Бокал вина - Страница 11

— Но потом я пленку немедленно уничтожила! Растоптала, искромсала ножницами и выбросила в мусоропровод! — заявила она в заключение. — Я действительно была в шоке и хотела как можно быстрее от нее избавиться.

Фээсбэшники в очередной раз поизучали взглядами друг друга. Было такое впечатление, что они умели обмениваться мыслями на расстоянии. Этот сеанс телепатии продолжался довольно долго. Наконец, они, видимо, пришли к согласованному мнению.

— Тамара Ивановна, — вкрадчиво начал Зимин, почему-то ласково поглаживая свою папку, — мы готовы поверить вам. Но и вы должны пойти нам навстречу…

— Что вы от меня хотите?

— Наверняка хозяева кассеты будут вас искать и уж точно найдут.

— Вы думаете?!

Прозвучало это жалко. Ей совсем не улыбалась перспектива встретиться с организаторами шантажа. Она хотела завести новых знакомых, но не таких же, в самом деле!

— Уверен! Так вот, вы должны сказать им, что пленку не уничтожили, а спрятали.

— Зачем?

— Они начнут вас обхаживать и эти… так сказать, контакты, переговоры мы будем фиксировать. Когда у нас наберется достаточно фактов, мы привлечем этих людей к ответственности. Детали операции мы еще разработаем, но сейчас нам необходимо ваше принципиальное согласие.

— Хотите сделать из меня что-то вроде подсадной утки?!

На ее резкий тон последовал лаконичный ответ:

— Мы хотим избавить страну от бандитов.

— Только, ради бога, избавьте меня от патетики!

— Хорошо, патетику исключим. Ну так что же?

Тамара подумала и с надрывом ответила:

— Я не могу сделать это!

— У вас нет другого выхода, — усмехнулся Зимин. — Не хотелось бы вас пугать, но если вы скажете, что кассету выбросили, вас просто уничтожат.

— Вы это серьезно?!

— Вполне. Уничтожат, как говорится, на всякий случай. Чтобы не оставлять свидетеля. Забетонируют в какой-нибудь фундамент или сбросят в реку с гирей на ногах.

Только этого еще не хватало Тамаре для полного счастья. Слишком большая плата предполагалась за мелкое согрешение. Да какое там согрешение — женский каприз.

— Я подумаю, — подавленно прошептала она. — До завтра… Можно?

— Мы свяжемся с вами завтра…

Как оказалось, в этот день она исчерпала еще не все запланированные на ее долю неприятности. Когда фээсбэшники ушли, на Тамару накинулся Арутюнян. Он был взбешен потерей важного клиента, который, услышав, что в их риелторскую фирму наведываются спецслужбы, решил обратиться в другую компанию.

Любимый шеф желал также узнать, что связывает его сотрудницу с ФСБ. И так как внятного ответа не получил, бесновался до конца рабочего дня.

Семейный стаж лучшей Тамариной подруги Вероники не превышал и года. К тому же замуж она выскочила, еще обучаясь на последнем курсе института, а сразу после защиты диплома развелась. Так что все случившееся с ней тогда вполне можно было отнести к заблуждениям молодости: многие люди в таком возрасте клянутся в вечной любви и расстаются из-за пустяков. Тем не менее этот опыт позволял ей часто и безапелляционно высказываться по вопросам брака, а еще более категорично судить о мужчинах. И слушать ее сентенции порой было нелегко.

Любила Вероника поговорить и на другие темы, например, об идиотизме министерского начальства, о моде, о новых средствах борьбы с целлюлитом, о преимуществах овощной диеты. Впрочем, в непрерывной борьбе с лишним весом она постоянно терпела поражения, но это нисколько ее не смущало, потому что, «если ничего себе не позволять, то зачем тогда жить»? В общем, она не относилась к интеллектуалкам.

Но в то же время эта только-только начинающая расползаться вширь миловидная дама, с копной белых крашеных волос и зелеными, ярко подведенными глазами, была легка на подъем и всегда охотно выслушивала чужое нытье. И когда подруги устраивали свои холостяцкие вечеринки, Тамаре после получаса сплетен и одного-двух бокалов вина вдруг начинало казаться, что жизнь не так уж плоха.

Очередной звонок Вероники, напомнившей, что завтра они идут в Вахтанговский театр, очень обрадовал Тамару. Всю прошедшую неделю она жила под гнетом этого нелепого и ужасного происшествия с кассетой. Тем более что фээсбэшники не ограничились одним визитом. Зимин заходил еще раз, звонил на работу и домой, в конце концов вырвав у нее согласие на сотрудничество и обещание, что, как только кто-нибудь из причастных к этому делу людей выйдет на нее, она немедленно ему сообщит.

Поэтому Тамаре ужасно хотелось как-нибудь развлечься, поговорить с кем-то по душам. Хотя, конечно, она не собиралась посвящать Веронику в свою историю: ахов и охов было бы много, а толку никакого. Да и Зимин строго-настрого наказал ей держать язык за зубами.

На следующий день была пятница, подруги освободились раньше обычного и до спектакля еще успели заскочить в одно небольшое кафе на Старом Арбате, где выпили по чашке чая и по рюмочке «Самбуки». Вероника как всегда была полна энергии и планов кардинально изменить свою жизнь.

Она с придыханием рассказала о новом, всего пару недель назад пришедшем в финансовое управление министерства сотруднике, который «холост, не дурен, чистоплотен, но главное (тут последовала загадочная улыбка) — уже дважды занимал ей очередь в буфете». Поведала она также и о еще одном средстве борьбы с подкожным жиром на бедрах, теперь уже, по ее словам, действительно радикальном, словно не перепробовала ранее добрую сотню таких же радикальных средств.

Приятный вечер начинался с милой болтовни — как Тамаре и хотелось. Осознав это, она подумала, что, возможно, не так важно, чтобы тебя понимали, как признавали за тобой право иногда быть слабым, банальным, жаловаться на судьбу, болячки, делать очевидные ошибки, а потом искать сочувствия. Привилегия, которую в полной мере можно получить разве что от родных и близких.

В театр подруги прибежали за пять минут до начала спектакля и сразу направились в зал. Постановка была не новой, но у известного актера, исполнявшего главную роль, был юбилей, поэтому зрители ожидали чего-то особенного. И труппа действительно играла хорошо, на одном дыхании. Во всяком случае, Тамару происходившее на сцене увлекло, она ловила каждое слово, каждый жест и впервые за последние дни забыла об обрушившихся на нее несчастьях.

Но именно из-за этой увлеченности спектаклем она не заметила, что все первое отделение на нее с балкона смотрел тот самый загорелый голубоглазый красавец, который оставил сверток в «Метрополе». У него была очень выгодная позиция: ему был виден весь зал, а сам он оставался в тени карниза. И если надо было бы оказаться у выхода из театра, чтобы кого-то перехватить, то и туда он поспел бы в числе первых.

В течение недели Валерий Марков добросовестно ходил на все спектакли в театр Вахтангова. Он не относился к завзятым театралам, поэтому с каждым днем все больше и больше зверел, особенно когда постановки повторялись. Иногда ему даже казалось, что как только он найдет эту проклятую дуру, то сразу же вцепится ей в горло, разорвет ее на мелкие части. Он покажет, как брать чужие вещи.

Однако понаблюдав за своей жертвой в течение примерно часа, Марков решил, что будет действовать более тонко, чем собирался прежде, что нахрапом дамочку не возьмешь. Она наверняка с характером и не упадет в обморок от банальных угроз. Жесткость необходимо подкрепить весомыми аргументами, хитростью. К тому же надо было исключить вариант, при котором она куда-то скроется и он так и не узнает ее имени и фамилии. Тогда отвечать придется ему самому.

В перерыве Тамара пошла в дамскую комнату, оставив подругу у развешенных в фойе фотографий актеров театра, а когда вернулась, то едва не лишилась дара речи. Рядом с Вероникой стоял загорелый незнакомец из лобби-бара гостиницы. Он широко и нагло улыбался, словно демонстрируя, что, ко всему прочему, и зубами Бог его не обделил.

— Тома, познакомься, это — Валерий Марков, — светски заворковала Вероника.