Бой на Калиновом мосту - Страница 69

— Если меня, крестный брат, Иван-царевич, спасти хочет, то зарежь сына и помажь мне рот.

Иван-царевич как встал, дождался, чтоб Марфа Прекрасная в сад гулять пошла, да взял сыночка своего зарезал.

Сам плачет, а сам кровь в ковш собирает. Собрал кровь да ею помазал рот серому камню — Орону-Верному. Тут камень и ожил. Потянулся Орон-Верный и говорит:

— Долго я спал, да скоро встал.

— Эх, Орон-Верный, кабы не я, так и вовсе не встал.

Глянул Орон-Верный — лежит сын Ивана-царевича, горло перерезано. Взял тогда Орон-Верный мертвой воды — горло срослось. Взял живой воды — ребенок ожил. Тут Иван-царевич стал его миловать. И стали жить-поживать и царствовать.

СТАРЫЙ ФОЛЬКЛОР ПРИБАЙКАЛЬЯ (1945)

37. ИЛЬЯ МУРОМЕЦ

В городе Муроме в деревне Карачарове жил старик со старухой. Родился у них сынок, которому имя дали Илья и назвали что ли Илья Муромец, потому в зрелых годах он родился у них, не величали, а просто называли Илья Муромец.

Илья Муромец прожил от роду тридцать лет, а на ногах не ходил, почему-то ноги у него не владели;

Когда подошлось время такое страдное, отец с матерью ушли косить сено, а он оставался дома.

Однажды заходят к нему нищие, просят у него милостыню. Он и говорит им:

— Рад бы я вам подать, но у меня ноги не владеют.

Теперь подходит один из них старичок, дает что-то выпить Илье Муромцу. Илья Муромец почувствовал в ногах движение и соскочил он, значит, с полатей, стал их кормить. Накормил их и за ворота проводил. А сам почувствовал необыкновенную силушку. Теперь он пошел искать отца с матерью, где они работают в поле.

А отец с матерью, при косьбе утомившись, отдыхали на зеленой траве, и он потихоньку подкрался, взял отцовскую литовку и давай он косить. Прокосил он час или два, и выкосил он покосу — конца-краю нет, и забил он литовку в землю: черешок до самые пятки, и тоже сам спрятался.

Когда они отдохнули, отец с матерью встают косить и видят: нет конца-краю выкошенному […].

Илья не долго прятался и показался отцу с матерью, и вот они его стали расспрашивать. Он рассказал им все, что было. И теперь стал просить благословение у отца с матерью, чтобы ему поехать в чистое поле, широкое раздолье, добрых людей посмотреть и самого себя показать.

Долго отец с матерью уговаривали его, чтобы он не ездил. Наконец же все-таки он их упросил, чтобы они его отпустили.

Когда они его благословили, у них была кобылица, а от кобылицы был сиво-пегонький жеребчик, и он взял узду, пошел имать этого жеребчика. А жеребчик не стал ему даваться и так ловко угодил Илье. Илья его по крутым бедрам, что жеребчик встал к нему на колени, и сказал Илья:

— Волчий корм, травяной мешок — не хотит ещё меня слушаться.

Потом садится он на своего доброго коня, поехал он в чистое поле, в широкое раздолье, добрых людей посмотреть и себя показать.

И едет, видит: в чистом поле стоит столб, на этом столбу написана надпись и подрезь подрезана: «Кто пойдет прямо — тот будет в голоде, и в холоде, а кто пойдет влево будет конь убит, сам будет жив».

Там есть двенадцать дубов, на двенадцати дубах сидит Соловей вор-разбойник, мимо этого разбойника никакой человек не прохаживал, и ни богатырь не проезживал, и зверь не прорыскивал, и птица не пролетывала.

И поехал Илья Муромец посмотреть, что за Соловей вор-разбоиничек.

Когда он стал подъезжать на расстоянии, Соловей вор-разбоиничек увидал могучего богатыря, так он свистнул молодецким свистом и крикнул богатырским голосом, что у Ильи Муромца конь стал на колени. Он хлестнул его, значит, хлыстом по крутым бедрам:

— Стой, волчий корм, травяной мешок! Не слыхал ты крику ратного, не видал ты побоища смертного!

А Соловей вор-разбойничек хотел слезать с дубов и взять его в руки. В этот момент Илья Муромец натягивает свой лук и свою каленую стрелу и пускает

Соловья вор-разбойничка, которая стрела угодила ему прямо в правый глаз, и он слетел с дубов. Подъезжает Илья Муромец, связывает Соловья вор-разбойничка и привязывает его к седлу в торока. И поехал дальше.

И приезжает он в славный город город Киев, где княжил благородный князь Владимир Ярославович.

Все увидели, что приехал богатырь, доложили князю Владимиру. Тот вышел ему навстречу, стал его расспрашивать:

— Откудова, добрый молодец? И какого отца и матери и как тебя по имени зовут?

Он ему и говорит:

— Гой еси батюшка, князь Владимир! Я сын крестьянина из города Мурома, из деревни Карачарова.

Потом стал его расспрашивать князь Владимир, каким он путем ехал: морем ли ехал или сухим путем.

Он рассказал ему:

— Я ехал сухим путем.

— А как же ты проехал? — спрашивает князь Владимир. — Там есть в чистом поле стоят двенадцать дубов, а на этих двенадцати дубах сидит Соловей вор-разбойничек. Мимо этого Соловья вор-разбойничка никакой человек не прохаживал, богатырь не проезживал, и зверь не прорыскивал, и птица не пролетывала, а как же ты мог проехать?

Он ему сказал:

— Не только проехал, я даже его привез сюда!

Стали требовать князья и бояре и князь Владимир, чтобы он показал им Соловья вор-разбойничка. Он пошел, отвязал его от седла и принес его во дворец, показал Соловья вор-разбойничка и заставил его свистнуть молодецким посвистом и крикнуть богатырским голосом, и все люди в беспамятстве упали, валяются, только успел поддержать Илья Муромец самого князя Владимира. За это прогневался князь Владимир и сказал:

— Отпусти ты этого Соловья вор-разбойничка, который не по сердцу нам здесь.

И он дал большой ему наказ, чтобы он никого не трогал, а «если только я тебя узнаю, то злой смерти предам».

И Соловей вор-разбойничек улетел с радостью. А князь Владимир осудил Илью Муромца в темницу.

Конечно, никогда они бы его не посадили, только он не хотел противиться князю Владимиру, и посадили они его в темницу на двенадцати цепях и за двенадцатью дверями, которому подавали там через маленькое отверстие воду и кусок хлеба.

Сидит он год, сидит он другой, на третий год подступила несметная рать-сила великая — злой татарский царь Калин Калинович. И пришел он, заполнил весь Киев — город и самого князя Владимира взял в полон.

Когда был в полоне князь Владимир, то он вспомнил Илью Муромца и стал просить через перебежчиков, чтобы уволили Илью Муромца.

А когда уволили Илью Муромца, то он нашел своего сиво-пегонького жеребчика, и надел на себя доспехи богатырские, и садился он на своего добра коня.

Не ясен сокол напущается на гусей, на лебедей и на серых уток, напущается Илья Муромец на рать-силу татарскую. И стал он бить войска царя Калина Калиновича. Не столько он бил, а почти, вдвое конем топтал. Перебил он все войско царя — Калина Калиновича, а самого взял в плен, и освободил ой князя Владимира. Стал он обещать Илье Муромцу:

— Бери от меня чего хочешь: города и пригородки, и красивые села, что только тебе нужно.

А Илья Муромец говорит ему в ответ:

— Hе повадился добрый молодец жить у тебя во дворце, но повадился добрый молодец гулять в чистом поле.

И сел на своего доброго коня, и выехал он в чистое поле. И ехал он год, ехал и другой, увидел он богатыря. Стал его догонять, который ехал ступью, а Илья Муромец во всю пору лошади. На третий год догнал он его и стегнул его по спине своей нагайкой. Тот только поцарапал спину и думал, что комар укусил. Наконец он стегнул во второй раз, а когда богатырь обернулся, увидел Илью Муромца. Взял и бросил его в карман, и привез его домой.

Илья Муромец стал его умолять, чтобы он его оставил живым, и этот богатырь его простил и назвал его младшим братом. А кто был этот богатырь? Богатырь этот был Святогор Колыванович.

— И вот, когда приедем в мой дом, то у меня отец лет уж двадцать отемнел: не видит никого. И я скажу своему отцу, что я нашел себе младшего брата. И он скажет: «Достоин ли брат тебя — быть твоим братом?» И станет просить твою правую руку, а нужно накалить большое каленое железо и подать отцу. Когда подашь отцу, он тогда распичкает это каленое железо и скажет: «Все же ничего, рука тепленькая!»