Бойня - Страница 22

Пыжа разбудили верные «карлики». Они пришли вовремя, не нарушив минуты истинного блаженства, которое испытал Пыж с Викочкой, и позволив своему вожаку безмятежно поспать – пусть кратковременно, минут двадцать, но глубоко, без страха, терзаний, погонь и, главное, без ненависти. Наяву именно ненависть съедала его целиком, поглощала все до единой мысли, как навязчивый невроз психостении, и диктовала, как быть и что делать. Куда идти? Туда, где неприятель, а он везде! Только движение успокоит. Цель отвлечет. Она придаст непутевой жизни иллюзию смысла.

– Ты все проспишь! Подъем! Все идут к мечети на проспекте Мира! Там реальная заваруха! Круто! Машины горят! Движение парализовано! ОМОН снесли. Ссыкливые менты щиты и дубинки побросали!..

Пыж бежал… Первым… И он увидел Викочку. Она снова была рядом с ним!

– А ты куда?! – бросил ей Пыж на ходу.

– Я с вами! Я по телику увидела и сразу в зал к тебе. Хорошо, что застала… – отчиталась Викочка.

– У них там травматика и пики! – примеряясь к «подвигу», декларативно сообщил Пыж.

– А у вас, типа, нет? – улыбнулась девушка.

Да, она была в курсе всего, что было на уме у Пыжа и у его «карликов». Да и отделываться от нее Пыж не хотел. Совсем даже наоборот. Ему льстило присутствие красотки «Братства» в составе его команды. Прошлое Вики его не интересовало, ее особое внимание к нему, кого эти мажоры привыкли считать «вторым сортом» и неудачником, будоражило и окрыляло.

До проспекта Мира добрались без эксцессов. Если не считать пары стычек в метро, молниеносных, но незначительных. В вагоне «отоварили» одного «курносого» менеджеришку с портфелем. А у девушки кавказской наружности отобрали книжку, щелкнув по носу, из которого тут же хлынула кровь. Подумаешь, Толстого читает! «Войну и мир»! О каком мире может идти речь, когда гражданская война у порога! Книжку по дороге выбросили…

На Сухаревской площади встретили себе подобных. Все орали одно и то же и шли к мечети. Бывшая усадьба шотландского графа Брюса, функционировавшая до запрета на игорный бизнес как казино, а ныне ставшая рестораном, горела. На улице не осталось ни одного живого фонаря. Передвигаться можно было только пешком. А лучше бегом. Так поступали как те, кто спасался от молодчиков, так и те, кто искал приключений. Мародеры присоединились к бесчинствующим, чуя легкую наживу. Они шныряли глазами, как шакалы, разыскивая по углам и подворотням избитых и проверяя их карманы.

На легковых автомобилях, вне зависимости от их стоимости и страны-производителя, судя по всему, тренировались в отработке ударов битами и вымещали в основном не этническую, а классовую злобу. Оголтелые банды с одинаковой ненавистью крушили всех, кто не такой, как они. Внешне. А внешность, как известно, формируется не только обликом, но и одеждой. Появись на пути человек в шубе – ему бы тоже гарантированно не поздоровилось, будь он хоть трижды русским.

Проспект Мира несанкционированно стал пешеходной улицей, трассой для массового забега, финиш которого спонтанно, по наитию, или, напротив, глубоко обдуманно назначили в районе мечети. Кто-то, очень изощренный в хитросплетениях темной стороны души, постарался, чтобы демонический флэш-моб трансформировался в продолжительную акцию протеста, чтобы перманентная злоба переросла в реальные действия. Коварство осталось в тени, за кулисами, пропустив на авансцену самые низменные инстинкты.

Главным героем этой темной пьесы по праву стала чернь. Интеллигенция, мечтавшая о русском бунте, отсиживалась в своих сталинских квартирах, потирая руки и злорадно ухмыляясь. И похоже, искренне полагая, что приложила к русскому бунту свою изящную руку. Оно, конечно, отчасти так и было, но, выйди она в толпу, ее не просто б не приняли за глашатаев бури, ее даже не отождествили со «своими» и разорвали бы первой. Она, кричащая, что власть заигрывает с националистами, сейчас объединилась с ними всеми своими помыслами и ушлой, подгнивающей, хихикающей душонкой. Ведь цель объединяет, а цель была одна – сметать устои, сеять страх, пожинать хаос и… управлять им.

Уроки революции не пошли впрок. К интеллигентам еще не постучались. Над ними еще не посмеялись. А окно в мир в виде Интернета и телевидения держало «духовную оппозицию» в курсе происходящего. Как ни смешно, русофобам и славянофилам одинаково представлялось, что находятся они в самой гуще событий. И никто из них не задумывался над простым вопросом: почему убийство ментом мелкого нарушителя никогда не вызовет в России такого резонанса, как убийство кавказцами фаната…

Сегодня высунуть нос на улицу было для них так же небезопасно. Но не беда, их досужие оценки и затхлые комментарии звучали на «Эхе» в записи. В том числе и в машине без лобового стекла, откуда выбежал, спасаясь от занесенной над ним биты, в панике принятой за топор, ярый поклонник этого медиаресурса. Водитель-очкарик, позабывший прихватить ключи зажигания, еле унес ноги, а ведь за несколько дней до этого он принимал участие в митинге на Триумфальной, скандируя «Позор!» режиму и милиции, от защиты которой сейчас бы не отказался.

Воистину толпе, как всегда, было наплевать на псевдолидеров якобы оппозиции, обозленной лишь отсутствием доступа к большой кормушке. Толпа не поймет ни их слов, ни их терминологии, ни их разногласий. Толпа воспримет лишь простую подачу, а не заумное содержание. На это признанные эрудиты не способны. Наверное, поэтому, у канала «Культура» рейтинг 0,8. Деградация – вот главный мотив, а зависть – вечный двигатель.

Толпе нужен не столько оратор, сколько заводила! С доступными определениями и простыми указаниями. С четким планом и прямым маршрутом! Ей нужен враг. И неприятель обязательно должен быть узнаваем, очевиден, не похож на нее! А еще он должен бояться! Трепетать от ужаса! Убегать! А если он равен по силе и столь же велик числом, то случится великая битва! Стенка на стенку! Бойня, победа в которой предопределена! Ибо русский медведь, очнувшийся от спячки, сокрушит бешеного волка!

Тысячи – целая армия! Флаги, хоругви, сотни фанатских шарфов разных команд! Эти политтехнологи… Они полагали, что всесильны, насчитав семь пядей на своих плоских лбах. Они не сомневались в своих социотеориях, деля общество на привычные страты и неприкаянных маргиналов, думали, что могут стравить, кого захотят, и управлять всеми, кого можно купить. Ха, черта с два! Денег на всех не хватит, ибо есть среди всех ненасытные! Такие же жадные, как политтехнологи, убедившие своих заказчиков в том, что они – всезнайки и нострадамусы.

На самом деле они способны манипулировать лишь при дневном свете. Ночью монстр проснется и сожрет того, кто посадил его в клетку. Ведь раскусить тощие прутья тесной темницы не составит особого труда. Зубы чудовища росли в тепличных условиях, его развлекали, баловали лакомствами, с ним заигрывали. Но при этом недооценивали, не уважали, считали несмышленым, а главное, его силу не использовали в полную мощь, позволяя лишь играться. Детские игры надоели! Хищник вырос, стал большим и теперь возжелал охотиться самостоятельно. Вырваться на вольный простор, а не ютиться в наскучивших вольерах – вот чего он действительно хотел. Вот сокровенное, мечта… Годы он кормился парным мясом из мерзких рук, одним и тем же мясом, вкус которого стал не просто приторным, а противным, словно падаль. Объедки с барского стола ему более не нужны, ведь теперь он претендует на трон. Когда к рабу относишься, как к сыну, в какой-то момент он захочет стать наследником!

ОМОН подтягивался медленно. Менты выхватывали из толпы активистов, бросая их в переполненные «пазики». В одном из автобусов собрали избитых кавказцев и азиатов. И его сперва раскачали, а затем перевернули.

Они шли. Нет, это был почти бег. Ведь надо было успеть на «вечеринку». Солнце село, его заменили файеры. Дымом от них заволокло площадь и души. Пыж и подельники искали жертв. Там, впереди, ОМОН. Нестройная шеренга взяла в кольцо мечеть. Боятся погрома. Толпа кричит, бросает в ментов камни и факелы. В отдельных местах менты пятятся, совершают позиционные маневры. Какой-то генерал орет в мегафон что-то нечленораздельное, пытаясь угомонить беснующуюся молодежь: