Бои без правил - Страница 11

Сам же без Интернета не особо страдал, а телевизор вообще не смотрел – старался реже бывать дома, осваиваясь в Киеве и ближайших окрестностях, куда он выезжал в поисках хлеба таксиста. Но если в Крыму, где все было привычно, обустроено и налажено, Марину такой расклад устраивал, теперь же присутствие мужчины в доме, нуждающемся в капитальном ремонте, стало для нее чуть ли не первой необходимостью. Виктор же в качестве «мужчины в доме» себя не видел и не ощущал. Нанять кого-то для решения проблем не позволяли средства. Так они и мучились.

Именно благодаря Марине началась история с деревом, из-за которого Хижняк вынужденно забрался на крышу гаража.

Одна из яблонь в саду оказалась старой и сухой. При других обстоятельствах, если бы ненужное дерево было единственной проблемой, требующей решения, женщина не зациклилась бы на ней так остро. Но сейчас, когда сделать нормально не удавалось ничего, Марина решила, что спилить сухостой – дело нехитрое, быстрое и вполне посильное для ее мужчины-героя. Хижняк тоже так подумал, остался дома, покорно одолжил в поселке бензопилу и даже довольно быстро ее освоил. Позвать кого-то на помощь, более сведущего в подобных делах, Виктору не позволили гордость и шрамы от полученных за все эти годы бандитских пуль и лезвий на теле. Потому, сам себе дивясь, он вполне сносно справился с бензопилой и сухую яблоню успешно спилил.

И она при этом рухнула прямо на сарай, приспособленный под гараж, поскольку торчала всего в нескольких метрах от него.

Шифер, давно давший трещины и требовавший замены, обвалился, обнажив половину крыши и открыв несколько дыр различной величины. Пока Хижняк, матерясь и перекрикивая рев бензопильного мотора, разреза́л проклятый сухостой на кусочки, превращая его в дрова и освобождая крышу, ситуация не казалась такой уж катастрофической. Но как назло в конце дня пошел дождь, машину залило через дыры в крыше. Даже если согласиться с тем, что автомобилю под дождем ничего не сделается и что его можно накрыть брезентом, держать машину в таком гараже – все равно что оставить на улице. А этого Виктор допускать не собирался, ибо, признав такое положение вещей временным, придется признавать и то, что нет ничего более постоянного, чем временное.

Стиснув зубы, Хижняк принялся латать крышу сам.

И в первый раз съехал с нее на мокрую грязную землю, когда попытался затащить наверх вторую доску. Первая как раз была поднята успешно, только вот свалилась вниз вместе с Виктором и второй доской. Марина ушла в дом – она не могла смотреть на мужчину без сострадания, смешанного со смехом, понимая: и то, и другое его просто выведет из себя, что ничем хорошим не закончится. Вторично Хижняк скатился с крыши, когда потерял равновесие, пытаясь вколотить молотком огромный гвоздь в край доски.

Поднявшись, он увидел Неверова, смотрящего на него через забор.

То, что он знал их новый адрес, Виктора не удивило. В конце концов, знать такие вещи Максиму Петровичу полагается по долгу службы. Хижняка не столько даже озадачило, сколько насторожило неожиданное появление Неверова. Приехать вот так вдруг, без предупреждения, при этом прекрасно зная, как ему звонить. После кровавой драмы в Донецке, в которую Виктора втянули не без участия Неверова, он из принципа не сменил номер, отлично понимая, что, если человека захотят отыскать, найдут. Ведь ищут не номер, а абонента. Предыдущий опыт общения с этим человеком имел для Хижняка плохие последствия: один раз его чуть не убили, а следующий закончился тем, что Неверов сначала использовал желание Виктора отомстить своим обидчикам за смерть товарищей, а после даже попытался завербовать его, позвать в свою команду. И хотя благодаря комбинациям Неверова Виктору таки удалось уцелеть, неприятный осадок остался.

С другой стороны, именно Максим Неверов принес Хижняку благую весть о том, что уже можно не изображать из себя покойника. Собственно, благодаря ему Виктор и съезжает сейчас с дырявой крыши, которую сам же проломил.

На крыльцо, услышав шум подъехавшей машины, вышла Марина, увидела и узнала неожиданного гостя, обменялась с Виктором встревоженным взглядом: она тоже понимала, что появление Неверова вряд ли можно считать случайным. Наверняка он приехал не просто попить чайку с печеньем и вспомнить горячие донбасские денечки.

– Трудимся? – чуть повысив голос, спросил гость через ограду. – Бог в помощь!

– Сам не хочешь? – Во время последней, не самой приятной встречи в Донецке Виктор перешел с Неверовым на «ты», и тот, похоже, не особо возражал против фамильярности. – А то давай!

– В другой раз, – как-то уж слишком серьезно ответил Неверов.

– Трудно быть Богом, скажи, Петрович? Не стой, заходи.

Толкнув покосившуюся калитку, Неверов прошел во двор. Хижняк стоял на месте, вытирая руки о штаны, и, когда гость приблизился, протянул руку. Рукопожатие вышло протокольным, коротким и совершенно лишенным чего-то, делающего такие пожатия мужских рук дружескими.

– Здравствуйте, Марина.

– Добрый день, – сухо произнесла она и тут же, не дожидаясь, пока это сделает Хижняк, перешла в наступление: – Что у вас снова случилось?

– Почему снова? И почему случилось?

– А вы просто так не появляетесь.

– Я часто приезжал к вам по делу?

– Вы у хозяина спросите. – Марина кивнула на Хижняка.

– Женщина, Петрович, сердцем видит, – согласился Виктор. – Или – чует, если так больше нравится.

– Ладно, раз у вас такое настроение, давайте сразу, без политесов поговорим о деле.

– Ага. – Виктор озорно подмигнул, даже не сдержался, слегка хлопнул Неверова по плечу. – Дело все-таки есть, а, Петрович? Без дела ты о себе не напомнишь. Ты ж у нас не бездельник, правильно?

– В действительности я и сам не знаю, есть ли у меня к тебе дело. – Неверов по-прежнему вел себя сдержанно. – Ты сам мне об этом скажешь. Пока же, если есть время, просто поговорим. Убийство Каштанова… Слышал про такую историю?

– Не-а… – Виктор говорил искренне.

– Ладно, по-другому спрошу. Человека во дворе суда застрелили, в Святошине. Недели три назад, в начале месяца.

– А-а, это… Болтали что-то таксисты, я не помню точно. – Хижняк и теперь не врал: больше того, о чем сказал, до его ушей и впрямь не доходило.

– Ну как же! В новостях показывали…

– Новостей не смотрим, – отрезала Марина. – Интернет глючит. И вообще, – она бросила красноречивый взгляд на Виктора, – криминальная хроника нас давно не интересует.

– Да, да, не интересует, – с серьезным видом подтвердил Хижняк.

– Тогда есть о чем поговорить. История сама по себе занимательная. Наши сыскари расстарались… сначала…

– Нам неинтересно, – снова заявила Марина, ища поддержки у Виктора.

Тот покосился на сарай с проваленной крышей. После, не глядя на женщину, проговорил:

– Пошли в дом, Петрович. Расскажешь… Если это все, с чем пожаловал.

И он, и Марина сейчас отдавали себе отчет: а ведь приехал-то Неверов на самом деле вряд ли только для того, чтобы занимательную историю поведать…

– Ну, личность стрелка хоть установили?

В тот момент, когда Хижняк задал этот вопрос, Марина поставила перед гостем кофе. Визит Неверова ей лично был неприятен даже где-то больше, чем Виктору. Она ведь одно время работала напрямую с конторой, и все последующие мерзости ее жизни, включая добровольно-принудительное заточение в психиатрическую больницу, исходили от ведомства, которое сейчас представлял Неверов. И этого человека ее мужчина запросто именовал Петровичем. И все-таки, когда Неверов без особых предисловий начал свой рассказ, она невольно втянулась и даже решила изобразить если не радушную, то хотя бы вежливую хозяйку. Кофе предложила заварной – так им в последнее время было проще готовить этот напиток: две-три ложки на кружку кипятка, минут на пять-десять накрыть блюдцем – и все, можно пить. Хижняку, правда, такой вариант не очень нравился, кофеинки попадали на язык и хрустели на зубах. Но Неверова, похоже, угощение устроило: утопил в неполной кружке две ложечки сахара, размешал, сделал глоток, поблагодарил.