Болотная трава - Страница 53

— Почему, почему, — ворчливо ответил он. — Потому моё дело сторона и начальства, я считаю, лучше не касаться, обжечься можно.

Произнеся такую длинную тираду, Клинкин поджал сухие губы, упрямо продолжая пристально и хмуро смотреть куда-то в сторону.

— У нас вроде уже начали, когда надо, начальство в глаза критиковать, — иронически заметил Игорь, как бы упрекая собеседника своего в отсталости.

— Начали, — со скрытой насмешкой ответил Клинкин. — Сначала сорок лет отучали, а теперь начали.

— Да ведь уж нет Семёна Прокофьевича, — сказал Откаленко сердито. — Некого вам теперь бояться, если на то пошло.

— Слышал, что нет. Так другие есть. Лезть в их дела не привык. Ну их. Моя задача, если на то пошло, денег набрать и дом построить.

— И дорого он вам выйдет?

— А вы думали! Один фундамент в тысячу встанет. У нас же торфу под ногами на метр сорок. Да сам дом, если купить да привезти, тысячи на две с половиной потянет. Да шабашники, чтоб его поставить, не меньше как тысячу возьмут, и ещё гляди, чтоб на совесть сработали. На них закона нет. Ну а там ещё электричество подвести, водопровод, дороги, осушка болота. И-и, не сочтешь…

Клинкин разволновался, забыв о своей опасливой сдержанности. Нешуточные заботы, одолевавшие его, прорвались сквозь тонкую плёнку недоверия и боязливости. Перед Игорем сидел пожилой, усталый и издёрганный человек, из последних сил боровшийся за своё маленькое благополучие, за свою, видимо, сокровенную мечту: домик и садик, тишина и покой на старости лет.

— Что ж, разве вы один деньги на всё собираете? — сочувственно спросил Игорь. — Небось взрослые дети есть, помочь должны.

— Есть-то они есть, — вздохнул Клинкин. — Да руки у меня одного. У них головы. Дочь вон врач в поликлинике. На сто сорок свои бьётся с дитём, без мужа. Сын инженер, тоже недалеко от неё ушел, и семья, конечно.

— Люди-то они хорошие?

— Дай бог всем таких дитев. Но о внуках — моя забота. Родителям только прокормить хватило бы да одеть как-никак. Эх, чего уж там, — Клинкин вздохнул. — Я Фёдору своему говорил: иди ко мне, всему обучу, ремесло ведь тонкое, редкое, и какие-никакие деньги будут. Нет, образование ему надо. Ну а теперь не знает, как удрать из своей конторы и ко мне прибиться или ещё куда. Однако поздновато уже.

— А у вас с заработком всё-таки прилично выходит? — напрямик поинтересовался Откаленко. — Клинкин наконец-то взглянул на него, подозрительно и опасливо, и в свою очередь спросил:

— Вы, извиняюсь, откуда будете?

— Из МУРа. Слышали про такую фирму?

— А как же. Но зачем тогда заработками интересуетесь? Вам, я полагаю, надо узнать, кто убил, а не сколько я своим горбом зарабатываю.

— Точно, — усмехнувшись, согласился Игорь. — Но тема у нас с вами получилась больно острая, я бы сказал. Она кого хотите заденет. Что ж я, Иван Иванович, не понимаю, как вам достаётся? И если вы иной раз со стороны заказ прихватите…

— А что прикажете делать? — живо откликнулся Клинкин, подавшись вперёд и окончательно забыв свою недавнюю сдержанность. — Вы глядите, что получается, — он по привычке стал загибать пальцы. — План у меня на месяц пятьсот пятьдесят рублей. Так? Из них двадцать четыре процента моих, зарплата то есть. Это выходит сто тридцать, так? Но план этот я играючи выполняю. А оставшееся время куда? Бумаги писать я не обучен и ничему другому тоже. Остаётся что? Остаётся заказы брать, так?

— Опасно, — покачал головой Игорь и сочувственно вздохнул.

— Именно! — подхватил Клинкин, с досадой ударив кулаком по острому колену. — А вы мне дайте не двадцать четыре процента с плана, а, допустим, сорок, но и план увеличьте вдвое, допустим. И сразу всем выгода. Клиенту дешевле, государству больше дохода, ну и нам тоже. Так? А вот нет же! — Он снова взмахнул кулаком. — Начальство ни в какую. Почему, спрашивается? Тут, полагаю я, расчёт свой есть.

— Какой же тут может быть расчёт? — заинтересовался Игорь.

— Ха! Они же мухлевать нас толкают. И мы у них, выходит, на крючке оказываемся. Как же тут можно не поделиться? Вот денежки наши неправедные вверх и поползли. А в случае чего ответ нам, мастерам, держать. Не им. Начальство-то в стороне. Вроде даже как борется с нами.

— Вот и до начальства добрались, — засмеялся Игорь. — И не обожглись.

— Так вывели вы меня, — ворчливо и довольно отозвался Клинкин.

— Ну а раз вывел, то можно, наверное, сказать, зачем в тот вечер Семён Прокофьевич приехал на болото? — усмехнулся Игорь, возвращаясь к главной теме разговора.

— Можно, можно, — по-прежнему ворчливо, но уже дружелюбно согласился Клинкин. — Деньги из людей выдирать, вот зачем прикатил. Это же ужас, я скажу, как он умеет из людей деньги выдирать… то есть умел, конечно. Ну не отобьёшься. Просишь хоть на месяц взнос отложить, а он ни в какую. Мёртво берёт… то есть брал.

— Что ж он, наличными разве собирал?

— А как же. Потом, надо думать, в банк вносил. Частично, конечно. Общественные расходы-то будь здоров какие. И осушка, и свет вести, и водопровод, и дороги. Всякие организации уговаривать и заинтересовывать надо.

— Ещё статья расходов? — понимающе спросил Откаленко.

— А вы думали, — хмуро, с раздражением ответил Клинкин, блеснув на Игоря стёклами очков. — И никуда не денешься. Сам понимаю, что платить надо. Потому жилы и рву. Ну а дальше следы наших денежек теряются. Куда идут, к чьим рукам прилипают, иди дознайся попробуй. Вот такая система.

Иван Иванович тяжело вздохнул, и бледное, морщинистое лицо его снова приняло замкнуто-скорбное выражение.

Да, в тот злочастный вечер денег у Лямкина могло быть много, очень много. И те два бандита, видимо, не промахнулись. Вот только как же Лямкин так неосторожно повёл себя?

— И не побоялся он с такими деньгами поездом ехать, да ещё так поздно, — покачал головой Откаленко.

Клинкин равнодушно пожал плечами:

— Кто его знает. Вроде бы на машине его должны были везти. Мы с Ильёй Зиновьевичем раньше уехали.

— А кто его должен был везти, не знаете?

— Нет. Вы у Ильи Зиновьевича спросите. Он, помнится, с Семёном Прокофьевичем перед отъездом разговаривал.

— А сейчас Илья Зиновьевич работает?

— Ясное дело, работает. Прислать, что ли?

— Если можно.

— А то нельзя, — ухмыльнулся Клинкин. — Я-то вам больше не нужен?

— Нет-нет. Спасибо вам, Иван Иванович. За доверие спасибо.

Игорь с неудовольствием заметил, что и сам вроде бы расчувствовался.

— Чего уж там, — Клинкин с трудом поднялся со стула, расправив свои спутанные длинные ноги. — Не подведите меня только, — прибавил он и тут же, устыдившись, досадливо махнул рукой. — Во заячья душа, до сих пор всего боимся.

Он неловко кивнул на прощание и прикрыл за собой тонкую дверь.

А вскоре перед Откаленко беспокойно ёрзал на стуле невысокий плотный взъерошенный человек, темноволосый, с седыми висками и агатовыми, чуть навыкате глазами. Одет он был небрежно, галстук съехал набок, под расстёгнутым халатом виден был тоже расстёгнутый пиджак, клетчатая рубашка обтягивала живот. На волосатом пальце блестело широкое кольцо-печатка.

— Илья Зиновьевич, — обратился к нему Откаленко, ощущая какую-то неприязнь к этому неряшливому суетливому человеку. — Вы были с Иваном Ивановичем на болоте, когда…

— Был, был, — торопливо перебил его Илья Зиновьевич, вертя на пальце кольцо. — Ваня мне уже всё доложил, можете быть уверены. Убили, значит, прохвоста. Ай-яй-яй.

— Но как же он ехал с такими деньгами ночью поездом?

— Что вы! Как можно! — воскликнул Илья Зиновьевич, возбуждённо взмахнув обеими руками. — На машине должны были отвезти. И ещё двух молодцов в охрану выделить. Он мне сам это сказал.

— А ехал тем не менее поездом.

— Организационные неувязки. Всюду бывают. Вот и не уберегли. Теперь одним прохвостом меньше будет, вы подумайте!

Илья Зиновьевич скорбно, без тени иронии покачал кудлатой головой, и по тону его было неясно, жалеет он «прохвоста» или нет. Но тут же он не очень добро усмехнулся и, подняв волосатый палец, назидательно произнёс: