Богатство души (СИ) - Страница 10
— Азъен, где ты ходишь? — резкий и громкий голос Мартираса, казалось, разнёсся по всей зале. Азъен вздрогнул, словно от удара плети. Сразу захотелось убежать отсюда как можно дальше. — Отец пригласил гостей не для того, чтобы ты заставлял их ждать.
Азъен сел на своё место рядом с братьями, украдкой осматривая зал, но его новых знакомых он не наблюдал. Он вопросительно посмотрел на отца.
— Наши гости скоро придут, — объяснил Фредерик. – Они просили немного времени, чтобы подготовиться.
— Неужели хотят отмыться первый раз в жизни? Не всегда же выпадает возможность выступать перед королем, — Гавриил спрятал улыбку, столкнувшись с тяжелым взглядом отца, а сидящий между ними Мартирас тихо посмеивался, прикрываясь кубком с вином.
Ожидание затягивалось, а напряженные до предела нервы готовы были вот-вот лопнуть. Чтобы избежать катастрофы, Азъен наполнил свой бокал вином, делая пару маленьких глотков. Красный ароматный напиток быстро растёкся в нём согревающим теплом и успокоил расшатанные нервы. Когда его кубок почти опустел, массивные дубовые двери медленно распахнулись, впуская четырёх гостей в зал. Все ранние попытки успокоиться оказались напрасны — Азъен почувствовал, как кровь моментально приливает к щекам, ему хотелось провалиться сквозь землю, чтобы его тут не видели.
На музыкантах теперь надета совсем другая одежда, нежели обычно — простая, не выделяющаяся ничем особенным, но в тоже время в ней оказалось не стыдно показаться перед королем. И одновременно в них не находилось ни грамма высокомерия — они оставались всё теми же простыми людьми.
— Я рад приветствовать вас в своём доме, господа, — властный голос короля заглушил все разговоры, а Азъен вновь напрягся.
Музыканты остановились в пяти метрах от стола. Вперед вышел Закарий, низко кланяясь королю.
— Благодарю вас за приглашение, Ваше Величество. Это огромная честь для нас — выступать для вас и вашей семьи. Мое имя Закарий, а это мои друзья, — он обернулся к остальным музыкантам, поднимая руки и поочередно представляя их. — Это Патрик — мой близкий друг и товарищ, — низкорослый мужчина прижал кулак правой руки к груди, низко кланяясь, от чего бубенцы на его бубне тихо позвякивали. — Пусть вас не смущает его малый рост — у него большая душа и иногда он может заменить собой десятерых человек. Мой друг Йенс, — при упоминании его имени, мужчина широко улыбнулся, демонстрируя ряд белоснежных зубов и, подобно Патрику, сделал низкий поклон, держа свой кларнет за спиной. — Его таланты я могу перечислять бесконечно, поэтому скажу кратко — талантливый человек талантлив во всём. Другого такого я ещё не встречал, а повидал я многих. И, наконец, наша прекрасная Хайда, — женщина приподняла подол длинного платья и присела в низком реверансе. Её движения казались такими естественными и непринужденными, словно она всю жизнь жила при дворе. Даже немалых размеров цитра, прижатая одной рукой, ничуть не мешала ей. — Эта женщина однажды вдохнула жизнь в наш небольшой ансамбль и с тех пор является нашим талисманом и путеводной звездой. Мы очень давно путешествуем вместе, и я по праву могу считать их своей семьёй, которой прежде у меня не было.
Король внимательно выслушал Закария. Его губы тронула улыбка, но большего он позволить себе не мог.
— Ваша жизнь, должно быть, очень интересна. Надеюсь, вы сможете принести немного красок и в нашу. У меня есть только одна семья, которой я очень дорожу. Моя жена — королева Ретрия, — Фредерик жестом показал на сидящую слева от нее стройную темноволосую женщину. Та вежливо улыбнулась, склоняя голову в приветствии, а темно-желтые глаза так и оставались безразличными. Все женщины всегда сидели по левую руку от короля по старшинству, поэтому тот представлял их поочередно. — Мои дочери: Эмили и Элис, — девушки синхронно поклонились гостям. Они казались очень похожими — длинные темно-каштановые волосы и надменность в карих глазах, по которой сразу становилось понятно, кем они считают стоявших перед ними. Между ними была разница почти в два года, однако их часто считали близняшками из-за схожей внешности и манер. — Катарина, — девочка, на вид не старше тринадцати-пятнадцати лет сильно выделялась из общей массы — одетая в красивое кружевное платье, полная кудрявая шатенка не могла спокойно усидеть на месте, словно ей что-то мешало. Когда на неё обратили внимание, девочка замерла, моментально побледнев, а желтые глазки расширились от страха. Отец не стал задерживать на ней внимание и представил остальных трех дочерей. — Аманда, Вилеста и Илайя — мои младшие дочери, — девочки нестройно поклонились. Самой младшей на тот момент исполнилось всего семь лет, но она уже старалась держаться, как настоящая леди. Все трое очень похожие на свою мать с разницей в пару лет. — И мои сыновья: Мартирас и Гавриил — мои старшие дети, — Фредерик жестом руки показал на сидящих рядом молодых мужчин. Те приподняли свои кубки, приветствуя гостей и склоняя голову в поклоне. — И мой младший сын — Азъен. Он также, как и вы, испытывает непонятную мне страсть к музыке. Но я не властен над этим, поэтому принимаю, как должное.
Когда отец произнес его имя, Азъен вышел из оцепенения, отрывая взгляд от стола. На него смотрели четыре пары глаз, но он не заметил в них ни удивления, ни узнавания. Он заставил себя улыбнуться и поприветствовать гостей. Те в ответ, как один, склонили головы, и лишь во взгляде Йенса он заметил промелькнувший огонек азарта. Или ему это лишь показалось?
— Мы рады познакомиться с вашей семьёй, Ваше Величество. Я уверен, ваши дети вырастут достойными вашей гордости.
— Благодарю. Надеюсь, так и будет. Если вам что-то требуется для выступления, то обращайтесь.
— Благодарю, но пока у нас всё есть, — Закарий поднял гитару, прижимая её к телу, и начал перебирать пальцами струны, постепенно отходя в сторону, чтобы его друзьям было достаточно места. Хайда опустилась на пол, скрещивая ноги, и уложила на них цитру. Её тихий голос эхом отзывался по всему залу, создавая иллюзию, что музыка льется отовсюду. Патрик держал в одной руке бубен, лёгкими движениями заставляя колокольчики звенеть.
Когда зазвучал кларнет, Азъен уже не мог оторвать взгляда от Йенса. Он играл так чувственно, так проникновенно, что казалось невозможным не влюбиться в эту музыку.
— Я же говорил, что они шарлатаны, — полушепот Мартираса отвлек Азъена. Он столкнулся с самодовольной улыбкой брата. — Такая музыка, может, и нравится крестьянам, но не годится для королей.
— Они хорошо играют, — вступился за музыкантов Азъен. Вряд ли это переубедит брата, но промолчать он не мог.
— Хорошо. Для свинопасов и пахарей, — Мартирас пододвинулся к Азъену ближе, обдавая его горячим дыханием. Он был уже достаточно пьян, а юноше в первые в жизни пришлось бороться с желанием ударить брата.
— Азъен, — позвал его Гавриил, наклоняясь над столом. — А ты знал, что отец хочет заплатить этим бродягам за то, что нам приходится их слушать? По-моему, это они должны нам доплачивать и быть довольными, что мы оказали им такую честь.
— Когда я стану королем, в этом городе не будет ни одного бродячего музыканта! Если им нравится позорить себя перед людьми, то пусть делают это в других городах…
Азъен подавил тяжелый вздох, стараясь не слушать братьев, которые продолжали разговор уже между собой. Они всегда себя так вели, и ожидать от них любви и уважения к людям бесполезно. Конечно, ему очень хотелось, чтобы братья стали хоть чуточку добрее, но они же мужчины — будущие правители и, по их мнению, не должны знать жалости и сострадания. Звонкая мелодия кларнета вырвалась из общего потока музыки, привлекая внимание Азъена. Он встретился с карими глазами Йенса, устремлёнными на него. Его игра успокаивала и ободряла, а на лице сама собой появилась тёплая улыбка.
Когда музыка стихла, квартет синхронно поклонился. Фредерик сдержанно похлопал в ладоши, выражая свою благодарность. Его примеру последовала Ретрия, а через несколько секунд аплодисменты звучали по всему залу. Азъен не питал иллюзий и прекрасно понимал, что если бы король не отреагировал, то ни один человек здесь не пошевелил бы и пальцем. А так даже Мартирас и Гавриил оказались вынуждены изображать интерес и великодушие.