Боксер-5: назад в СССР (СИ) - Страница 49

— Короче, это длинная песня, — обреченно протянул Шпала.

— Да-а-а, похоже, они так до следующего утра могут стоять, — со знанием дела подтвердил Колян.

— Пойдемте, в общем, по номерам, пацаны, — подытожил Лева. — Результаты мы все равно потом узнаем. А лично я после всех этих спаррингов чувствую себя как выжатый лимон. А на свежий, выспавшийся организм и новости воспринимаются гораздо приятнее.

Потолкавшись еще пару минут, болельщики и вправду потянулись к выходу из зала.

— После вашего тихого часа возвращайтесь сюда, — крикнул им вдогонку Григорий Семенович. — Думаю, вам будет интересно, чем все закончится.

— Хорошо, Григорий Семенович! — донеслось уже из коридора.

Вдруг я почувствовал, что мне уже не требуется прежних усилий, чтобы удержаться. Я моментально бросил взгляд на соперника и все понял: он увидел, что Григорий Семенович вместе с остальными тренерами отвлеклись на уходящих ребят, и решил на несколько секунд ослабить руки, чтобы дать себе отдохнуть. Он чуть взмахнул руками, подкинул коробки и стиснул их в кулаки, размял руки. это было всего несколько секунд, но их было достаточно, чтобы мышцы получили отдых. После он обратно поставил коробки на тыльную часть ладони.

— Может, ты еще раскладушку здесь себе поставишь? — прошипел ему я сквозь зубы.

— А чего ты возмущаешься-то? — стараясь оставаться невозмутимым, так же тихо ответил он. — Если хочешь, можешь сделать так же. Я сделаю вид, что ничего не заметил. Нам тут все равно еще, судя по всему, стоять долго, так почему бы себе не помочь?

Ага, знаю я такую «помощь себе». На деле она заключается в провоцировании соперника. Если бы я сейчас поддался на эту уловку и так же расслабил руки, то даю, как говорится, рупь за сто: этот «великий комбинатор» тут же крикнул бы, что я проиграл, и ему действительно могли бы засчитать победу. Не на того напал, дурачок!

— Еще раз так сделаешь, — процедил я, — и я обращусь к тренерам.

Мой соперник только хмыкнул — мол, ишь какой принципиальный выискался.

Так мы простояли, наверное, еще не меньше часа. Во всяком случае, я слышал, как корпус, притихший во время послеобеденного сна, снова постепенно начал наполняться звуками шагов и голосов. Сколько же мы уже так стоим? Часа три, наверное? Или уже больше? А тем временем нам обоим действительно становилось все тяжелее и тяжелее сохранять свое исходное положение. Руки и у меня, и у него уже заметно тряслись, и теоретически даже было возможно, что мы не выдержим в одну и ту же секунду.

— Слушай, — снова заговорил со мной этот хитрец, — Мы же с тобой и так, и так оба в финале. В любом случае оба поедем на чемпионат. Так давай, чтобы ни тебе и не мне — сыграем вничью! На счет три одновременно бросаем руки. Тогда получится, что никто не победил, и мы отправимся туда на равных основаниях! Ни ты, ни я ничего же не потеряем, ну?

— А давай-ка ты на счет раз заткнешься, — выдавил из себя я.

Зря я ответил — травмированная рука начала опускаться, коробок заскользил и полетел вниз. Я выставил ногу, ловя коробок, как футбольный мяч. Он упал на стопу и я остался стоять на одной ноге. Опустить ногу на пол — значило проиграть, о чем тут же сообщил Семёныч.

Вообще, конечно, я в какой-то степени блефовал. Силы мои были уже на исходе, и я хорошо понимал — да что там понимал, чувствовал! — что еще минута-другая, и мои руки опустятся сами. В конце концов, есть же предел человеческим возможностям даже у суперменов. А я стать таким только еще готовился.

— Знаешь что, пошел-ка ты в задницу! — уже с какой-то ненавистью отчеканил соперник. Улучив момент, когда тренеры отвлекутся, чтобы обсудить что-то из оргвопросов, он резко опустил свои руки. Я выдохнул и поступил точно так же. Опустил руку, встал на обе обе ноги. ещё мгновение, и я бы тоже вышел из игры, без всякой сдачи со стороны соперника…

Господи, какое же это было наслаждение! С каждой секундой я чувствовал, как ко мне возвращаются жизненные силы и четкое восприятие реальности. И в эти секунды, каюсь, мне было уже все равно, что там с чемпионатом и с тем, кто на него поедет — я только хотел, чтобы это продолжалось как можно дольше.

— Григорий Семеныч! — вдруг услышал я уже опротивевший мне голос соперника. — А ваш воспитанник первым руки бросил!

Ну вот не сволочь он после этого, а? Я обернулся в сторону тренеров и увидел, что они смотрели на нас с озадаченным видом. Сам момент, когда мы закончили, они умудрились прохлопать. А верить на слово одному из соперников — прямо скажем, такой себе критерий для определения победителей. И теперь они находились более чем в затруднительном положении. Не назначать же, в самом деле, повторное состязание!

В это время в зал как раз потянулись наши динамовцы, сладко позевывая и с интересом поглядывая на нас.

— А что, самое интересное мы все-таки пропустили, да? — осведомился Лева.

— Да, ребята, кто победил-то? — поддакнул Колян.

— Ну как же кто? — продолжал упорствовать мой противник. — Этот ваш парниша первым опустил руки! Тренера видели, что он уже на одной ноге стоял и сдался!

Меня такая наглость, помноженная на упрямство, просто взбесила, несмотря на дикую усталость.

— Да что ты говоришь? — процедил я. — Тебя мама в детстве не учила, что врать нехорошо? А ну-ка становись в исходную позицию, быстро!

— Ты с дуба рухнул, что ли? — непонимающе хохотнул противник. — Тебе мало, еще хочешь?

— Сейчас ты у меня рухнешь! — продолжал напирать я. — И с дуба, и с березы, и с тополя, и с ясеня! Вставай быстро, тебе говорят! Если ситуация спорная, давай проверим у кого больше осталось сил? Долго ни я ни ты не простоим, но реального победителя это покажет.

Видимо, мое выражение лица было таким по-звериному решительным, что соперник понял: я уже не шучу. Конечно, если бы мы действительно сцепились сейчас заново, долго бы я не выдержал и, скорее всего, наше противостояние завершилось бы уже где-нибудь на второй, ну максимум на третьей минуте. Но мне уже было все равно. Просто так отдавать свою победу я не собирался. Пусть меня отсюда хоть вперед ногами вынесут, но триумфатором я этого придурка не оставлю!

Видимо, и сам он это наконец осознал. А может быть, просто усталость взяла над ним верх.

— А… да пошел ты! — он обессиленно махнул рукой, опустил голову и побрел по направлению к выходу из спортзала.

— Миша, поздравляю! — раздался торжественный голос Григория Семеновича. — Ты достойно прошел через все испытания и будешь представлять наше «Динамо» в своей весовой категории на чемпионате РСФСР!

— Миха, молодец! — пацаны окружили меня, наперебой крича разные приятные слова, да так громко и одновременно, что половину я не мог и разобрать. — Ты сделал это!

— Поздравляю! — Сеня протиснулся ко мне и крепко сжал мою руку. — Я в тебя верил, дружище! Я так рад, что именно ты от нас будешь выступать на чемпионате!

— Ну да, уж в любом случае лучше, чем этот недоумок, — хохотнул Колян. — Ладно, Миха, не обижайся, неважно, кто там был твой соперник, главное, что ты победил!

— Мы за тебя не представляешь, как рады, — вставил Лева. — Не поверишь, мы шли сюда и так и думали, что ты победишь. У того парня гонора, конечно, больше, но он его и подвел. Как говорится, сила есть — ума не надо. А ты все как надо сделал, молодец!

— Ага, — подхватил Шпала, — Мы только сюда зашли, как увидели, что вы оба руки уже опустили, а все стоят, смотрят на вас и молчат — ни объявлений, ни поздравлений, ничего. Вот это была картина маслом, конечно!

Все дружно засмеялись. И это было ни с чем не сравнимое ощущение двойной победы. Во-первых, я победил самого себя — начав заниматься фактически с нуля, я за такой скромный промежуток времени достиг того, что прошел отбор не куда-нибудь, а на чемпионат РСФСР! А во-вторых, поздравляли меня сейчас вполне искренне, я это видел. А это значило, что я сумел в какой-то степени объединить наших пацанов, и даже Денис Бабушкин, отношения с которым у нас сначала были напряженными, протиснулся ко мне и протянул свою мощную лапу: