Болезнь, или современные женщины - Страница 7

Хайдклиф. А может быть, она еще и акробатка, и аристократка? Притягательна? Безрассудна? Забавная игрушка?

Бенно. А теперь мне нужно плотно перекусить — я заслужил.

Он поднимает один из кусков мяса, который вытащил др. Хайдклиф, нюхает его, пробует, но тут же выплевывает. Обе женщины впиваются зубами друг в друга.

Хайдклиф. Философия, конечно, не может на это рассчитывать, потому что это разрушает ее горизонт. Ломает что-то в машине. Вы не видели, послед уже вышел? (Всматривается в отверстие.)

Бенно. Так точно!

Хайдклиф. И что вы с ним сделали?

Бенно. Она его съела. У моей жены ничего не пропадает. У меня ничего не пригорает.

Хайдклиф. После предыдущего ребенка вам следовало бы дать ей роздых. А может, она еще и заготовки на зиму делает? Какой редкий экземпляр.

Бенно. Хундеркоферы, с лица не общим выражением, не удерживают семяизвержения. Она даже кетчуп делает сама, как актриса Дорис Дей, из свежих помидоров из нашего огорода! Ее не остановишь.

Хайдклиф (роется в Кармилле, выбрасывает резиновые игрушки). Нет ничего более привычного для меня, чем созерцание женщин. Для меня женщина — пациентка, и больше ничего. Итак, последа нет. Но может быть, я найду еще что-нибудь интересное!

Бенно. Там, где я ничего не нашел? Хотя я разбираюсь в ней, как в собственном унитазе? Сомневаюсь. Тогда вы окажетесь умнее меня!

Хайдклиф. Кто ищет, тот всегда найдет. Мы должны научиться видеть женщину как целое. (Он вынимает особо большой надувной орган, аморфный, коричневый, и откладывает его в сторону, качая головой.) Я люблю природу. Если дело касается дерева, я могу стать очень странным. Окруженный камышами пруд может подвигнуть меня на убийство, если я увижу, что он загрязнен промышленными отходами.

Бенно. А теперь надо зашить, я полагаю?

Хайдклиф. Точно. (Зашивает Кармилле промежность.) Я люблю природу, и потому меня занимает женщина как таковая. На фоне прекрасного сада женщина нравится больше не мне одному.

Бенно. Я испытываю большую потребность в искусстве и ласке. Я сразу же возьму жену с собой. Упакуйте ее! К счастью, вы закончили, господин доктор.

Др. Хайдклиф встает и закуривает сигарету. Эмили просто исчезает. Кармилла со стоном поднимается, потягивается. Берет зеркальце и красится.

Хайдклиф. Отходы! Отходы! Даже червяк мог бы упрекнуть нас, людей, за то, как мы обращаемся с землей.

Бенно. Когда вы работаете, ваш нрав может быть только мирным, и никаким иным, а ваше сердце — только добрым. Некоторые питаются кровью живых людей, а я — я потом питаюсь ими. Моя жена принадлежит мне. Я консультант по налоговым вопросам и художник-любитель в области вокала.

Хайдклиф. Нужно уметь разделять желание и призвание.

Бенно. Кармилла, теперь ты можешь идти! Не забудь нового ребенка! Ты видишь, я и на этот раз не поскупился.

Хайдклиф. Все нормально.

Бенно. Я вам очень признателен, господин доктор. Может быть, вы как врач еще что-нибудь посоветуете моей жене?

Хайдклиф. Милостивая госпожа. В лучшем случае вы — повод для героя отрезать вам голову. (Он шлепает ее по заднице.)

Кармилла. И почему мне сейчас так весело? (Смеется.)

Хайдклиф (Бенно). Если вы снова отправитесь внутрь, предварительно привяжите у входа нить. Чтобы найти дорогу обратно. Вы — мужчина старой закалки!

Кармилла. Большое спасибо, господин доктор. Но ребенок очень маленький. А где он, собственно?

Бенно протягивает ей ребенка, она ощупывает его шею.

Хайдклиф (как если бы Эмили была еще здесь). Эмили, знаешь, чего мне недостает? Звуков музыки, доносящихся из открытых окон! Вот и господин доктор Хундеркофер поет! Ты попозируешь мне для этой картины? Закончив оперировать, я могу отдаться своему новому увлечению — созерцать массовые захоронения и внимать пению птиц.

Бенно будит детей, начинает их одевать, те упираются. Кармилла внезапно становится агрессивной и пытается поймать детей. Дети убегают от нее на роликах. Она бежит за ними. Наконец, бросается на одного, тот сильно сопротивляется. Они борются. Мужчины продолжают разговаривать. Они ничего не замечают. Кармилла кусает ребенка, его движения становятся все более слабыми.

Ребенок. Вчера еще на травку срал, а сегодня вампир меня покусал. (Умирает.)

Бенно. Кармилла? Разве у тебя нет времени для дальнейшего развития? Что будет, если такой меломан, как я, попросит новую пластинку? Как, например, ты собираешься следовать за ходом моих мыслей во время созерцания картины?

Кармилла высасывает кровь из ребенка. Потом она садится к столу, где стоит консервированная кровь, и жадно пьет ее через соломинку.

Хайдклиф. Детей в сторону! Убрать! Пропылесосить! Меня заждались другие пациентки. А моя ассистентка Эмили все время исчезает именно тогда, когда она мне особенно нужна.

Кармилла (прерывается, пьет дальше). Вы должны предложить ей более вкусную, более насыщенную пищу.

Бенно. Другие меломаны часто приглашают нас на домашние музыкальные вечера. И что я должен им на это сказать? Из окон струятся звуки. И тогда спрашиваешь себя, это господин директор или госпожа супруга директора так мило играют?

Заканчивает одевать детей. Кармилла, кажется, насытилась. Теперь она дует в трубочку, опущенную в кровь, так что в крови булькают пузыри. Так иногда поступают со своими напитками скучающие дети.

Хайдклиф (перебирает картонки в картотеке). Я вижу, у следующей пациентки проблема с зубами. Мне предстоит экстракция. Ужасно! Чудовищно!

Кармилла (оставляет кровь и выходит вперед, облизывая губы, с которых еще капает кровь. Она улыбается, внимательно оглядывается, шипит). Свежий товар, шикарно упакован, манит домохозяйку сильнее, чем слиток золота! Коль пищу вымоешь почище, прекраснее брильянта пища!

Бенно. Ну, пойдем же, мамочка!

Он вытаскивает ее наружу. Дети с радостными криками бегут следом. Тот, которого Кармилла высосала, остается лежать, на это никто не обращает внимания. Он просто лежит себе в луже крови.

Хайдклиф (некоторое время спустя мимоходом пинает ребенка носком ботинка, но ничего не предпринимает. Выравнивает кресло. Потом протирает кровь тряпками, в том числе и с органов Кармиллы. Тряпки пропитываются кровью). Ведут себя так, как будто здесь общественное место. Мне не составляет труда быть декламатором и аудиторией. Где моя невеста Эмили? Это ее работа! Она сегодня уже была здесь? Такое ощущение, что была. Но я же, в самом деле, фруктов ем вполне достаточно. Безлюдные леса влекут меня. Я хожу на охоту с ружьем. Я ежедневно наблюдаю, как женщины извлекают пользу из оружия, дарованного им природой, поэтому у меня до сих пор нет детей. Ни одну не подпускать на расстояние спички! Волос долог, ум короток. Ничего не помогает. Едва они выходят из моего кабинета, я облегченно вздыхаю, как на чистом свежем воздухе. Мне жутко. Гроза барабанит по крышам. Потом перестает. Они могли бы обводить нас, мужчин, вокруг пальца, а они что делают? Предоставляют свою судьбу Богу и времени. Они хотят заниматься наукой и одновременно боятся этого. Они водянисты по-деревенски. Нерасчлененные. У них нет точки опоры во вселенной. И они, и линии где-то заканчиваются. Они — пустыня, и высокая скала, за которую они цепляются в поисках опоры. Они здесь и не здесь. Я, со своей стороны, не люблю оставаться дома. Меня тянет на природу. Женщины предаются снам наяву, снам о делах. Они ездят со своими дурацкими семьями за границу и возвращаются невпечатленные. Они готовят обед на десять человек в бунгало на берегу моря. Они купаются с восхищенной улыбкой на губах. Их дети промокли насквозь, и мать тревожится. Они представляют собой восхитительное зрелище для того, кто умеет в них читать. Они мирятся с ракетами! Они — слабый пол. Но слабость эта не всегда порочна. Они не упускают случая приготовить обед. В их глубине нет блеска. В этом я убеждаюсь ежедневно. Я могу заглянуть в самое их нутро. Они редко забирались на гору. Их дети летят мимо них в пропасть. Они не в состоянии совершить ничего разумного, только испускают крики. Заросли манят их больше всего. Они хотят укрыться, но, исчезая, все увлекают за собой в бездну. Они и нас хотят утащить за собой! Рвут штурвал. Напортачили и не признаются в этом. Они такие. Я. Мужчина отправляется за покупками и больше никогда не возвращается. Я. Женщина отправляется за покупками и возвращается с грузом, во много раз превышающим ее собственный вес. Я. Она извиняется. Я. Но поздно! Кончено. А я отправляюсь в свой частный бункер, где буду со всей ответственностью контролировать запасы, которые позволят мне выжить.