем. Людей обучаем, организуем производство комплектующих, благо, все потребное можно делать на заводах ОЗК.

— Я не ограничиваю вас в объемах на максимуме, чем больше и быстрее, тем лучше! Главное, необходимо высочайшее качество и надежность. Сбои, технические ошибки и неисправности недопустимы. Сами понимаете, в бою у летчиков может быть один единственный шанс, и лишиться его из-за неполадок никак нельзя.

— Понимаю. Приемку будем делать многоуровневой и строжайшей для каждого экземпляра.

— Сейчас, Сергей Павлович, вопрос не в деньгах. Все равно цена изделия — капля в море по сравнению со стоимостью корвета, фрегата и тем более линкора!

— Да, экономика тут понятна.

— Теперь к ближайшим планам. Будущий отряд согласился возглавить адмирал Зимин. Ким станет начартом бригады МРК и полетит в ближайшее время вместе с Чкаловым в Африку, есть там одно срочное дело. К слову, вы, Сергей Павлович, можете отправить с ним команду своих специалистов, тогда и снимете все желаемые данные в полном объеме.

— Обязательно так и сделаем, — решительно тряхнул головой Королев.

— Вы полетите на транспорте. Официально — просто перевозка грузов. Действовать придется нелегально. Не думаю, что британцы нам будут рады в своих владениях.

— Разберемся… — отмахнулся Чкалов.

— Не сомневаюсь. А сейчас давайте обсудим все детали.

Домой Март добрался уже глубокой ночью. А рано утром, едва осеннее солнышко заглянуло в широкое окно спальни, его разбудил телефонный трезвон.

— Милый, это тебя, — услышал он нежный и немного заспанный голос Александры, — мне показалось, или это сам государь? — прошептала она, передавая ему трубку и легко поцеловав в щеку.

— Слушаю.

— Колычев, спишь еще? Уже день на дворе, не порядок, брат. Давай, собирайся и свою жену-красавицу прихвати. Через два часа жду вас на борту «Штандарта». Сегодня намечается важный разговор с Вильгельмом. Полетим к берегам Восточной Пруссии. Гардероб, соответствующий встрече с августейшими особами. Все понятно?

— Так точно, ваше величество.

— Отбой, — и в трубке раздались короткие гудки.

— Никогда не слышала, чтобы царь лично кому-то звонил. Видимо, дело действительно очень важное.

— Да, судя по всему, мы переходим на новый этап Большой Игры. Есть от чего немного разволноваться…

Несмотря на то, что яхта «Штандарт» с технической точки зрения была близнецом или, как говорят англичане, систершипом «Александры», внутреннее убранство ее разительно отличалось. И главным отличием царской любимицы была невообразимая, практически декадентская роскошь внутренних помещений. Полотна великих мастеров в тяжелых рамах, лепнина, паркет, персидские ковры, хрусталь, бархат портьер, позолота на канделябрах и прочей фурнитуре, панели и мебель из драгоценных пород древесины…

— Нравится? — поинтересовался царь, явно довольный произведенным впечатлением.

— Очень, — дипломатично ответил Март.

— А ведь ты врешь! — ухмыльнулся Александр III, умевший, когда ему это было нужно, тонко чувствовать фальшь.

— Нет, ваше величество, — попытался возразить Колычев, — это все и вправду очень красиво, прямо как в… Эрмитаже.

— Но для корабля не годится, верно? Ладно, можешь не отвечать, я и так вижу, что ты думаешь.

— Все настолько очевидно? — обескуражено развел руками Март.

— Понимаешь, дружок, — покровительственно улыбнулся император, — я, может, и не самый сильный гросс, да и как пилот тебе в подметки не гожусь, но за столько лет общения с придворными кое-чему научился. И чтобы понять, что человек кривит душой, мне даже в «сферу» входить не нужно. Насмотрелся… Впрочем, это все лирика. Главное предназначение «Штандарта» не в том, чтобы катать мою царственную задницу по заграницам, а производить впечатление на всяких коронованных охламонов и их подручных. И уж поверь мне, с этим моя яхта справляется как нельзя лучше!

— Не сомневаюсь, ваше величество.

— А раз не сомневаешься, то перестань кривить рожу и располагайся. Каюту тебе выделят. Все, ступай, мне подумать надобно…

Следующая встреча случилась за обедом. Подавали его в большом салоне на главной палубе, там же, где на «Александре» располагалась кают-компания. Компанию императора помимо Марта составили несколько свитских офицеров, министр иностранных дел — семидесятилетний, опытнейший дипломат и яркий одаренный Владимир Борисович Лопухин, командир «Штандарта» капитан первого ранга с длиннейшей фамилией Паттон-Фантон-де-Веррайон и еще пара человек, которым Колычев не имел чести быть представлен.