Бой Святозара. Сыны Семаргла - Страница 7

Риолий теперь посмотрел на Святозара уже более благодушно и негромко произнес:

– Я не хотел тебя обидеть восур, прости меня.

– Меня зовут Святозар, – сказал наследник и увидел, как мальчик резко вздел вверх свои брови.

– Святозар, где-то я слышал это имя, – отрок поднял левую руку, пригладил непослушные волосы, которые при малейшем порыве ветерка поднимались вверх и падали на его лицо, закрывая глаза и норовя залезть ему в рот. – Где-то слышал…

– Ну, что ж, это восурское имя, очень светлое, – заметил Святозар. – Это имя великое и сильное, и восуры часто дают его своим детям.

– Ты, что думаешь, я много в своей жизни встречал восуров? – усмехаясь, вопросил мальчик. – Да, ты первый восур, которого я вижу и с которым говорю. – Отрок опять замолчал, слегка склонил голову на бок, с любопытством оглядывая наследника, и улыбнувшись, добавил, – но имя Святозар, я где-то слышал…. Ты, Святозар, какой-то странный… Ты вроде красивый, но шрам, прости, конечно, делает тебя… – Риолий на миг прервался, подбирая слова, и перестав улыбаться, сказал, – твое лицо может напугать любого… И одет ты, как-то странно. Такое страшное, черное одеяние, точно ты, только, что пришел из страны Бесдуха, где живут не прошедшие очищение кровью души.

Святозар оглядел себя, на нем все еще были одеты пекельные вещи: черные штаны, рубаха и чулки. Вещи в солнечных лучах были не просто черные, а еще и покрыты мелкими зелеными и бурыми пятнами. Наследник засмеялся, разглядев пекельный наряд, и опустившись на землю, сел и снял чулки, да отбросил их подальше, потом скинул с себя рубаху.

– Ну, чего, – обратился он к мальчику. – Так лучше?

– Ох! – громко вскрикнул мальчик и поморщил свой нос и лоб. – Нет, так еще хуже. У тебя оказывается такие же шрамы на руках и спине. Кто же так издевался над тобой? Какая жестокая душа, могла нанести такие шрамы?

Святозар посмотрел на свои руки и тяжело вздохнул. Прямо от локтя и до плеча по правой и левой руке шли круговые, выпуклые, красные шрамы с какой-то синевой, светящейся изнутри, и с белым налетом по краям.

– Да, то была, ты прав, очень жестокая душа, – откликнулся наследник.

Святозар положил рубаху на землю и принялся над ней шептать, мгновение и рубаха ярко запылала лазурным светом, и зелено-бурые пятна на ней пропали, а миг спустя она стала блекло-серой.

– Вот это намного лучше, – улыбаясь сказал Риолий. Он стоял в нескольких шагах от наследника, переминаясь с ноги на ногу, не решаясь подойти, но после все же преодолел свои опасения и шагнул ближе к Святозару, надевающему свою рубаху. – Значит, ты, Святозар-восур, а пришел ты из страны Бесдуха…

– Ох, Риолий, что ты такое наплел, – перебив мальчика и скривив губы, проронил наследник. – Какая страна Бесдуха. Ты, же вроде веришь в Семаргла, или в этого вашего Есуания?

– Нет, – гневно откликнулся мальчик. – Я не верю в Есуанию, и не верю в его врага Бесдуха. – Риолий сделал глубокий вздох и гордо заявил, – я верю в Семаргла и Перуна и в их отца Сварога!

– Я тоже верю, – улыбаясь, заметил Святозар. – Поэтому меня и прислали к тебе, чтобы помочь.

– Помочь, – Риолий, сделал еще один шаг, и, встав рядом со Святозаром, посмотрел на него. Погодя он опустился и сев возле него, весьма взволнованно молвил, – и, что Боги знают обо мне, Святозар? Знают, что есть на свете такой мальчик, Риолий, который живет в стране неллов?

– Конечно, знают, – тихо ответил наследник.

– Тогда, скажи, мне Святозар, – внезапно звонко выкрикнул Риолий. – Почему же тогда Боги не защитили моего отца, мою мать, моего деда которые меня любили? Почему Боги позволили их казнить? Почему тогда я остался жить с другим моим дедом, который меня не любит, который меня бьет? Почему, тогда мне сейчас приходится прятаться в этом лесу, чтобы жрецы с города Артария не схватили меня и не принесли в жертву этому Есуанию? Скажи? Ответь мне Святозар? Почему и где эти Боги, в которых верил мой отец, и в которых верю я, – и Риолий закрыл лицо ладонями да чуть слышно заплакал.

Святозар, увидел, как заплакал мальчик, как тяжело стали сотрясаться его детские плечики, и, протянув руку, погладил его по волосам, а после и вовсе притянул к себе и крепко обнял.

– Ах, Святозар, – всхлипывая, шептал Риолий. – Я так любил своих родных, так любил отца, мать, деда, любил и продолжаю любить… Мой отец был гончаром, он был лучшим мастером глиняной посуды в городе Артария. Но и он, и его отец, мой дед, они никогда не верили в Есуанию. Никогда не ходили в жрище, смотреть на кровавые жертвы. Они никому не говорили об этом, потому как боялись, что коли жрецы узнают о том, что они откольники их тут же принесут в жертву. Но кто-то, наверно соседи, донес на моего отца и деда, и явились жрецы и ярыжки, и забрали их. Я помню все так хорошо… ведь это случилось год назад. Помню, как воины схватили отца и деда и стали бить на глазах моих и матери. Мать обняла меня и прижала к себе, чтобы я не смог им помочь, чтобы не смогли схватить и меня… А после, я помню, мы ходили с ней к темницам где их держали под стражей, а потом… – Мальчик вздрогнул всем телом, тяжело всхлипнул. – Потом мы пошли в жрище, мать хотела последний раз взглянуть на отца. – Риолий замолчал, вжался лицом в грудь Святозара и тихо добавил, – мать решила уйти из Артарии, решила вернуться к своему отцу в дом. Дед жил в деревне, которая лежит на горной реке Тенетка. Когда мы сюда пришли, она заболела…. Она все время бредила, и звала моего отца, а после, после… умерла. И я остался один, совсем один. Мой дед Прикифий, верит в Есуания, и заставляет меня ходить в жрище, которое сооружено в соседней деревушке и где приносят в жертву скот.

– А, разве, вы неллы, приносите в жертву еще и скот? – удивленно спросил Святозар, ласково поглаживая мальчика по волосам.

– Да, раз в десять дней жрецка в той деревне приносит в жерту ягненка или козленка, которого приводят ему люди, – кивнув головой, пояснил Риолий. – А на праздник в честь этого Есуания приносят в жертву человека. Я не ходил на эти кровавые обряды, а жрецка деревенский стращал деда тем, что объявит его, Прикифия, откольником и принесет в жертву. А дед этого очень боится, потому он бил меня… бил… Но так как я не повиновался ему, он стал говорить соседям, что я больной, юродивый, безумный… А, я даже обрадовался этому, думая, что жрецка объявит меня юродивым и не будет трогать, а дед не будет бить. Но этот жрецка он решил меня излечить от безумия. Он как-то приехал к нам в деревню, это совсем недавно было, и приказал мне пить воду, которую привез с собой, и в каковую добавил кровь недавно принесенного в жертву ягненка. Однако я отказался пить эту воду, тогда дед и сосед моего деда схватили меня. Они крепко меня держали и пытались раскрыть мне рот, а этот жрецка старался влить мне из глиняного кувшина эту гадость, а я так разгневался… Я мотнул головой и разбил этот кувшин, да громко закричал, что их Есуания никогда и не было, и, что я верю в Семаргла и Сварога! Они испуганно вскрикнули, и на миг дед и сосед ослабели хватку, а я вырвался и убежал в лес…. Я вернулся домой, через несколько дней, дед ничего мне не сказал, но я увидел, что он стал меня сторониться и бояться. А сегодня к нам в деревню, приехали жрецы и воины из города Артария… Я как раз чинил сети, развешанные вокруг дома и вдруг… Я услышал, точно кто-то мне шепнул: «Беги, беги, скорей Риолий к вязу, жрецы приехали за тобой!» Я схватил лежащую на бревне суму, перескочил через забор и увидел въезжающих в деревню воинов верхом на лошадях. Я перебежал дорогу, перескочил через соседский забор, и, пробежав сквозь их двор, устремился вверх по склону горы. Я бежал дюже быстро, а достигнув середины склона, упал в яму и замер, потом выглянул и увидел, что воины и небольшая колымага со жрецом остановилась около нашего дома. И тогда я вылез из ямы и побежал к вязу, как мне и велел тот голос.

– Ну, вот, видишь Риолий, – ровным голосом заметил наследник. – А ты, говоришь, что Боги не помогают тебе, а как же тогда понять тот голос, который предупредил тебя и прислал именно туда, где находился я.