Боевой шлюп «Арго» - Страница 10

Кассандра не ошиблась. Одноглазый был мертв. Его приятеля мы связали и запихнули ему в рот кляп. Я было собирался и его прикончить, но Кассандра не дала. Закатила глаза и похоронным голосом изрекла:

– Его срок еще не истек.

У нее за спиной я поцокал языком и постучал по лбу пальцем. Филин показал мне кулак.

Мы прихватили автоматы, а Кассандре достались «беретта» и морпеховский нож. На нож я косился с вожделением и думал, что все равно отберу его у девчонки. На всякий случай я содрал с одноухого форму и переоделся. Хотел было и Филина принарядить, но костюмчик одноглазого был уж больно окровавлен.

Мы поднялись по лестнице и выбрались на задний двор через окно школьного туалета. Пока Филин протискивался через узкий проем, я изучал сортирные граффити.

– Вот именно что, – пробормотал я и полез в окно. Унитаз под моим ботинком жалобно хрустнул.

Мы спрятались на мусорке. Часовые не проявляли интереса к четырем вонючим контейнерам и обходили их стороной, делая здоровенный крюк. Из баков несло мертвечиной. Мне показалось, что из-под крышки высовывается маленькая рука, но я не стал проверять.

Кассандра и Филин устроились за большим баком, а я сидел на стреме и наблюдал за воротами. План был глупый и рискованный, но другого у нас не было. Мы ждали, когда приедет Тали-амас. Тогда, по замыслу, ворота должны были открыться, в суматохе мы просто пошли бы к ним, не привлекая внимания, и постарались ускользнуть.

Вечерело. Никаких признаков скорого приезда командира я не заметил. Мне надоело пялиться на запертые ворота, и я прислушался к тому, что происходило сзади…

– Так ты та самая…

– Ш-ш-ш…

– А меня зовут Ишмаэль. Это значит…

– Я знаю, что это значит.

Последовал долгий звук, какой издает забитый слив в момент прочистки. Я страдальчески возвел глаза к небу. Нашли время для нежностей.

– А ты знала… в смысле, ты предчувствовала, что мы встретимся? Я столько тебя искал. Я так хотел…

Снова чмоканье и урчание слива. Касси, похоже, была не из разговорчивых.

– А ты знаешь, что будет дальше? Что с нами будет?

– Ш-ш-ш.

Впору было пожалеть, что одноглазый с одноухим не преуспели в своей работе. Интересно, а что Тали-амасу надо было от нашей пророчицы? И вправду ли она та Кассандра, что предсказала про руно? Ох, не верится… Я совсем уж было собрался прервать воркование моих голубков, когда часовые у ворот вытянулись, снаружи кто-то гаркнул повелительным голосом и створки начали разъезжаться. Показался еще один броневик. На броне сидели человек шесть солдат. За бэтээром во двор мягко вкатился огромный черный джип, посверкивающий пуленепробиваемыми стеклами. В нем, вероятно, и ехал Тали-амас.

Из-за школы высыпало с дюжину боевиков, один из них – тот самый бородатый верзила – подбежал к джипу. Из джипа кто-то вышел, но я не увидел его за пятнистыми спинами. Вся компания направилась к дому. Ворота пока оставались открытыми. Самое время действовать. Я свистнул. Ноль внимания. Обернувшись, я увидел, что парочка страстно целуется, забившись в щель между баками. На Касси уже не было майки.

– Вы что, спятили?! – простонал я. – Идти надо!

– А? – рассеянно сказал Филин, выныривая из-за довольно крупного девичьего бюста.

Касси сориентировалась быстрее. Отпихнув все еще ошалело моргающего Филина, она деловито оправила майку и засунула «беретту» за пояс. Я кинул быстрый взгляд во двор и, убедившись, что никто в нашу сторону не смотрит, встал. За мной поднялись Касси и Филин. Легкой прогулочной походкой я зашагал к воротам. Часовых не было. Я спиной чувствовал, как следуют за мной друзья, как вышедшие из джипа приближаются к крыльцу. Чувствовал, как горяч асфальт под ногами, как нагрелся от моих ладоней ствол «Узи», как струйки пота катятся у меня по затылку и как намокла майка под мышками.

Мы были шагах в тридцати от ворот, когда сзади окликнули:

– Эй!

– Не останавливайтесь, – приказал я сквозь зубы.

– Хей!

Кричали уже в три голоса. Только сейчас я заметил пристроившуюся в тени кустов, разросшихся у забора, будку. В будке кто-то возился.

Осталось двадцать шагов.

– Может, остановиться? – пробормотал сзади Филин. – Касси? Мак?

Кассандра сказала что-то, чего я не разобрал.

Я замедлил шаг и поравнялся с парочкой.

– Идите вперед.

– Что? – Филин болезненно сморщился, как будто глотнул касторки.

– Бегите, я вас прикрою.

Сзади вопили на разные голоса.

Филин нерешительно оглянулся, но Кассандра дернула его за руку, потянула – и они побежали. Я развернулся к будке и нажал на спусковой крючок. Очередь достала высунувшегося из дверей лохматого мужика, перечеркнув его и откинув к стене.

Касси и Филин бежали. Я начал оборачиваться к группе у крыльца.

– Стойте! Стойте, не бегите!

Голос кричавшего был мне смутно знаком. Слова были греческие.

– Стойте!

Я упал на раскаленный асфальт и надавил на спуск. «Узи» затарахтел. Люди у крыльца рассыпались, пули защелкали рядом со мной, сзади послышались крики – но мне было уже все равно, потому что в меня попали. Болью рвануло висок, в глазах полыхнуло красным – и мир потух.

– Голова сильно болит?

При свете масляной коптилки я долго вглядывался в нависшее надо мной озабоченное бородатое лицо. Потом пошевелил губами и, обнаружив, что могу говорить, сказал:

– Тали-амас. Ну конечно, я мог бы догадаться.

В этом тревожном, выступающем из мрака лице смешались черты моего деда – вора, воина и мореплавателя, и моей суровой красавицы-бабки, так и не простившей мужу отступничества. А еще он был очень похож на меня. Если бы не морщины на лбу и в углах глаз и не пегая, сединой продернутая борода, можно было бы подумать, что я гляжусь в зеркало.

– Мне жаль, что так получилось.

Голос был хриплый, неуверенный. Кажется, греческие слова давались ему с трудом.

Я подумал немного и спросил:

– Что с Филином и Кассандрой?

Он не ответил, да я мог бы и не спрашивать. Странно, что я остался жив. Я подумал еще немного.

– Как ты узнал меня? – Вопреки всему, мне, дураку, хотелось верить, что отец меня все же узнал.

Бородач вздохнул и почесал переносицу:

– Мне рассказала Афина. Она же и прикрыла тебя. Ей здорово досталось. Пять пуль в грудь. Хорошо, что она бессмертна.

– Хорошо.

На меня накатило равнодушие. Я не знал, что я должен был чувствовать. Радость, оттого что нашел его наконец? Ненависть из-за убитых друзей? Отчаяние? Я не знал. Поэтому спросил первое, что пришло в голову:

– Паллада. Она и с тобой спит?

Отец не ответил. Покачивалось во мраке будто вырезанное из мореного дерева лицо – то наплывая, то вновь скрываясь в тени.

– Зачем ты пытал Кассандру? – Я не ожидал ответа и в этот раз, но губы бородача дрогнули.

– Мне надо было узнать кое-что о грядущем бое. Тебя это не касается.

Я нахмурился, и голову пронзило болью.

Он заметил, привстал:

– Сейчас принесу воды. Тебе надо выпить лекарство.

– Не надо. – Я улыбнулся, хотя это мне дорого стоило. – Я ведь тоже не хухры-мухры, а потомок Зевеса-тучегонителя. Как там – пра-пра-пра-правнук? Ничего, выкарабкаюсь.

Я потрогал повязку. Она была чуть влажной. На пальцах остался темный след.

Отец снова присел рядом, придвинул светильник ближе. Я огляделся.

Я лежал на походной койке, застеленной тощим одеялом. За разбитыми окнами была ночь. Коптилка освещала ободранные стены, доску, перевернутые парты. Мы всё еще были в школе.

Рядом с койкой стояли пластиковая бутылка и чистый граненый стакан. Я взял стакан, понюхал, отпил. Выдохшаяся теплая минералка. Я снова провел рукой по лбу и вспомнил: