Болотник Книга 4 - Страница 12

– Филипп Задеба, звание моё майор, командир этих шаромыжников – махнул рукой командир в сторону развалившихся бойцов – ладно, опосля поговорим. Ванька! Жрать давай! Со вчерашнего обеда маковой росинки во рту не было! Кашу ставь!

– Какая каша Филиппка?! Я вам сейчас кулеш сварганю, да с кабанчиком! Мяса у нас теперь – на роту хватит – гордо расправив плечи выходит вперёд Макаров.

– Иди ты! Где взял?! – удивленно спрашивает командир, ловко сворачивая самокрутку.

– Да вот, Кирилл как на ноги поднялся, сразу охотой озаботился. Ты не поверишь! За день зайцев и фазанов наловил практически голыми руками! А потом мы уже с ним и кабанчиков вальнули! Ходим тут почитай уже несколько недель, а то что мяса вокруг столько и не знали – смеется фельдшер.

– Прям вот голыми руками?

– Ну не совсем, проволочки у меня выпросил и петли сварганил, а на них уже и зайцев взял. Таёжный человек, сразу видно, основательный – хвалит меня Макаров.

– Ну так, а чего стоим то тогда? Варгань, кашевар, а то не ровен час, мы тебя самого схарчим. Сейчас бойцы очухаются маленько, и я тебе в помощь зашлю кого. А хотя, вон, бери конницу нашу, они не так устали. Ильин! Бери своих и поступаешь в распоряжение фельдшера! Шустрее давай Илюха, а то кишка за кишкой уже в брюхе гоняется!

На фамилию Ильин отозвался самый черный и дикий на вид «монгол», красноармейская форма сидела на нем несуразно, пилотка так вообще на тюбетейку больше смахивала, натянутая чуть ли не на самые уши. В петлицах сиротливо поблескивали два маленьких треугольника.

– Детдомовский он. Ильин Илья Ильич, отделенный командир конников – заметив мой удивленный взгляд с усмешкой пояснил Макаров – говорит у них в детдоме всех бесфамильных по имени и фамилии завхоза крестили. Нормальный парень, умный, только под дурака постоянно косит. Илюха, подь сюды!

– Вызывали товарищ фельдшер? – подошёл к нам «монгол» и на чистом русском языке, без всякого акцента, обратился к Макарову.

– В ручье, где мы воду берём, немного дальше по течению, две туши кабанов лежит, тащите их сюда, потом дрова рубить начинайте и воду притащите.

– Всё понял Иван Савельич, сделаем – «монгол», не торопясь и с достоинством, отошёл от нас и принялся раздавать команды своим побратимам.

Пока бойцы и командир приводили себя в порядок, я принялся помогать Макарову готовить обед.

Вы, когда ни будь пробовали приготовит обед на несколько десятков человек? А на несколько сотен? Кто думает, что жизнь повара в армии сладкий сахар, тот никогда к кухне не приближался даже на пушечный выстрел. Тем более к полевой кухне.

Повар в армии это – встать в четыре утра каждый день, семь дней в неделю и вкалывать на кухне до девяти-десяти вечера, это если повезёт так рано уйти. На тебе и чистка картошки (хотя есть конечно наряд, но его же ещё и контролировать надо) и рубка дров и деревья валить приходится и ещё очень много чего, наряда по кухне конечно есть, только помощников-залётчиков этих, обычно один-два человека на несколько сотен голодных ртов. Это очень тяжёлый труд, который никто не видит и как бы ты не старался, ты всё равно будешь врагом номер один для солдата, потому что невозможно угодить всем и каждому, особенно когда ограничен в возможностях и в условиях полевой кухни.

Ещё многие думают, что раз повар то всегда при еде и в тепле – ничего подобного! Зимой повар полевой кухни постоянно на морозе, а летом, какое бы пекло не было на улице, у горячей плиты. Адский и неблагодарный труд.

Почетной должностью в моё время, в армии считалась место хлебореза, но и тут есть нюансы. Хлеборез конечно работает поменьше повара, но это если его должность не совмещена с должностью пекаря.

Пекарь в армии, особенно если нет под рукой тестомеса, работёнка ещё та. Нужно хотя бы один раз попробовать вручную замесить тесто, допустим на сто булок хлеба, чтобы понять, что вы сильно недооцениваете эту работу. Поверьте, вам не понравиться. Замес теста составляет главный труд. Чтобы вымесить полторы сотни литров теста, один хлебопек работает в продолжении почти двух часов, согнувшись над чаном и с большим усилием ворочая мешалкой. Можно конечно упростить свой труд, и налить воды в тесто сколько угодно, но тогда хлеб получится сырой, тяжёлый, и самое главное вредный для здоровья солдат. Бывало, что после службы в армии, такие «хлеборезы-пекаря» выходили на дембель накаченные на столько, что им любой культурист позавидует.

Мясо я разделал сам, в это время бойцы натаскали воды и запалили костёр, установив на него довольно большой, закопчённый котёл. Пока я возился с мясом, Макаров готовил другие ингредиенты кулеша. Всё тоже сало, немереное количество лука, морковку и надоевшая уже даже мне, пшённая крупа.

Я постепенно перехватил у Макарова бразды правления процессом приготовлении блюда. Люблю я в походе готовить, если не каждый день конечно.

Сначала готовим бульон. Наливаем в казан воды на две трети. Кладем туда кабаньи ребрышки, и куски мясной мякоти. Готовится бульон на слабом огне костра около часа. По мере выкипания, нужно понемногу доливать в казан горячей воды. Пока вариться бульон, нарезаем сало и при постоянном помешивании вытапливаем из него жир. Получившиеся шкварки тоже пойдут в казан, поэтому чтобы не испортить вкус кулеша, их важно не пережарить. Держим шкварки в сковородке до слегка коричневого цвета и вынимаем их. Пока сало вытапливается, нарезаем морковь и лук. Будут это кубики или соломка – особого значения не имеет. После извлечения шкварок выкладываем все нарезанное в полученный жир и делаем поджарку. После готовности бульона вынимаем ребра и выкладываем в него готовую поджарку. Доводим до кипения и даем покипеть десять минут на слабом огне. Пшено предварительно промывается в воде. После промывания заливаем пшено горячей кипяченой водой, это несколько распарит крупу. Промытое пшено для кулеша засыпаем в казан и добавляем туда же отложенные шкварки. Соль и специи добавляем по вкусу.

Варим кулеш на слабом огне, периодически помешивая, до готовности пшена. Кулеш должен быть не сильно густой, поэтому если сразу с количеством воды не угадали, то в процессе можно ее долить, но совсем не много. Для получения более насыщенного вкуса и аромата кулеша, я добавил в него, минут за пять до полной готовности, крупно нарезанные и заранее слегка обжаренные свежие грибы. Почти готово. После того, как казан с кулешом был снят с огня, несмотря на умоляющие взгляды трущихся рядом бойцов, я дал ему настоятся под крышкой еще минут пятнадцать.

Много наготовили, я думал и на ужин останется, но как же я ошибался! Котёл опустел практически мгновенно!

За обедом состоялся и наш разговор с командиром отряда. Майор уплетал горячий кулеш так, что аж слёзы на глазах выступили. Ест, обжигается, но всё равно тут же набирает полную ложку и сует её себе в рот – оголодал человек. И та же картина по всему лагерю, над лесом разносится многоголосое чавканье и хлюпанье. Брр! Ненавижу, когда чавкают, и ещё сильнее не люблю, когда хлюпают, особенно когда чай по «купечески» пьют, громко хлебая и отдуваясь после каждого глотка. Так и хочется со всей дури заехать ложкой по лбу невоспитанного человека, но пока приходится терпеть.

– Етическая сила, как же скусно – отдуваясь и вытирая вспотевший лоб рукавом гимнастёрки, ставит наконец-то в сторону пустой котелок майор – давненько я так сытно не едал. А у нас всё больше каша да сало с луком. Ванька только это блюдо и знает, засранец!

– А вот бери теперь и сам готовь, тоже мне, нашли кашевара! – обижаться сидящий рядом Макаров – или вона, бойца какого назначь, они тебе наготовят!

– Да я же шутейно, вкусная у тебя каша – идет на попетую командир – только ежали её кажный день лопать, скоро как конь ржать будешь или хрюкать как свинья. Ладно, погутарили и к делу. Расскажи-ка мне товарищ Найденов, кто ты, от куда и как сюда попал. Про хунхузов, что на ваш отряд напали тоже рассказывай, мы их так найти и не смогли, прошли по реке, возле которой тебя подобрали, да в болото упёрлись.