Боги слепнут - Страница 7

Элий же был гладиатором, который сам придумывал и клеймил желания для Рима. Не только на арене, но повсюду…

Вслед за Луцием Галлом явилась Юлия Кумская, что само по себе было удивительно – и то, что она пришла, и то, что явилась на три минуты раньше назначенного времени, хотя весь Рим знал, что она опаздывает всегда и всюду. При каждом движение шурша платьем из плотного шелка, распространяя убийственных запах галльских духов, она уселась на ложе рядом с Макцием и закурила табачную палочку.

Третьим пожаловал префект римских вигилов Курций – злой, недовольный тем, что его оторвали от срочных дел, он обвел присутствующих подозрительным взглядом. И тогда Марк Проб по-настоящему испугался. В глубине души желал, чтобы никто из приглашенных не явился, чтобы все проигнорировали странное приглашения старика-сенатора. Принятие приглашения означало одно – эти люди боялись. Они сбивались в кучу, как стадо испуганных баранов. Священных баранов… Наконец явился Марк Габиний и за ним сразу сенатор Флакк – сумрачный, желчный и очень умный старик. Впрочем, стариком его называли скорее из-за консервативных взглядов, нежели из-за возраста. Но и в молодости, как и сейчас Флакк был ярым сторонником партии оптиматов [6], причем самого правого ее крыла. Популяры [7] его побаивались, а авентинцы [8] открыто ненавидели. Весталка Валерия немного опоздала, что с ней случалось редко. Она сильно похудела, лицо сделалось белым, почти прозрачным. Рассказывали, что после смерти Элия она несколько дней лежала неподвижно в своей комнате, не ела и почти не пила. Многие думали, что она решила уморить себя голодом. Но потом ей передали письмо от кого-то из друзей. Она прочла и встала. И вновь начала есть.

Последней в комнату вошла Норма Галликан. Ее живот, выпиравший под черной туникой, невольно притягивал взгляды.

Все приглашенные были в сборе. Никто не отказался придти.

Макций Проб откашлялся и проговорил ровным, чуть надтреснутым старческим голосом:

– Император Руфин умер. В Риме новый Август. Император, которому месяц и несколько дней от рождения.

– Ну и что из этого! – слишком уж вызывающе воскликнул Луций Галл, пользуясь тем, что он не на заседании сената и ему не надо ждать, пока выскажутся старшие коллеги. – У нас есть консулы и пусть они исполняют свои обязанности, заботясь, чтобы республика ни в чем не понесла ущерба! [9]

Луций Галл был членом партии популяров и всегда именовал Рим республикой. Но сейчас его возглас прозвучал как шутка, причем весьма неудачная.

– Консулы будут исполнять свои обязанности, – сухо отвечал Макций Проб. – Но согласно конституции полномочия императора не могут быть переданы консулам. На месте императора может быть молодой неопытный человек – система не позволит наделать ему ошибок. Но младенец не может принимать решения и подписывать эдикты. По конституции, если император не способен выполнять свои функции, его власть передается диктатору сроком до пяти лет. По закону этот пост переходит ближайшему родственнику по мужской линии, опекуну императора. Но… в данный момент у нас нет родственников императора. Ни одного. Вернее, есть один – Валерин. Но он слишком стар, чтобы править Империей. Надо решить, кому будет передана власть, пока Постум не подрастет.

– Его матери, – хихикнул Галл.

– Уж лучше сразу мачехе, – предложил Марк Габиний – никто не ожидал, что ему тоже захочется шутить.

– В Риме все хотят власти, а править некому, – буркнул сенатор Флакк.

– Некому… – повторил Макций Проб. – Вы, собравшиеся здесь, самые честные уважаемые люди Рима. И я хочу, чтобы вы высказались без оглядки и утайки. Возможно, нам удастся найти какое-то приемлемое решение.

– Сенат выберет кого-то из своего состава, – предположила Валерия. – И это не самое худшее решение. Пусть выбирают.

– Я в принципе против выборов, – заявил Флакк. – Я бы не стал выбирать и сенат. Есть другие способы выдвижения достойных [10].

– А я бы отдала власть Летиции, – предложила Юлия Кумская. – Девочка не глупа. И может справиться с этой ролью не хуже, чем с любой другой.

– Это не роль! – назидательно произнес Луций Галл.

– Разве? – Юлия Кумская удивилась вполне искренне.

– Летиции шестнадцать лет, – вмешалась Норма Галликан. – Она думает и говорит только об Элии. Ничто ее больше не волнует. Даже собственный сын. Возможно, позже она придет в себя. Но все равно она слишком эмоциональна, слишком порывиста. Нет, она не подойдет.

– Вы мне лучше скажите, зачем Элий поперся с этой дурацкой инспекцией крепостей в Месопотамии. Или у нас мало военных инженеров, чтобы возглавить подобную комиссию! – внезапно вознегодовал Луций Галл.

– Предсказание Сивиллиных книг. «Новую стену Рима дОлжно построить в Нисибисе». – Валерия тут же кинулась на защиту чести погибшего брата. – Или ты забыл? Предсказание вело его в Нисибис. Кто из вас, скажите на милость, смог так сражаться?!

– Элий умер. Не будем говорить о нем, – вмешался Макций Проб. – Лучше ищите решение.

Но Марк Проб в отличие от старика не удержался, чтобы не напомнить:

– В Месопотамию Элия послал Руфин, послал намеренно, а потом не спешил прийти на помощь.

– Руфин тоже умер. Так что и о нем не стоит говорить. – Макцию Пробу никак не удавалось погасить искры вспыхнувшего спора. – Ищите решение! – вновь бесцветным надтреснутым голосом приказал сенатор.

– Я нашел! – воскликнул Марк Проб. – Нам нужно решение не столько умное, сколько простое. То, которое вызовет наименьшее противодействие. Так вот, я предлагаю: пока Постуму не исполнится двадцать лет, назначать диктатором-опекуном самого старого сенатора.

Флакк зааплодировал:

– О, премудрость! Какое глубокомысленное решение! Ведь самым старым сенатором является Макций Проб.

– Я… я не имел в виду это… то есть… – смутился Марк.

– Все нормально. Не стоит так переживать, Марк! – воскликнула Норма Галликан. – Сенатор Макций не сможет быт диктатором двадцать лет, его сменит другой, потом еще и еще. Главное, не нужны выборы, и твердо оговорена очередность. Я – за подобное решение. К тому же оно напоминает древний обычай, когда сенат ожидал избрания царя и сенаторы по очереди исполняли царские обязанности.

– А я против! – возмутился Луций Галл. – Монголы нанесли Риму страшное поражение…

– Трион нанес Риму страшное поражение, – поправила его Норма Галликан.

– Неважно! – отмахнулся Галл. – И тут мы назначаем диктатором старика и главное не одного, а целую вереницу стариков, отдавая им власть на двадцать лет. Как раз в то время, когда республике нужны сильные молодые инициативные люди!

– Мы думаем о том, как нанести системе минимальный вред, – покачал головой Макций Проб. – Устоит система, устроит и Рим. Август вырастет, и мы получим бодрого и энергичного правителя. Сейчас же речь идет о сохранение конструкции. Вот что важно: сохранить проверенную веками основу. Власть как таковая меня не интересует.

– Ну да, конечно! – хмыкнул Флакк. – На овощи зарится, а сало хватает! [11]

– Но мы можем выбрать диктатора на эти пять лет! – запротестовал Галл. – Потом еще на пять…

– В данном случае выборы неприемлемы. По конституции император получает власть по наследству. Сенат может отстранить его или наследника только в том случае, если Август совершил уголовно наказуемое тяжкое преступление. Сенат утверждает консулов, но не императоров.

– Но зачем? Зачем брать худшее, когда можно выбрать лучшее, – не унимался Галл.

– Чтобы выбрать лучшее, надо знать, из чего выбирать. Нельзя выбирать между абсолютным нулем и температурой плазмы. Люди могут объективно сравнить лишь плюс пять и плюс десять, все остальное не выборы, а хаос.