Боевой маг - Страница 4

Несмотря на размеры собора, на его фоне не терялись ни купол Храма Всеблагой Матери, ни сверкающий шпиль Церкви Святого Света. Оба они спорили за внимание в Новом городе, построенном пять веков назад. Тот лучами расходился от Старого, и населяло его втрое больше людей. Наружная стена, высотой не уступавшая внутренней, защищала жителей от разгула стихий и прочих угроз, хотя город уже много столетий не знал осады.

С высоты перед Балфруссом открывалось богатство красок: пестрели вывески лавочников, полосатые навесы рыночных торговцев, клумбы в Мемориальном парке королевы. Во многих домах Старого города окна верхних этажей были украшены цветными стеклами – пережиток тех дней, когда все его жители возносили хвалу Создателю. В Новом городе мода не прижилась, хотя более поздние храмы с переменным успехом пытались копировать эти витражи.

В сравнении с другими городами, где Балфруссу доводилось бывать, архитектура Чараса была незамысловата, однако в однообразии невысоких зданий Старого города ощущалась своя красота. Их прямые линии, голубые шиферные крыши и немногочисленные скромные украшения говорили о силе и надежности – качествах, которые обычно приписывали жителям Севелдрома. Балфрусса возмущало, когда другие презрительно называли его народ тупыми скотоводами.

Трудно было поверить, что он провел вдали от дома пять лет. Сейчас из зеркала на него посмотрел бы человек гораздо старше своих тридцати семи. Волосы уже тронула седина, а под глазами не сходили лиловые тени, будто он с ними родился. Не обошла Балфрусса и другая напасть: ветер в последнее время стал сильнее холодить затылок. Что ж, благодаря бороде хотя бы шея оставалась в тепле.

– Рад вернуться домой, Лэн? – спросил Вэннок Лор, поднимаясь по лестнице.

Вэннок остался таким же, как прежде: здоровяк в литых кожаных доспехах и с мечом на боку.

Они росли вместе и не держали друг от друга секретов. Никто, кроме Вэннока, не звал Балфрусса именем, которое он получил при рождении и носил до одиннадцатых именин. Этот обычай родился в то время, когда из десяти детей шестеро умирали от красной сыпи, не дожив до десяти лет. За последние четыре века такое не случалось ни разу, но традиция сохранилась.

Несмотря на годы разлуки, когда Балфрусс учился в Красной башне, приятели по-прежнему читали друг друга, как раскрытую книгу.

– Никогда не думал, что скажу это, Вэнн, но да, я рад. – Балфрусс втянул носом воздух. – Чувствуешь, какой аромат? Пахнет зеленью.

Вэннок принюхался.

– На востоке пахло иначе?

– В пустыне воздух сухой, пряный и горячий. И деревья там растут совсем не такие, – сказал он, махнув рукой вниз. – Я скучал по этим краскам и, прости Создатель, по холоду. А еще по дождю и по ветру.

– И не было искушения задержаться? – рассмеялся Вэннок.

– Нет. Восток не стал мне домом.

– Значит, теперь ты тут приживешься?

Балфрусс с улыбкой посмотрел на друга.

– Спроси, когда дело будет сделано.

– Кстати, нам пора. Скоро приедет король – поприветствовать тебя и остальных.

Балфрусс последовал за другом по истертым ступеням и широким коридорам, которые вели в тронный зал.

– Остальные давно здесь?

– Трое – местные, из Севелдрома, – бросил Вэннок через плечо, – но кое-кто прибыл только вчера. Некоторые пришли на помощь издалека.

– Сколько всего человек?

– Восемь, включая тебя.

От потрясения Балфрусс споткнулся, и друг поймал его за локоть.

– Восемь? Восемь боевых магов?!

– Подожди, еще не то увидишь, – в свою очередь улыбнулся Вэннок.

Это теперь боевые маги стали редки, а когда-то встречались часто. Ловчие прочесывали города и деревни в поисках детей, которые родились со способностями, но это было еще до того, как Серый Совет покинул Красную башню. С тех пор минуло пятнадцать лет. В Башню еще принимали тех, кто сам туда приходил, однако таких было мало, а горстка пожилых наставников-добровольцев год за годом редела. Когда стало ясно, что Серый Совет не вернется, преподаватели разбрелись кто куда. С тех пор новичков в Башне обучали только самому необходимому – лишь бы не убили себя и окружающих, – а после сразу отправляли домой.

Когда Балфрусс и Вэннок вошли в тронный зал, остальные маги уже дожидались короля. Балфрусс тут же узнал двоих, и в груди опять защемило от боли. Те, увидев его, тепло улыбнулись и подошли ближе. Оба носили просторные желтые мантии, но на этом сходство между ними заканчивалось. У Дариуса была темная кожа, поджарая фигура, черные волосы и глаза. Его жена Элоиза, бледная и белокурая, казалась его полной противоположностью. Супругов объединяло одно: знак Эйилаха, красная линия, пересекающая лицо сверху донизу через правый глаз. В королевствах Пустыни татуировка отмечала тех, кто владеет магией.

– Что вы тут делаете? Мы всего несколько недель как расстались! – воскликнул Балфрусс.

– С моей женой бесполезно спорить. – Дариус в знак приветствия стиснул обе его ладони. Балфрусс хотел обнять друга, но вспомнил, что тот не привык проявлять чувства на людях. – Она рассказала мне о последних событиях. После всего, что ты сделал для моей страны, как я мог не прийти?

Балфрусс протянул руку Элоизе; женщина тоже обняла его и расцеловала.

– Не смотри так, Дариус, – бросила она через плечо. – У меня на родине не принято скрывать добрые чувства.

Вэннок откашлялся, и Балфрусс понял намек.

– Извини, Вэнн. Позволь тебя представить…

– С этим придется подождать.

В тронный зал вошел король Маттиас в сопровождении генералов.

Балфрусс видел монарха первый раз в жизни, но сразу понял, почему его прозвали Седым Медведем. Голову и голые руки правителя будто припорошило пеплом. В свои шестьдесят пять король сохранил отменную форму. По одну сторону от него выстроились повзрослевшие дети: два дюжих бородача и дочь, стройная и изящная. По другую стояли два седых воина – наверняка генералы. Одноглазый – это, должно быть, Граэгор, свирепый сукин сын, которого за спиной все звали Поганцем. К изумлению Балфрусса, Вэннок присоединился к генералам, и те приветствовали его как равного. Похоже, кое-что за пять лет все-таки изменилось.

Король поднялся на трон, хотя явно не любил смотреть на людей свысока. Трон был простой, деревянный, с лакированной золотой короной, нарисованной на подголовнике. Как и прочая мебель в зале, он отражал взгляды монарха на то, какое убранство подобает его положению. Понимая, что совсем без роскоши не обойтись, король Маттиас все же предпочитал тратить деньги на подданных, а не на крикливые украшения и церемонии. Для скромности была и другая причина: память о королеве. Со дня ее смерти прошло уже двадцать лет.

Балфрусс подошел к скамье, на которой сидели другие маги, и те потеснились, освобождая для него место.

– Благодарю всех за то, что пришли, – заговорил король. – Доброта моих восточных друзей приятно меня удивила. – Он жестом подозвал Дариуса и Элоизу. Те вышли вперед и склонились перед троном.

Пока Маттиас рассыпался в благодарностях королю Узермезесу IV, Балфрусс бегло окинул взглядом своих соседей.

Златокожий маг, должно быть, прибыл из юго-западного королевства Шаэль, завоеванного недавно Безумным королем. Судя по изможденному лицу и пыльным лохмотьям, путешествие едва беднягу не прикончило. Даже сидя на скамье, шаэлец тяжело опирался на длинный посох. Его шею и нижнюю половину лица скрывал линялый платок, а на бритой голове виднелись свежие синяки, шрамы и струпья. Словно почувствовав на себе взгляд, маг поднял на Балфрусса спокойные фиолетовые глаза и поклонился в ответ на его улыбку.

Остальные являли собой не менее странное зрелище. Двое магов были одеты в пестрые, будто шутовские наряды, а третий, широкоплечий, уместнее смотрелся бы в кузне. Этот вел себя беспокойно – то и дело ерзал и сжимал кулаки.

На дальнем краю скамьи сидел черный как смоль человечек, маленький и широколицый. Наверняка маг из Первых людей – племен, населявших побережье к северу от Севелдрома.