Босс не терпит отказов (СИ) - Страница 7

— Из-за долгих бессонных ночей, которые она проводила с вами? — я отодвигаюсь от Виктора.

— Она всегда должна была быть на связи и доступна в любое время суток, — небрежно отбрасывает ниточку.

— Формулировка “доступна в любое время суток” мне не нравится, — я едва сдерживаюсь от злой пощечины, но велика вероятность, что я опять надумала лишнего. — Вы изъясняетесь, Виктор, двусмысленно. Или мне кажется?

— Поясни, пожалуйста, какой смысл ты вложила в мои слова? — Виктор заинтересованно щурится.

— Я слышу в “долгих бессонных ночах” и “доступна в любое время суток”, — я сглатываю и решительно смотрю в насмешливые глаза, — нехороший намек.

— Намек на что? Ты выражаешься слишком размыто.

— Как и вы, — в сильном негодовании охаю я. — Не буду вслух говорить то, что вы подразумеваете и ждете от меня.

— Очень интересно, чего же я жду такого от тебя, что ты стесняешься об этом говорить вслух?

— Я не ваша шлюха, — рычу в его лицо.

Поддается в мою сторону и шепчет, вглядываясь в глаза:

— Об этом я не говорил, Кира, но полет твоих мыслей мне по душе.

Я с мужчинами раньше близких дел не имела. В школе их избегала, на соревнованиях не сталкивалась. Однажды в девятом классе мальчик из параллели предложил встречаться, а я испугалась. Ну, во-первых, он меня подловил у туалета, а, во-вторых, лицо у него было такое красное и злое, будто он не о дружбе просил, а хотел меня задушить.

Все думали, что я такая вся раскованная, раз на танцы хожу, а я даже не целовалась, и, кажется, Виктор понял, что я с противоположным полом не имела опыта. Поглядывает подозрительно и едва заметно ухмыляется, а я вжалась в угол и молчу. Влипла я, конечно, “сказочно”.

Отказаться от работы равно навлечь гнев мамы. Не хочу видеть в ее глазах разочарование, и это очень нездоровая ерунда. Я уже не маленькая девочка, которая оглядывается в любых решениях на мнение старших, но чувство такое, что я ее подведу. В общем, стоит после первой зарплаты, если я до нее доживу, сходить к психологу и разобраться с тараканами.

— Тебя мама одна воспитывала? — Виктор в очередной раз меня выдергивает из мыслей внезапным вопросом.

— Я не думаю, что это вас касается.

— Это больная для тебя тема? — опять смотрит свысока.

— Нет.

Я лгу. Конечно, отсутствие отца в моей жизни для меня больная тема. Я в детстве очень завидовала одноклассницам, когда отцы приводили их в школу и несли в руках портфели и сменку в пакетах. Я вот свой портфель тащила сама, зло вцепившись в мягкие лямки маленькими замершими ручками. Мама пару раз пыталась забрать у меня портфель, но я яростно отбивалась. В моей картине мира только отцы носят портфели дочерей. Не мамы, а именно папы.

— Нет у меня отца, — поскрипываю зубами.

— Оно и видно.

— Да вы что?

— Мужчин боишься.

Мое лицо сминается в гримасу пренебрежения. Тебя, неуважаемый Виктор, я оправдано опасаюсь. Ты за мной погоню в стриптиз-клубе устроил и неизвестно, чем всё могло окончиться, если бы я не убежала.

— Развод?

— Нет, — прикрываю веки и закатываю глаза, — он испарился задолго до моего рождения.

— Харе Кришна, — зло выдыхает Игорь, и Виктор, кинув на него беглый взгляд, согласно кивает.

— Хотела бы с ним встретиться?

— Виктор, — я разворачиваюсь к нему вполоборота и сердито свожу вместе брови, — давайте поговорим лучше о кофе, ваших особых предпочтениях, кровати с ортопедическим матрасом и о том, что вам нужна очень доступная помощница. Вы не имеете морального права нос свой любопытный совать в чужую семью. И нет, встретиться с отцом я не желаю, потому что мне будет нечего ему сказать кроме того, что он му… — я медленно выдыхаю и тихо говорю, — нехороший человек. Короче, как сказал Игорь, Харе Кришна.

Молчит и в глаза смотрит. Я взгляд не отвожу, потому нечего тут задавать неудобные вопросы, которые трещинами в сердце расходятся. Я сама себе запрещаю думать о том, кто мой отец и размышлять, что бы я ему хотела сказать при встрече.

Лишь полтора процента людей на Земле могут похвастаться зелеными глазами, и, надо признаться, есть в них что-то колдовское и притягательное. Я уже не из-за упрямства и злости в них вглядываюсь, чтобы доказать, какая я дерзкая. Нет. Виктор бессовестно загипнотировал меня, и я затерялась в его зрачках.

— Согласен, — он улыбается уголками губ, — я задал слишком личный вопрос.

Машина мягко и с приятным шуршанием асфальта под колесами паркуется, и я торопливо из нее выползаю. Оправляю юбку, приглаживаю волосы и одергиваю себя. Со стороны я, наверное, выгляжу так, будто привожу внешний вид в порядок после обжимашек с Виктором на заднем сидении, а я лишь пытаюсь собрать мысли в кучу. Я могла не капризничать и устроиться официанткой, а теперь меня ждет каторга под началом мужчины, который не отличается порядочностью.

Поднимаю взгляд на хмурое небо. И денек сегодня не располагает к легкому и хорошему настроению. Я все же надеялась, что когда найду работу, то буду полна энтузиазма и воодушевления, однако кроме растерянности и липкого чувства одиночества я ничего не чувствую. Вот будь у меня отец, я бы не сунулась в стриптиз-клуб и встречи с Виктором не случилось.

— Харе Кришна, — раздается позади умиротворенный голос Игоря.

— Да хорош! — фыркает Виктор. — Сколько можно?!

Я оглядываюсь. Игорь стоит у открытой дверцы, вскинув лицо к низким тучам и сложив ладони на груди, а Виктор с возмущенным выдохом шагает прочь, раздраженно пропустив волосы через пятерню.

— Харе Кришна, — шепчу я Игорю и бегу на носочках за рассерженным Виктором.

— Если ты подашься в кришнаитки, Кира, я тебя премии лишу.

— Меня эта тема не очень привлекает, — честно отвечаю я, — просто Игорю тяжело без разговоров. Я хотела быть вежливой.

— Они, кстати, тоже любят танцевать, — энергично поднимается по ступеням крыльца.

— Кришнаиты?

— Да, они считают, что для Бога невозможно не танцевать лишь в том случае, если ты парализован, — Виктор распахивает дверь передо мной. — И то стоит потрясти головой, чтобы порадовать Кришну.

Я вновь оглядываюсь на Игоря, но он не танцует.

— Они пляски устраивают в храмах, где, по их мнению, живет Кришна.

Я недоверчиво смотрю на Виктора. Где у нас тут есть кришнаитские храмы?

— И храмом для них может стать любой подвал, если кто-то согласится им его сдать, — Виктор в негодовании кривит губы. — Я тебя предупредил, Кира, вздумаешь снюхаться с кришнаитами, мало не покажется. Если кого, тебе и радовать, то только своего босса…

— Исполнительностью, трудолюбием и стрессоустойчивостью, — четко проговариваю я, чтобы осадить его в новых намеках, и с прямой спиной вхожу в распахнутую дверь.

— С утра я пью двойной эспрессо, — заявляет Виктор, — в понедельник с чайной ложкой виски.

Смотрю на хромированную бандуру на столе, и у меня инструкции Виктора успешно вылетели из головы. Мне ее касаться страшно, не то что какие-то там рычаги проворачивать и за давлением пара следить. Не мешало бы нанять профессионального баристу, а не терзать меня, у который опыт в кофеварении заключается “всыпать ложку растворимого кофе, добавить сахара и перемешать”.

— Я ее сломаю, — угрюмо отвечаю я, — а стоит она, наверное, как самолет.

— Я в тебя верю, — Виктор ставит передо мной белую чашечку. — Начинай.

Отходит в сторонку и с ожиданием скрещивает руки на груди.

— Если я ее сломаю, то мне же потом возмещать порчу имущества, — с отчаянием смотрю на него.

— О возмещении ущерба мы обязательно побеседуем, но после поломки, — опять скалится подозрительной и двусмысленной улыбке. — Мы с тобой договоримся.

Ясно. Лучше кофемашину не ломать, а то ведь потребуют за нее танцы в его кабинете. Все эти разговорчики, что мне надо радовать не Кришну, а его наталкивают на определенные подозрения.