Богач, бедняк (Часть 3 и 4) - Страница 39

– Вы можете прийти в театр «Беласко» в пять часов с купальным костюмом? Там будут режиссер и автор.

– Хорошо, в пять, – кивнула Гретхен. Прощай, Станиславский! Она почувствовала, что краснеет. Ханжа. Работа есть работа.

– Вы очень любезны, что согласились, мисс Джордах.

Николс встал с похоронным видом. Гретхен тоже встала. Он проводил ее до порога и открыл дверь. В приемной было пусто – только усиленно трудилась мисс Сондерс.

– Вы уж меня извините, – пробормотал Николс. И вернулся в кабинет.

– До встречи, – сказала Гретхен, проходя мимо мисс Сондерс.

– До свидания, дорогая, – сказала мисс Сондерс, не поднимая глаз. – …От нее пахло потом. «Эфемерность плоти». Я цитирую.

Гретхен вышла в коридор. Она не вызывала лифта, пока не почувствовала, что остыла и больше не краснеет.

Когда кабина лифта наконец подошла, в ней оказался молодой человек в форме офицера армии конфедератов с кавалерийской саблей на боку. Он был в соответствующей шляпе – фетровой, с широкими полями и галунами. Его жесткое лицо с орлиным носом ньюйоркца 1945 года никак не вязалось с такой шляпой.

– Неужели войны никогда не кончатся? – заметил он, когда Гретхен вошла в кабину.

В маленькой зарешеченной кабине было душно, и Гретхен почувствовала, как на лбу у нее выступает испарина. Она промокнула лоб бумажной салфеткой.

Выйдя из подъезда, она сразу увидела Эббота и Мэри-Джейн, стоявших перед зданием в ожидании ее. Гретхен улыбнулась. Пусть в городе живет шесть миллионов, но эти двое все-таки дождались ее!

– Как насчет того, чтобы пообедать вместе? – спросил Вилли.

– Я просто умираю с голоду, – ответила Гретхен.

Они пошли по теневой стороне улицы – две высокие девушки и стройный маленький военный между ними; он уверенно шагал, помня, что и другие воители были невысокого роста – Наполеон, Троцкий, Цезарь, по всей вероятности, Тамерлан.

Она стояла в театральной уборной голая и критически разглядывала себя в зеркало. В прошлое воскресенье она ездила на пляж с Мэри-Джейн и двумя парнями, и теперь кожа на ее плечах, руках и ногах была розовой. Летом она не носила пояса, как и чулок, поэтому на гладкой коже бедер не было прозаических полос от резинок. Она внимательно оглядела свои груди. «Хочу попробовать, каково целовать их с виски во рту». За обедом с Мэри-Джейн и Вилли она выпила две «Кровавые Мэри», и они втроем осушили бутылку белого вина. Она натянула черный купальный костюм. Почувствовала в промежности песчинки. Отошла от зеркала, потом снова к нему подошла, изучая себя. «Извечная женская тайна». Слишком скромно она держится. Вспомни застылость дикарки. Вилли и Мэри-Джейн ждут ее в баре «Алгонквина», чтобы узнать, как все прошло. Она прошлась разнузданнее. В дверь постучали, и раздался голос помощника режиссера:

– Мисс Джордах, если вы готовы, мы вас ждем.

Зардевшись, она открыла дверь. К счастью, в режущем глаза свете, заливавшем сцену, никто не заметил, что она покраснела.

Она последовала за помощником режиссера.

– Просто пройдитесь туда и обратно несколько раз, – сказал он.

В неосвещенном зале приблизительно в десятом ряду темнели чьи-то фигуры. Пол на сцене был не подметен, голые кирпичи задней стены навевали мысли о римских развалинах. Гретхен была уверена, что ее смущение видно даже на улице.

– Мисс Гретхен Джордах, – выкрикнул помощник режиссера в темную бездну зала, словно бросил бутылку с запиской в полночные волны моря.

«Вот я и поплыла». Ей захотелось убежать.

Гретхен прошла через всю сцену. Ей показалось, будто она взбирается на гору. Зомби в купальнике.

В зале стояла тишина. Гретхен прошла обратно. Ни звука. Она прошла туда и обратно еще два раза, боясь занозить босые ноги.

– Благодарю вас, мисс Джордах, – послышался унылый голос Николса. – Прекрасно. Завтра зайдете ко мне, и мы заключим контракт.

Оказывается, все так просто. Она сразу перестала краснеть.

Вилли сидел один за стойкой в маленьком полутемном баре «Алгонквина», где всегда был этакий подводный зеленоватый свет, и пил виски. Он сразу заметил ее и повернулся на крутящемся табурете.

– Похоже, наша красавица только что получила в театре «Беласко» роль, раскрывающую извечную женскую тайну. Я цитирую. – За обедом он и Мэри-Джейн долго хохотали, когда Гретхен пересказала им свой разговор с Николсом.

Она села рядом на табурет.

– Ты угадал. Перед тобой будущая Сара Бернар.

– Она бы никогда не справилась с такой ролью. У нее была деревянная нога. Будем пить шампанское?

– А где Мэри-Джейн?

– Ушла. У нее свидание.

– В таком случае пьем шампанское. – И они оба рассмеялись.

Бармен поставил перед ними бокалы, и они выпили за Мэри-Джейн. Как чудесно, что ее нет! Гретхен второй раз в жизни пила шампанское. Тихая, кричаще безвкусная комната в четырехэтажном доме на боковой улочке, прозрачное зеркало, роскошная проститутка с детским личиком, растянувшаяся на широкой постели.

– У нас сегодня большой выбор, – сказал Вилли. – Мы можем остаться здесь и пить всю ночь вино. Можем где-нибудь поужинать. Можем заняться любовью. Можем пойти в компанию. Ты любишь вечеринки?

– Мне б хотелось пойти, – ответила Гретхен, пропуская мимо ушей предложение заняться любовью.

Вилли все обращал в шутку, и трудно было сказать, когда он говорит серьезно. Наверное, даже во время войны он умудрялся находить что-то смешное в рвущихся снарядах и самолетах, падающих вниз с горящими крыльями. Снимки в газетах, военные фильмы. «Старик Джонни сыграл сегодня в ящик, ребята. Теперь мой черед». Все происходило так? Она спросит об этом позже, когда лучше узнает его.

– В таком случае решено. Идем в компанию. Но торопиться некуда. Там будут гулять всю ночь, поэтому, прежде чем ринемся в безумный водоворот удовольствий, я бы хотел кое-что о тебе узнать. – Он налил себе еще шампанского. Рука у него слегка дрожала, и бутылка, стукаясь о край бокала, выбивала мелодичную дробь.

– Что именно ты хочешь узнать?

– Начнем с самого начала. Место жительства?

– Общежитие Ассоциации молодых христианок.

– Боже мой, – простонал он. – Как ты думаешь, если я надену женское платье, у меня есть шанс сойти за юную христианку и снять комнату рядом с твоей? Я ведь маленький и к тому же блондин – когда небрит, щетина почти незаметна. И я могу взять напрокат парик. Мой отец всегда мечтал о дочери.

– Боюсь, ничего не выйдет. Старуха, которая выдает нам ключи, может за милю отличить парня от девушки.

– Так. Пойдем дальше. Как у тебя с мужчинами?

– В настоящий момент я одна, – после некоторого колебания ответила Гретхен. – А ты?

– По Женевской конвенции военнопленный обязан сообщить только свою фамилию, ранг и личный номер. – Он улыбнулся и положил свою руку на ее. – Но я скажу тебе все. Обнажу свою душу. Я расскажу тебе о том, как еще в колыбели хотел убить своего отца; как до трех лет меня не отнимали от материнской груди; расскажу, что мы с мальчишками летом вытворяли за амбаром с дочкой соседа. – Неожиданно лицо его посерьезнело. Он откинул волосы с высокого выпуклого лба. – И кстати, уж лучше тебе об этом узнать сейчас, чем потом. Я женат.

Шампанское обожгло ей горло.

– Пока ты шутил, ты мне больше нравился.

– И самому себе тоже, – серьезно сказал он. – Но все не так безнадежно. Я сейчас пытаюсь с ней развестись. Мамочка нашла себе другие развлечения, пока папочка играл в солдаты.

– А где она… твоя жена? – Ей было трудно произнести это. «Как нелепо, – подумала она. – Я знакома с ним всего несколько часов».

– В Калифорнии, в Голливуде. Похоже, я неравнодушен к актрисам.

На другом краю континента. Знойные пустыни, неприступные скалы, фруктовые плантации в долинах. Прекрасная, просторная Америка.

– И давно ты женат?

– Пять лет.

– Кстати, а сколько тебе лет? – спросила она.

– А ты обещаешь, что не бросишь меня, если я скажу тебе правду?