Болид над озером - Страница 11

— Не может быть!

— Это так. Атланты-кроманьонцы погибли. Совсем другие формы жизни могли бы восторжествовать после этого на опустошенной вашей планете. Но случилось второе чудо — человек устоял. Как это произошло, мы не знаем. Ведь планета погрузилась во тьму, в хаос — на многие десятилетия. Что было потом? Мы должны это узнать. Это важнее, чем ты можешь представить. У кроманьонцев — восточных атлантов нашлось противоядие, нашлось не известное нам оружие в борьбе за свое существование. Уцелели индейцы Америки. Проникшие на Землю носители антиразума были подавлены. Каким образом? Никто из нас не может пока ответить на подобные вопросы. Вот почему мы изучаем древние руины, первобытные тропы. Они нужны нам в неприкосновенности. Это мы вашими руками засыпали несколько пирамид и городов, чтобы оставить, сохранить их в неприкосновенности. От этого ведь зависит и ваше будущее. Если вы утратите те качества, которыми обладал кроманьонец с его поразительной стойкостью, силой, чувством ритма, интуицией, его художественным чутьем и умением, то более никто не остановит врага. Кто помогал кроманьонцам? Откуда они появились на Земле, да и на нашей планете тоже? Нет ответов. Нам трудно представить те трудности, которые они преодолели. Это выше нашего понимания. Пора оглянуться в прошлое, пристально всмотреться в него, увидеть многое из того, что прошло мимо нашего внимания. Не было ли у кроманьонцев союзников и покровителей там, в космосе? Ведь и эта сфера знания — для нас терра инкогнита.

— Терра инкогнита… — откликнулся я, и голос мой прозвучал так странно, для меня самого странно… Рута сказала все, даже то, чего я боялся — она сказала, откуда она сама… И ей было безразлично, верю ли я этому или нет. — Что у них там случилось?

— Ты можешь считать это фантазиями, но не исключено, что антиразум, не одолев кроманьонца сразу, лишь дал отсрочку. Он готовится к прыжку. Он точно рассчитал, что человек изменит мир и, изменив его, изменится сам. Тогда и то и другое станет его легкой добычей. Не подкрадывается ли он к нам с неожиданной стороны, оттуда, откуда никто не в состоянии предугадать нападения?

— Откуда же, Рута?

— Изнутри. Из наших собственных живых клеток. Не готовит ли он себе обитель в генах? Иначе как объяснить логику тех, кто отказывается говорить и думать о будущем? И это — тоже терра инкогнита.

— Терра инкогнита. Неизвестная земля. Это будущее, о котором некоторые не хотят думать, принося его в жертву сиюминутности.

В этот день я услышал об экспедиции Хуана Беррона.

— Это аргентинец, — сказала она спокойно, — живет в Париже, там же вышла его книга о поисках Перси Гаррисона Фосетта. В предисловии к ней Хуан Беррон писал, что поиски пропавшей в 1925 году в дебрях Амазонки группы Фосетта были лишь предлогом, главной же целью экспедиции следует считать съемку экзотического фильма. Следует считать… — Она откинула голову так, что блестящие бусины ее зрачков сузились от света, она пристально посмотрела на меня, словно ждала моего мнения.

Я ничего не знал об экспедиции Беррона.

— Съемка экзотического фильма… — повторила она. — И ради этого участники экспедиции подвергались смертельной опасности! Их ждали встречи с электрическими угрями, разряд которых парализует человека, черными пятиметровыми кайманами, красными муравьями, змеями и пауками-птицеедами, от одного вида которых сошел с ума и застрелился летчик, совершивший вынужденную посадку в Мату-Гросу! Не слишком ли скромна цель, которую поставил Хуан Беррон?

— Но ведь и съемка кинофильма о джунглях — задача не из простых, — заметил я. — До сих пор этот район мало изучен… и Фосетт был прав, когда выражал надежду на встречу с неведомым именно здесь.

— Фосетт был прав. Вот только фильмов многовато. Беррон не такой человек, чтобы рисковать своей жизнью из-за сто первого ролика о жизни тропического леса, похожего на сто других как две капли воды.

— Неужели ему не удалось снять ничего нового?

— Удалось, конечно. Но не в этом дело. Если ты увидишь эту ленту, то сам убедишься, что только для этого он вряд ли стал бы снаряжать экспедицию.

— У вас есть фильм?

— Да. Копия. Может быть, это как раз очень разумно — выступать в роли беспристрастного свидетеля именно тебе. Думаю, ты сможешь рассудить, прав или не прав был Беррон.

— Ты говоришь так, словно знаешь о подлинной цели экспедиции… и умалчиваешь о ней нарочно, чтобы я сам догадался… так?

— Ты трав. Хочу, чтобы ты сам догадался. А заодно увидел то, что пора научиться замечать всем.

— Мне нужно посмотреть фильм Беррона. Он имеет отношение к проблеме антиразума?

— Ты сам должен это решить. Свое мнение я могу выразить кратко: да.

— Я могу взять ролик с собой?

— Конечно.

— У вас что же, нет средств от обычной земной простуды?..

— Есть. Лучшее из них — свет кварцевой лампы, на которую наклеена вот такая прозрачная пленка — светофильтр и резонатор одновременно. Больше мне ничего не надо, спасибо. Можешь считать это причудой инопланетянки.

— Булавка на юбке — тоже причуда?

— Нет, средство дальней видеосвязи…

— …Видеосвязи участницы экспедиции с другими участниками?

— Нет, отпускницы — с участниками, ведь в Пицунде я отдыхала. А база наша близ Хосты, там у меня отец.

— И сейчас у тебя отпуск?

— А если будем считать, что нет?

Едва я успел узнать имя одного из знакомых Руты (его зовут Каринто), как случилось несчастье. Этот человек когда-то говорил со мной об экспедиции Фосетта… вместе с другими он летал близ развалин древнего храма. Это был отдых, обычный для них отдых после работы. Двустворчатая дверь храма — их рук дело: уж больно досаждали по ночам летучие мыши. Каринто не стало. Я больше не увижу человека с другой планеты, который иногда прилетал в Москву на лекции об Атлантиде!

Несчастье произошло через полтора часа после того, как я покинул гостиницу.

На следующий день я был у Руты. Я чувствовал теперь себя как бы одним из них: так хотела Рута. Меня поражало ее самообладание.

Она рассказала об авиационной катастрофе, в которой погиб Каринто, а я слушал ее, почти не задавая вопросов. Она назвала антиразум еще энтропийным разумом, связывая его с энтропией. Однако если речь идет о жизни людей, термин «энтропия» ничего не объясняет.

…Почему же именно во французском городке Сент-Эспри в далеком пятьдесят первом году произошли события, которые нельзя объяснить иначе как вмешательством антиразума?

Семнадцатого августа в этом заштатном городке приступом безумия были охвачены сразу несколько десятков человек. Один из них, Делакиз, громко кричал, указывая обеими руками на раскрытое окно комнаты: «Смотрите, смотрите на этот огненный шар! Он приближается. Он убьет нас!» Не переставая вопить, он бросился на пол и втиснулся под кровать. А внизу, в столовой, верзила Эмиль рычал по-звериному и отбивался от невидимого врага. Он кричал в минуты прояснения, что на него нападают львы и пантеры, что за ним наблюдают глаза страшных типов, выпущенных из преисподней.

— Никто из нас не знает, почему это так началось, — сказала Рута.

Больница городка была переполнена в этот и последующие дни. В окне третьего этажа возникла фигура бывшего летчика Жозефа Пуше. «Смотрите! — Кричал он. — Я самолет, понимаете? Я самолет, и я могу летать! Не верите? Смотрите!» И бывший летчик прыгнул вниз, распластав руки, как крылья. Он сломал обе ноги. Когда же к нему подбежал врач, он вскочил на сломанные ноги и припустил по бульвару. Чтобы справиться с ним, потребовалось десять человек. Трудно поверить в такое…

Рута показала мне вырезку из местной газеты. Я не читаю по-французски, но светлая строчка перевода скользила вниз по газетному столбцу…

«В больницу был доставлен в ту ночь мужчина, который кричал, что за ним гонятся бандиты с ослиными ушами. Был семилетний мальчик, у которого все игрушки превратились в фантастических зверей. Был мужчина, которому врачи и медсестры представлялись в виде гигантских рыб с разинутой пастью, готовых проглотить его живьем. Поле зрения больных то сужалось, то расширялось. Они порой видели себя со стороны, иногда им казалось, что на руках и ногах у них растут диковинные пламенеющие цветы.