Бог, которого никогда не было - Страница 16

Библия говорит, что Бог создал человека по своему образу и подобию. Но в действительности все наоборот: человек создал Бога по своему образу и подобию. И все это время он старался усовершенствовать образ Бога, ища объяснения всевозможным нелепостям. Богу нужна тысяча рук, потому что он должен заботиться о пяти миллионах людей... Но если нужно заботиться о пяти миллионах людей, тогда нужно иметь пять миллионов рук. Тысячи рук — не хватит. По крайней мере, если захочется пожать руки всем людям, то потребуется пять миллионов рук. Одни руки — и больше ничего! Вы все продолжаете пожимать Богу руки, но за ними никого нет!

Люди находят все новые и новые объяснения: у него тысяча глаз, потому что он должен присматривать за всей вселенной. Разве он не может просто поворачивать голову точно так же, как я поворачиваю свою? Я могу без всяких проблем видеть десять тысяч человек двумя глазами... А как он ходит? У него глаза по всей голове, поэтому, когда он хочет пойти назад, он закрывает передние глаза и открывает задние. Когда он хочет пойти направо, он оставляет открытыми глаза только на правой стороне. Это бог или игрушка для детской забавы?

Идея Бога существует из-за того, что наш ум не может понять вечность. Как только выйдете за пределы ограниченного ума и подниметесь до не-ума, вы сможете постичь все, что было непостижимо прежде. Бог для этого не нужен.

Второй вопрос:

Есть ли в религии место для молитвы, если нет Бога?

Для молитвы нет места, потому что она предназначена для Бога. Кому молиться, если Бога нет? Все молитвы бессмысленны, потому что их никто не слышит, и никто не может ответить. Все молитвы — это унижение, оскорбление и деградация. Все молитвы отвратительны! Вы преклоняете колени перед несуществующей фикцией.

А что вы делаете посредством своих молитв? Попрошайничаете. «Дай мне то, дай мне это» — как нищие. «Хлеб наш насущный дай нам днесь!» Почему бы не попросить раз и навсегда? Почему надо просить каждый день? Пять миллионов просят, и только один слушает — как вы думаете, он не сойдет с ума? «Хлеб наш насущный дай нам днесь!» Почему бы не попросить хлеба на всю жизнь и покончить с этим? Хватило бы одной молитвы.

Но вы пристаете к нему каждый день, пилите его, как сварливая жена, с утра до вечера. А мусульмане вообще пять раз в день молятся. Они — самые большие приставалы.

Я раньше проводил медитационные лагеря в Удайпуре. Это довольно далеко от того места, где я тогда жил, от Джабалпура. На дорогу уходило тридцать шесть часов, потому что в то время между этими двумя городами не было воздушного сообщения. В Джабалпуре был аэропорт, но это был военный аэропорт, закрытый для гражданских. Поэтому мне приходилось ездить на поезде и делать много пересадок. Вначале мне нужно было делать пересадку в Катни, потом в Бине, затем в Агре. После чего мне нужно было пересаживаться на другой поезд в Читтаургаре, и уже на нем я добирался до Удайпура. Поезд прибывал в Читтаургар вечером, а Аджмер находится рядом с Читтаургаром. Аджмер — это один из мусульманских оплотов, поэтому в поезде было очень много мусульман. А поезд был вынужден стоять на станции целый час в ожидании прибытия другого поезда, везущего пассажиров, которым тоже надо было ехать в Удайпур.

Таким образом, я целый час гулял по перрону. Все мусульмане усаживались вдоль перрона и молились, а я наслаждался этим зрелищем. Я подходил к кому-нибудь из них и говорил: «Поезд отходит», и он тут же вскакивал на ноги, после чего начинал сердился на меня:

— Вы нарушили мою молитву!

— Я не нарушал ничьих молитв, — говорил ему я. — Я просто читаю свою молитву. Я искренне желаю, чтобы поезд отправился как можно быстрее. Я не разговаривал с вами; я даже не знаю вашего имени.

— Странно... Во время моей молитвы?

— Это была не молитва, я наблюдал за вами — вы все время посматривали на поезд.

— Это верно, — нехотя признавался он.

То же самое происходило на всем перроне. Я подходил еще к нескольким молящимся и шептал: «Поезд отходит», и они точно так же вскакивали и начинали возмущаться:

— Что вы за человек? Вы похожи на религиозного человека, почему же вы мешаете людям молиться?

— Я никому не мешаю, — отвечал я. — Просто я молю Бога о том, чтобы поезд отправился как можно быстрее...

Что представляют собой ваши молитвы? Просьбы. Ваша молитва низводит вас до попрошаек. Медитация же превращает вас в императоров.

Никто не может услышать ваши молитвы; никто не может на них ответить. Все религии делают из вас экстравертов, только бы вы не обратили свои взоры внутрь. Молитва — это экстраверсия: Бог — вне вас, и вы пытаетесь до него докричаться. Но это уводит вас от себя.

Все молитвы антирелигиозны.

Я часто рассказываю одну замечательную историю, написанную Львом Толстым.

Архиепископ русской церкви — эта история произошла до революции — начал беспокоиться из-за того, что многие из его прихожан повадились ходить к озеру, к троим крестьянам. Они жили на маленьком островке посреди озера и днями сидели под деревом в окружении тысячи поклонников, почитавших их за святых.

В христианстве нельзя самостоятельно стать святым. Английское слово «saint», что значит «святой», произошло от слова «sanction» — «санкция». Святость должна быть санкционирована церковью и подкреплена сертификатом.

Это отвратительно: церковь выдает сертификат святости. Даже такой прекрасный человек, как Франциск Ассизский, был вызван на ковер к римскому папе: «Люди начали молиться тебе как святому, но у тебя нет сертификата».

И здесь, я думаю, Франциск совершил ошибку. Ему следовало бы отказаться, но он упал на колени как истинный христианин и попросил папу: «Дайте мне сертификат». Он был прекрасным, замечательным человеком, но я никогда не упоминаю его имени, потому что он повел себя очень глупо. Настоящие святые так себя не ведут.

В английском языке «святость» (sainthood) имеет совершенно неправильное значение, поскольку произошло от «sanctus».

Итак, архиепископ очень рассердился: «Кто такие эти святые? Я уже давно никому не выдавал свидетельств. Откуда они взялись?» Но люди не переставали к ним ходить, и вскоре церковь совсем опустела.

В конце концов архиепископ решил пойти и посмотреть, что это за люди. Он взял лодку и поплыл на остров. Эти трое крестьян были необразованными, простыми, совершенно простодушными людьми. А архиепископ был очень влиятельным человеком, вторым в России после царя. Он был очень зол на них.

— Кто сделал вас святыми? — спросил он у них.

Они переглянулись.

— Никто, — ответили они. — Мы не считаем себя святыми, мы простые бедные люди.

— Но почему сюда приходит так много людей?

— Спросите у них.

— Вы знаете какую-нибудь церковную молитву? — спросил архиепископ.

— Мы не грамотны, а молитвы такие длинные, что мы никак не можем их запомнить.

— Так какую молитву вы читаете?

Они переглянулись.

— Скажи ему,— сказал один другому.

— Нет, ты скажи,— ответил тот.

Все трое очень смутились. А архиепископ становился все более и более высокомерным, видя, что они были полными идиотами: они даже не знали молитв. Как они могут быть святыми?

В конце концов крестьяне сказали:

— Нам очень стыдно, но, не зная церковных молитв, мы придумали свою собственную молитву. Это очень простая молитва. Простите нас, пожалуйста, за то, что мы не спросили у вас разрешения на ее использование, но нам было так стыдно, что мы не осмелились прийти к вам. Бог — это троица, и нас трое, поэтому мы сочинили такую молитву: «Трое вас и трое нас, Господи, помилуй нас». Вот такая молитва.

Архиепископ был страшно возмущен:

— Это не молитва! Я никогда не слышал ничего подобного,— воскликнул он, а затем засмеялся.

Бедняги стали просить:

— Научите нас настоящей молитве. Мы думали, что все правильно: Бог — троица, и нас трое, что еще нужно? Помилуйте нас.

И тогда архиепископ прочел одну, очень длинную, православную молитву. Как только он закончил, они сказали: «Мы забыли начало». Он прочел начало еще раз. «Мы забыли конец», — сказали они.