Богатство души (СИ) - Страница 44

— Посмотрите, кто изволил к нам явиться! — раздался громкий голос, от которого Азъен замер, прижимаясь к двери.

— Мартирас, Гавриил, что вы тут делаете? — его голос дрогнул, а взгляд метался от одного брата к другому. Гавриил сидел на кровати, закинув ноги в уличных сапогах. Мартирас оказался немного скромнее и, положив свои ноги на его письменный стол, перебирал листки бумаги, лежавшие на нем.

— Мы ждали своего брата. Ты его не видел, Азъен? — Мартирас поднял на брата взгляд, не обещающий ему ничего хорошего.

— Мартирас, что ты такое говоришь? — Гавриил сел на край кровати, опираясь на неё руками, словно готовясь к прыжку. — Вот же он — наш младший братик.

— Невозможно! — заявил Мартирас, запуская стопку бумаг в воздух. Те разлетелись за его спиной широким веером. — Наш брат нормальный… Насколько мне не изменяет память. А это какой-то любитель мужских задниц. У меня нет брата — мужеложца!

У Азъена перехватило дыхание, в груди словно растёкся обжигающий лед, сковывая всё тело. Он мог лишь беспомощно открывать и закрывать рот, прижимаясь спиной к двери. Сердце в испуге билось в груди, но не заглушая голосов братьев.

— Да, ты прав, Мартирас. У нас был нормальный брат, но кто-то подменил его на этого извращенца. Представляешь, что будет с нашим отцом, когда он узнает об этом?

— Нет… — едва слышно пробормотал Азъен. — Пожалуйста… Мартирас, Гавриил, вы же мои братья… Я люблю вас…

— Не говори нам подобной ереси! — зарычал Гавриил. Его голос прозвучал, точно щелчок кнута, от чего Азъен вздрогнул, вжимаясь в дверь ещё сильнее. — Я опасаюсь, что это заразно. Сначала твои дружки, теперь ты. Я видел, как ты лизался с тем мальчишкой. Может, это твои друзья обратили тебя в свою голубую веру?

— Нет…

— Я в этом не уверен. Надо было добиться от отца их смертной казни, но он слишком добр. Но в этот раз всё будет по-другому! — Гавриил резко поднялся с кровати, схватив Азъена за шею, он отлепил его от двери. Юноша упал к ногам старшего брата, издав вымученный всхлип.

Подняв взгляд на Мартираса, он увидел в карих глазах презрение и отвращение. Он не сомневался, что Гавриил сейчас испытывает то же самое, и от этого становилось ещё горше.

— Это будет сильное потрясение для нашего отца, — заключил Мартирас, поднимаясь на ноги. — Его младший сын и так никогда не проявлял мужских признаков, а теперь оказывается, что он даже не мужчина. Содомит!

— Называй его, как хочешь — содомит, голубой, любитель мужских задниц — суть от этого не меняется. Но думается мне, что, несмотря на всё, наш отец закроет глаза на преступления его сыночка против бога. А я этого так не оставлю!

Азъен не поднимал головы и не видел, что делает его брат. Но он хорошо услышал, как расстегнулась пряжка широкого ремня. Через несколько секунд брюки брата упали на пол. Гавриил подошел в плотную к Азъену, поднимая его за шиворот рубашки. На мгновение ему показалось, что его хотят задушить, так сильно ткань передавила его горло. Но, оказавшись на ногах, он вновь смог дышать, смотря в горящие ненавистью глаза. Несколькими резкими движениями Гавриил сорвал с него одежду, оставляя полностью обнажённым. Азъен не понимал, что происходит, пока не увидел в руках брата тяжелый кожаный ремень с металлической пряжкой. Он ничего не успел, да и не смог бы сделать прежде, чем его развернули лицом к столу, заставив опереться на него руками.

Первый удар пришелся на ягодицы, обжигая нежную кожу. Азъен вскрикнул от боли и неожиданности, на глазах выступили слезы.

— Ни звука! — скомандовал Гавриил. Его голос подействовал сильнее удара ремня. — Иначе буду бить обратной стороной.

Азъен всхлипнул и стиснул зубы, обреченно опуская голову. Вторым ударом ремень обрушился на спину, оставляя после себя широкий красный след от левого плеча до правого бока. Третий удар вновь обжог ягодицы, причиняя ещё больше боли. Гавриил не скупился, вкладывая всю силу в каждый удар, чередуя спину и ягодицы. Бледная кожа приобрела ярко-красный цвет, Азъену казалось, что она пылает огнем и что он не выдержит продолжительной пытки.

Когда удары прекратились, Азъен понял не сразу. Чьи-то руки грубо повернули его, отводя в сторону. Мутная пелена перед глазами не позволяла понять, что вокруг него творится. Руки грубо смяли его ягодицы, точно пытались содрать с него кожу, и раздвинули их в стороны. Одна рука скользнула к углублению между ягодиц. Азъен дернулся вперед, когда сразу два пальца проникли в него, причиняя острую боль.

— Нет… — вымученно простонал Азъен, пытаясь уйти от режущей боли. Ещё один удар обжог и без того горящую ягодицу, сорвав болезненный крик. — Пожалуйста, не надо…

Стоявший перед ним Мартирас крепко сжал его плечо, не позволяя вырваться. Боль отступила, когда пальцы вышли из его тела. Азъену не дали большой передышки, и уже через пару мгновений он почувствовал, как в него проникает что-то большее, чем пальцы. Гавриил одним резким движением вошёл в тугое тело, с силой вжимаясь в его бедра, а с глаз юноши снова полились слезы. От острой режущей боли он забился, силясь вырваться, но сопротивляться двум братьям он был не в состоянии.

Азъен больше не мог сдерживаться, несмотря на приказы Гавриила, и молчать. От душащих слёз он сдавленно стонал от боли, когда брат резкими толчками вколачивался в него. Ягодицы обжигало от каждого касания к ним, но это было ничем, по сравнению с тем, что происходило внутри него. Ему казалось, что его разрывают на части, причиняя невыносимую боль.

— Пожалуйста, хватит… — в очередной раз взмолился Азъен. — Не надо…

— Надо! — ответил Мартирас. Его голос прозвучал откуда-то сверху, полный насмешки и презрения. — Таким, как ты, всегда нравится, когда вас имеют.

— Нет… — Азъен предпринял еще одну попытку вырваться, за что тут же был наказан ударом тяжелой руки Мартираса. Тыльная сторона ладони прошлась по правому уху и щеке, дезориентировав его. Азъен инстинктивно сжался всем телом. От этого режущая боль в теле только усилилась.

С закрытыми глазами он не мог видеть, что вокруг него происходит, лишь слышал звук падения тяжелой ткани на пол перед ним. Широкая рука сжала его челюсть, поднимая голову. Азъен распахнул глаза, инстинктивно отстраняясь назад, увидев перед собой возбужденную плоть Мартираса, сочившуюся смазкой.

Пальцы на его челюсти сжались, заставляя разжать зубы. Сил сопротивляться больше не осталось и едва Азъен раскрыл рот, Мартирас толкнулся в него, почти полностью заполняя собой. Рука легла ему на затылок, больно сжимая волосы и толкаясь всё глубже. Рот наполнился слюной, смешиваясь со смазкой, тошнота подступала к горлу, но стоявшей в ней ком не позволял прорваться дальше.

Слёзы уже высохли или не могли больше литься, Азъен понимал, что уже поздно просить остановиться. Он мог лишь молиться своему богу, чтобы это всё побыстрее прекратилось.

На какие-то мучительные секунды всё действительно прекратилось, но лишь для того, чтобы начаться вновь. Братья поменялись местами, и короткая передышка оказалась ещё более худшей участью. Широкие ладони Мартираса сжали покрасневшие ягодицы, раздвигая их в стороны. Азъен считал, что ему было больно до этого, но, когда старший брат проник в него полностью, он понял, что очень ошибался. Казалось, что его разрывало изнутри — Мартирас был значительно крупнее своего брата и двигался намного агрессивнее. Азъен ощущал на себе его тяжёлое дыхание, а когда руки легли на его ребра, сильно сжимая их, появилось чувство, словно с него заживо сдирают кожу. Гавриил успел зажать его рот, чтобы с него не срывалось лишних звуков, но вскоре, подобно Мартирасу, заставил его разжать челюсти, чтобы погрузить туда свою плоть.

Азъену уже начало казаться, что его душа вот-вот покинет своё многострадальное тело, не в силах больше выносить этой пытки. Он словно отключился от этой реальности, продолжая молиться Аррониксу о спасении. На какую-то секунду он услышал отклик, или ему это лишь показалось и его воспаленный от боли мозг сыграл с ним злую шутку?