Богатство души (СИ) - Страница 8

— Хороший мальчик, — констатировала женщина, поднимая на Йенса темные, почти чёрные глаза. Её взгляд и слова показались юноше странными, но он не решился об этом спрашивать. — Я надеюсь, Йенс не обижал тебя?

— Нет… — Азъен смутился, почувствовав, как начинают гореть щеки и надеялся, что под капюшоном она не заметит этого.

— Ты его не бойся — он не укусит… Пока сам не попросишь, — женщина подмигнула ему, вгоняя Азъена в краску еще сильнее. — Меня, кстати, зовут Хайда. Нас не представили в прошлый раз. Вон того грозного дядьку зовут Закарий, — она показала пальчиком на хмурого высокого мужчину с серыми волосами. Тот кивнул Азъену в приветствии. — Его бояться не нужно — он только с виду такой грозный, а так он хороший, если узнать получше. А это, — она махнула рукой в сторону, где стоял низкорослый мужчина с бубном подмышкой, — Патрик.

— Мне очень приятно с вами познакомиться, — улыбнулся Азъен отмечая про себя, что их имена скорее всего тоже ненастоящие, но всё равно они сразу ему запомнились.

— Это будет твой первый концерт? Покажешь нам, на что способен?

— Хайда, ты хочешь, чтобы он играл один? — Йенс опустился рядом с Азъеном на колени, смотря женщине в глаза. — Не слишком ли ты торопишься?

— Он уже показал себя, и я решила, что он захочет…

— Не в этот раз, — оборвал её мужчина. Хайда понятливо кивнула и на пару секунд скрылась из виду, чтобы вернуться с кларнетом в руках и протягивая его Йенсу.

— В таком случае будем надеяться, что мальчик сможет за нами угнаться, потому что мы хотим расшевелить эту толпу зевак.

Хайда еще раз подмигнула Азъену, ловко спрыгивая со своего табурета. Закарий поднял гитару, прижимая её к себе, словно женщину. Первые мелодии звучали тихо, едва уловимо, притягивая внимание. На какую-то долю секунды музыка прекратилась и Азъен решил, что что-то случилось, но тут рядом зазвучал кларнет, подхватывая мелодию и ускоряя её. Гитара «вернулась в строй», отвечая своему другу, словно ведя диалог. Азъен невольно заслушался и пропустил момент, как к их дуэту присоединился робкий голос цитры, а следом за ним ударил бубен, принося в эту песню свои краски.

Азъен достал из сумки флейту, уже видя полноценную картину этой музыкальной композиции. Он заиграл тихо, подхватывая ритм и позволяя вести его. Погрузившись в свой мир, он незаметно, но настойчиво ускорял ритм и очень скоро из ведомого, он превратился ведущего. Теперь все четверо музыкантов старались угнаться за ним, а он всё ускорял ритм, не желая замедляться.

Они закончили играть одновременно, не сбавляя темпа, оставляя после себя какую-то недосказанность. Азъену действительно в тот момент казалось, что он общался со всеми четырьмя одновременно, узнавал их. При том, что он не знал об этих людях ровным счётом ничего, он словно смог почувствовать их души, прикоснуться к ним. Они вдруг перестали казаться ему чужаками и стали ближе, чем родные братья и сестры.

Положив флейту на колени, Азъен повернулся к Йенсу. Тот лежал на спине, прижимая кларнет к груди. На губах застыла мечтательная блаженная улыбка, а грудь высоко поднималась и опускалась от тяжелого дыхания. Юноша и сам чувствовал, что ему не хватает воздуха, сердце бешено билось в груди, а в ушах стоял шум… Или это он слышал аплодисменты благодарных слушателей? Опустив взгляд, он увидел три пары глаз, смотревших на него с теплотой и чем-то ещё, что пока он не мог понять. Азъен ответил им улыбкой. Он никак не ожидал подобного отклика у людей, а когда стихли аплодисменты, зазвучали монеты, падающие в открытые футляры для гитары и цитры, что лежали у ног музыкантов.

— А ты молодец, малыш, — тихий голос Йенса привлек его внимание. Теплая ладонь сжала его руку, заставляя только начавшее успокаиваться сердце, вновь забиться о грудную клетку. — Я никогда не получал такого удовольствия. Как будто это был лучший секс в моей жизни. Нет! Это было даже лучше.

Азъен почувствовал, как его уши начинают гореть вместе со щеками. Что такое секс он знал, но только не на собственном опыте, поэтому не мог понять, о чём говорить мужчина. Он испытывал удовольствие от музыки, но то ли он чувствовал, о чём говорил Йенс, он не понимал.

— Признайся честно, Янес — как тебе это удается? — Закарий появился рядом совершенно неожиданно, от чего Азъен вздрогнул, рефлекторно хватаясь обеими руками за флейту. — Ты раньше слышал музыку, что мы сейчас играли?

— Нет, — поспешно ответил Азъен, отведя взгляд от тёмно-серых глаз. — Я не знаю, как это получается. Музыка просто звучит у меня в душе, а я только играю то, что слышу.

— Продолжай так делать и дальше. Играть с душой — это единственное, что важно для музыканта, — он посмотрел на лежавшего рядом Йенса и его взгляд немного потеплел. — Тебе удалось зацепить нашего Йенса. Давненько я не видел его таким довольным. Вам надо попробовать сыграть в дуэте.

Йенс приоткрыл один глаз, внимательно смотря на мужчину. Тот многозначительно поднял брови. Все эти игры в «гляделки» Азъен не понимал. Они, должно быть, очень долго путешествуют вместе и хорошо знают все жесты и взгляды друг друга, раз так просто понимают друг друга.

— Всему свое время, Зак. Когда Янес захочет и будет готов.

— А он не хочет? — Закарий внимательно посмотрел на Азъена, а у того создалось такое впечатление, что говорят они вовсе не о музыке. Он опустил голову, полностью спрятавшись за капюшоном, а громкий смех мужчины заставил сжаться и напрячься всем телом. – Йенс, может тогда проводишь мальчика домой? На сегодня у нас выступления закончились.

Йенс молча кивнул, беря Азъена за руку. Тот последовал за ним, немного успокоившись, но мысли продолжали летать где-то далеко отсюда. Он уже представлял себе их дуэт с Йенсом. Музыка, которую он очень хорошо слышал, ласковой и теплой волной согревала его душу подобно поцелую солнца, вызывая трепет предвкушения в всем теле, не ведомый им ранее. Она быстро стихла, едва они снова оказались на улице. Азъен даже не заметил, как они спустились и опять ничего не успел увидеть. Йенс о чём-то недолго разговаривал с друзьями, после чего повел юношу в сторону замка.

— Малыш, тебя довести до ворот замка или ты входишь через другую дверь? — спросил мужчина, когда до замка осталось идти совсем немного.

— Через другую, — он поднял капюшон, чтобы видеть, куда его ведут. Улицы сейчас пустовали и казались шире, чем обычно. Очевидно, даже местные жители ушли послушать музыку на площади.

— Хочешь, чтобы я проводил тебя?

— Я не уверен, что в этом есть необходимость. Если тебя там увидят…

— Не увидят. И я никому не выдам твою тайну. Тебе нечего бояться.

Странно, но Азъен поверил словам этого человека, которого знал всего один день. Темноту погреба, в который они спустились, рассекли искры от кремния, а загоревшийся факел осветил часть большого помещения.

— Принц, который умеет разжигать огонь и сбегает из замка, чтобы гулять как простолюдин… Неужели жизнь в замке так ужасна? — спросил Йенс, принимая у Азъена факел. Тот достал из угла ещё одну сумку и начал переодеваться.

— Там ужасно скучно, одни лишь правила, соблюдение этикета… Это не дает быть самим собой.

— Жизнь в золотой клетке? А ты хотел бы получить свободу?

— В каком-то смысле. Я хотел бы оставаться самим собой и делать то, что мне нравится.

— Странное желание для принца твоего возраста, — Йенс спокойно наблюдал, как Азъен снимает с себя мешковатую одежду, которая явно шилась не на него. На стройном теле он разглядел несколько синяков и ссадин — один на ребрах и два на коленях. — Откуда синяки?

— Я упал, — он поспешил отвернуться, надевая привычную одежду.

— Упал сам или помогли упасть?

— Это не имеет значения — то была моя вина.

— Твой отец гордился бы тобой, узнав тебя с этой стороны.

— Или наоборот — посчитал бы меня позором всего нашего рода. У него есть ещё два сына, которыми он может гордиться. А я не хочу быть похожими на них.

— Ты не любишь своих братьев?