Бой на Калиновом мосту - Страница 71

День едет он, другой едет, а на третий день подъезжат — лежит камень.

На камне есть надпись: «Кто поедет прямо, тот будет в голоде и в холоде. А кто поедет вправо — сам будет жив, а конь будет убит. А кто поедет влево — сам будет убит, а конь будет жив».

Долго он думал и наконец додумался: «Хотя коня потеряю но все же продолжать буду [искать] жар-птицу». И повернул он направо и поехал.

Ехал он долго, и приехал он к дремучему лесу. На дворе стало темнеть, и он глядел в ночную темноту, вдруг ниоткудова взялся серый волк и выхватил из-под Ивана-царевича коня и словно сквозь землю провалился, в ад кромешный ввалился. А Иван-царевич хватился, имат за свое оружие, защиту и не видел никого.

Что теперь делать? Пошел он пешком. День он идет, другой идет и третий идет. Дале — боле стал его голод одолевать. Прошел он целых десять дён, и в одиннадцатый день силы перестают ему служить, страшная истома одолевает его. Смерть мерещится в глаза, и вот он пошатнулся и хотел упасть на землю, вдруг ниоткудова взялся серый волк.

— Здравствуй, Иван-царевич! Извиняюсь, хотя я съел твоего коня, но ведь ты видел надпись, не нужно было тебе ехать вправо. Да уж делать нечего. Доброго хочу и разуму научу.

И стал его расспрашивать, куда он путь держит. И он стал ему рассказывать:

— Приехал я из своего царства, дал обещаньеце своему отцу отыскать жар-птицу, которая уносила золотые яблоки.

— Да, трудно, Иван-царевич, тебе достать жар-птицу, да надо тебе помочь будет. Теперь садись на меня да и крепче за шерсть держись.

Иван-царевич садится на серого волка, и вот серый волк запрыгал, забился, полетел сильнее вихря-урагана, аль каленая стрела, туго спущенная из лука. И прилетают они в царство Царя Далмата.

Остановился серый волк и говорит Ивану-царевичу:

— Сейчас ты перепрыгивай через стену, да и в сад, там увидишь свой клад. Жар-птицу-то возьми, но а клеточку не бери, а если клеточку возьмёшь, то пропадешь ты головою.

Тогда Иван-царевич перепрыгнул через стену в сад, там увидел свои клад.

Залюбовался он жар-птицею, когда он вынимал её из клетки, да и думает себе: «В чем же я отцу-то покажу? Ведь клеточка-то дорога, вся усыпанная алмазами. Нет, уж я возьму лучше клеточку, что будет, то будь!»

А когда он дотронулся до клеточки, поднялась тревога, все сторожа бегут и Ивана-царевича за белы руки берут. И повели к царю Далмату.

Царь Далмат строго взглянул, а строжее того сказал:

— Что, о двух головах, что ли, ты, молодец, пришел украсть мою жар-птицу? Теперь прикажу я тебя казнить!

Стал Иван-царевич кланяться:

— Не руби моей головы, а лучше заставь сослужить какую-нибудь службу.

Тогда царь Далмат говорит:

— Дак вот что, дорогой, поезжай ты в Рафлетово царство, достань от царя Рафлета златогривого коня. Не достанешь, тогда не видать тебе жар-птицы в глаза и срублю твою голову.

А Иван-царевич горько заплакал и вышел из Далматова царства.

День идет, другой и третий идёт. Так прошел он много времени. Стали под ним ноги подкашиваться, и вот он горько заплакал, хотел упасть на землю. Ниоткудова, словно из земли, вырос серый волк и стал его упрекать:

— Что так завидуешь? Я ведь говорил тебе — не бери ты клеточку.

А Иван-царевич стал извиняться перед серым волком.

— Ну да ладно, садись теперь на меня, да крепче за шерсть держись.

И полетел серый волк пыльчее вихря-урагана, Как каленая стрела, туго пущенная из лука.

Приезжают они в Рафлетово царство. Теперь серый волк говорит Ивану-царевичу:

— Перелезь через стену да и в конюшню, там вся стража будет спать. Когда ты будешь брать коня, но не бери дорогую уздечку, которая вся усыпана дорогими бриллиантами, а если позавидуешь — возьмешь, то пропадешь ты своей головой.

Иван-царевич перелезает через стену и пошел в конюшню, и там он увидел златогривого коня, и на спице висит уздечка тисненая.

«Что же, — думает на уме, — чем же я поведу без дорогой уздечки, уж взять дак взять с уздечкою совсем».

Когда он стал снимать уздечку, вдруг поднялась тревога, набежали со всех сторон слуги царя Рафлета взяли Ивана-царевича, и завязали ему руки взад и повели его к царю Рафлету.

Царь Рафлет строго взглянул, а строжее того сказал:

— О двух головах, что ли, ты, молодец, пришел украсть моего коня? Ну что с тобою говорить, взять каналью и казнить!

А Иван-царевич стал кланяться, просить крепко царя, Рафлета, чтобы он не казнил его и чтобы заставил сослужить ему службу.

Тогда царь Рафлет говорит Ивану-царевичу:

— Да если только хошь получить моего коня то поезжай — есть за тридевять морями и за тридевять землями, в тридесятом царстве, в славном девичьем государстве, там есть царевна Якута-прекрасная. Если только привезешь её ко мне, то я тебе отдам своего златогривого коня с дорогою уздечкою, а не достанешь, так велю казнить тебя.

И выгнал его из своих палат.

Иван-царевич пошел в чистое поле, стал плакать и думать: «Какой я несчастный родился на белом свете? Зачем я не поехал в левую сторону, лучше пусть бы остался мой конь жив!»

Вот во время этих слез ниоткуда взялся серый волк.

— Что ты, Иван-царевич, закручинился, запечалился, горючьми слезьми уливаешься?

— Как мне не плакать и не горевать, когда царь Рафлет дал такой приказ. Если не выполню, то я погибну.

— Ну, ничё, Иван-царевич, не печалься, скорей на меня, за шерсть держись!

И полетел серый волк. Горы и реки промежу ног пропускал, а что поля — хвостом выстилал. Приезжают они в то девичье государство.

И вот теперь серый волк говорит Ивану-царевичу:

— Ну, теперь, брат, Якуту-прекрасную добывать-то я буду, а не ты. Оставайся здесь в поле.

А сам прибегает к Якуте-прекрасной через стену да и в сад и спрятался в кусты.

А наутро Якута-прекрасная выходит с няньками и с мамками в зеленый сад погулять и чистым воздухом подышать. И вдруг выскакивает серый волк, поймал её в зубы, и перескочил через стену, и был таков. Прибегает он в чистое поле, где Иван-царевич его дожидается.

— Ну, Иван-царевич, теперь садись на меня да крепче за шерсть держись!

Иван-царевич берет в руки Якуту-прекрасную, садится на серого волка, и полетели они в Рафлетово царство, и приезжают они туда. Серый волк останавливается, слезает Иван-царевич с Якутой-прекрасной, которая была полумертвая. И когда дорогой он её держал на руках и думал: «Эка какая неописанная красота! Как бы вот её не отдать Рафлету и провести бы его глаза?»

А серый-то волк угадал его мысли.

— Вот теперь, Иван-царевич, мы с тобою оставим Якуту-прекрасную в шатре, и вот теперь меня проведешь вместо Якуты-прекрасной, — говорит серый волк.

И серый волк обземь ударился, Якутой представился. Взял Иван-царевич мнимую Якуту и повел к царю Рафлету.

А когда царь Рафлет увидел, то не мог он усидеть на своем царском троне, и подошел, и говорит, и расхваливает он Ивана-царевича:

— Молодец, Иван-царевич! Можешь владать ты моим конем.

И велел он своим конюхам отдать своего коня с золотою уздечкою. И садится на этого коня и выезжат из Рафлетова царства.

А царь Рафлет повел Якуту-прекрасную в свою спальню, стал целовать и миловать, и за целы груди хватать.

Вдруг пред ним волчья морда торчит зубы скалит. Рафлет был страшно испуган, и стал он звать своих верных слуг, а серый волк в окно, да и след простыл.

Прибегает он к Ивану-царевичу, садит Якуту-прекрасную на златогривого коня, а Иван-царевич садится на серого волка, и поехали они в Далматово царство.

Проехали они очень много времени, а Иван-царевич и думает на уме: «Как бы провести царя Далмата, не отдать ему златогривого коня».

Когда приехали они в Далматово царство, серый волк останавливайся и говорит Ивану-царевичу:

— Мы здесь оставим Якуту-прекрасную в шатре с златогривым конем, и ты поведешь меня царю Далмату.

Серый волк кувыркнулся и в коня перекувыркнулся, и сделался златогривым конем. Взял Иван-царевич, повел к царю Далмату.