Боги в изгнании, или Утомлённые властью - Страница 13

«Оказывается, приятно отдавать что-то другим, – подумал Ворх. Он продолжал стоять неподвижно, удерживая на поднятых руках изогнувшуюся кольцом Кари, поджидая хроманогую старуху, пробивавшуюся с дальних рядов, и паренька с короткими культяшками, торчащими из плеч. Пареньку хотелось успеть получить «плод» и он торопился пробраться через лабиринт лож и столиков, а потому всё время застревал в тупиках. Наконец отбросил приличия и пошёл напрямую перешагивать через короткие бортики.

Кари шевельнулась, пробуя опуститься на пол, но Ворх удержал её, поджидая безрукого. Он прибежал запыхавшийся, ткнул мундштуком в шар, и когда тот лопнул от резкого движения, растерянно и жалостливо посмотрел на Ворха, словно спрашивая, а дано ли право на вторую попытку. Ворх кивнул и, чуть склонившись, помог безрукому снять шар с колена Кари. Добралась до них и хромоногая старуха и, бегая вокруг, жадно вдыхала оставшиеся шары, приговаривая:

Пусть будет сладок ваш меск. Пусть будет счастлив ваш ребёнок. Пусть счастье будем всем-всем…

В дверь по-прежнему стучали. Но стук был, отметил Тадоль-па, без прежнего неистового напора. Причина их отступления стала понятной, когда на глаза попались часы: оказалось, он пролежал в беспамятстве весь день.

В поисках воды Тадоль-па прошёл мимо двери и, стукнув в ответ, проговорил:

– Прекрати стучать, надоел.

Он и сам поразился своим словам, но ещё больше удивились те, кто был за дверью. Они притихли и, даже когда пришли в себя, не разразились запоздалой бранью, вкрадчиво поинтересовались:

– Ты живой, Тадоль-па? Почему молчал?

– Брал вас под надзор. А сейчас заставлю выпрыгивать из станции, если не перестанете меня донимать.

Шум за дверью прекратился.

Смыв с лица кровь и кое-как перевязав голову, Тадоль-па вернулся к пульту надзора. Уже первый беглый взгляд на экраны объяснил ему причину бездействия полицментов. Полковник охраны Гюпей не мог отдать распоряжений без согласования с ле-Травом, а тот не принимал Гюпея, потому что с лучемётом в руках сидел у себя в кабинете и взирал на приоткрытую дверь, ведущую к экл-Т-трону.

На экранах, отражающих их зрительные и мысленные видения, бешено прыгали и менялись одна картина за другой. Бегая по приёмной, Гюпей, видимо, обдумывал способы взятия станции надзора: мелькали изображения разбираемых электронных блоков машинного зала, воздуходувов, антенный шпиль на городском куполе и многие другие варианты, хоть и реальные, но труднодостижимые. Видения ле-Трава представляли собой кошмары: то из тоннеля в комнату врывались толпы рабов, и он не успевал их поразить лучом, то Предводитель Верховного Гильорта, властелин всего сущего на Земле, презрительным взглядом гнал ле-Трава из Дворца Гильорта, и он, как простой низший, принуждённо шагал к приёмному бункеру утилизатора…

Тадоль-Па с трудом – мешал распухший от удара висок – надел на голову шлем, чтобы услышать их мысли, и ничего не воспринял.

«И никогда теперь не услышу мысленную речь, – понял он, вспомнив разбитый бионик. – Неужели надеешься на спасение? – спросил себя с удивлением.

Остаток дня и ночь он провёл за пультом в созерцании потока видений поднадзорной Аркадемии. Тысячи экранов показывали ему, кто что делал, над чем размышлял, о чём мечтал.

Больше всего интересовали его коллеги. Раньше о тематике их исследований он только догадывался, а теперь мог даже как бы участвовать в творческом процессе, заставляя машину «припоминать» пройденное, чтобы понять настоящее. Мыслеобразы проносились быстро, всполохами озарений. Порой недоставало знаний для восприятия мыслей, но и того, что Тадоль-па видел, чем располагал сейчас, было достаточно, чтобы убедиться в грандиозных возможностях этой машины, контролирующей мысли сотен учёных.

Ещё Тадоль-па понял, что если элиты не открыли тайн экл-Т-трона, то отнюдь не из-за несовершенства техники, а только из-за своей лени и невежества. Пожалуй, любой посаженный сюда баянн высшей категории знаний мог бы получить за декаду всё то, на что ему, Тадоль-па, потребовалось несколько десятков лет. Это было открытие горькое и одновременно радостное оттого, что у элитов недоставало умения преодолеть своё невежество.

«А если они сделают это в силу каких-либо обстоятельств?» – подумал он и содрогнулся от мысли, что тем, кто овладеет могуществом экл-Т-трона, не нужны будут ни низшие касты, чтобы думали за хозяев, ни рабы на заводах и плантациях, чтобы производили материальные блага.

Рано утром при осмотре экранов внимание Тадоль-па привлекло изображение городского купола Аркадемии: по нему кто-то карабкался, приближаясь к торчащей наверху многоярусной антенне. Постояв перед экраном, Тадоль-па дождался, когда поднадзорный оглянулся, и увидел: по куполу лезли наверх полицменты, усевшись на моечных роботов. Механические пауки присасывались лапами к прозрачному пластику и неторопливо подбирались к антенной площадке. Прикрывая лица от пронизывающего ветра, полицменты тащили с собой наверх лучемёты и баллоны, должно быть, с усыпляющим газом.

«Прожгут дыру и впустят газ. Усыпят, войдут, – понял Тадоль-па. – Так примитивно просто. И я не смогу помешать».

Он сел в кресло и, переведя надзор на главный экран, ещё и ещё раз пытался взять полицмента под диктат, но без бионика ничего не получалось. А как было бы легко с ними расправиться! Техника работала нормально: Тадоль-па легко переводил надзор с одного полицмента на другого, напрягался, посылая мыслеобразы – и всё напрасно: полицменты оставались бесчувственными.

Взгляды полицментов зафиксировали облетающий купол глайдер. Серебряная лодочка зависла над антенной площадкой, сметая с неё снег, а потом двинулась к полицментам. Тадоль-па заметил лицо пилота и тут же машинально перевёл на него надзор. И только мгновением позже, когда увидел посыпавшихся с роботов, закувыркавшихся вниз полицментов. узнал в пилоте связного из Габара Эйлева. Такое мог сделать только он, возлюбленный Кари, и Тадоль-па почувствовал, что будет спасён.

Окинув взглядом равнодушно шествующих пауков, Эйлев вновь поднял глайдер над антенной площадкой и посадил его возле люка. Поднялся и отодвинул от двери лежавшего там связанного полицмента и, прихватив с собой лучемёт, выбрался на площадку.

«Как всё просто! – изумился Тадоль-па, наблюдая, как быстро Эйлев прожигал лучом крышку люка. – Как же я не догадался: есть антенна – есть и выход к ней. Можно было сбежать ещё вечером. Хотя куда бы ты сбежал без одежды, без глайдера?»

Тадоль-па поднялся с кресла, взял лучемёт и, прежде чем искать выход наверх, вывел из строя станцию надзора, сжёг и расплавил всю её «начинку» так, чтобы восстановление затянулось на долгое время.

Ворх проснулся от шипящего свиста, доносившегося из-за стен, – возле Дворца садился глайдер. Пора уходить.

Он освободился от руки Кари, обнимавшей его, и встав с постели, принялся облачаться в свой костюм Верховного.

Сдёрнув блокатор с бионика, он охватил для обзора ментальное поле вокруг себя. И вновь почувствовал своё могущество, когда увидел глазами связанного по рукам и ногам полицмента, кабину глайдера и группу скудов, осторожно несущих старика.

В другом месте пространства, совсем рядом, должно быть, в комнате напротив, Ворх увидел глазами низшего свою охрану, спящую сидя в обнимку с лучемётами. Сам страж измучился без сна, видения его мерцали, расплывались, и Ворху не составило большого труда погасить их вкрадчивым приказом: «Спа-ать… Приятно и хорошо. Сон глубже, глубже…»

Ворх надел свой изодранный на спине костюм, подключил энергопояс – теперь можно уходить. Сделать это лучше резко и решительно, говорил себе, а сам медлил: сел на край постели и, всматриваясь в лицо спящей Кари, подумал – почему он должен расстаться с этой женщиной?.. А разве непонятно?.. Она полюбила под диктатом и, когда пройдёт гипноз, с удовольствием разрядит в тебя заряд лучемёта, говорил он себе.