Босс для зайки (СИ) - Страница 6

— Здравствуй, Настенька, — улыбается во все тридцать два белоснежных зуба и банку поднимает. — А я вам оливье принесла, — смеется, — но уже прошлогодний.

— Так, мама, — Михаил тянет гостью, — поздоровались и хватит.

— Иди оденься, бесстыдник! — рявкает она и мило улыбается мне, — Кристина, — а затем опять зыркает на обескураженного сына и шипит, — оденься.

— Мама я тебя не ждал.

— Ты родную мать выгоняешь? — охает Кристина.

— Да что ж такое, — рычит Михаил и шагает прочь, всплесну руками. — Я удивлен, что ты отца с собой не притащила.

— А его после лобстеров и устриц пронесло, — Кристина оглядывается, — а я ему говорила, кушай, дорогой, мое оливье. Нет же! Накинулся на эту жуткую жуть! Вот после моего оливье он бы был огурчиком, но нет, сидеть ему на унитазе до вечера.

— Мама!

— Да я этот оливье весь вечер строгала!

— Зачем? У вас же повар?! — Михаил в ярости разворачивается к матери. — Повар, мама!

— Оливье должна уметь готовить каждая хозяйка, — Кристина улыбается и смотрит на меня. — А ты умеешь?

Я не успеваю ответить, как она говорит:

— Научу.

— Мама…

— Оденься, Миша! — повышает голос Кристина, — а потом мамкай! О, — она переводит взгляд на тарелку, — омлетик. Какой симпатичный.

Ставит банку оливье на стол, берет вилку, а я коршуном кидаюсь в ее сторону. Хватаю тарелку с омлетом и отскакиваю к холодильнику.

— Жадничаешь?

— Его лучше не пробовать…

— Почему? — скидывает шубу на стул и шагает ко мне с вилкой. — Отравила?

— Пересолила.

— Дай попробую.

Кружим вокруг обеденного стола. Я пячусь, а Кристина с улыбкой напирает на меня:

— Маленький кусочек, Настенька.

— Покушайте лучше салатик.

— А я хочу омлет. Я от тебя не отстану. Дай попробовать.

Останавливаюсь, протягиваю тарелку, и Кристина подхватывает маленький кусочек моего кулинарного изыска. Отправляет в рот, причмокивает и прижимает пальчики с аккуратными ноготками ко рту:

— Да ты, милая, влюбилась по уши, — хватает салфетку и сплевывает. — Но текстура нежная.

— Спасибо…

— Ничего, позавтракаем оливье, — Кристина смеется и лезет в шкафы за тарелками.

— Мне бы тоже не мешало одеться, — отступаю, возвращаю омлет на стол и пячусь в гостиную.

Кидаюсь в прихожую. Своей пижамы не нахожу. В панике хватаюсь за волосы. Не побегу я в футболке и трусах по морозу. Да и пижама так себе защита от холода, но хоть что-то. Бегу вверх по лестнице, врываюсь в спальню к Михаилу и вскрикиваю:

— Где моя пижама?!

— Не знаю, — Михаил натягивает футболку.

— Мне надо домой! — кидаюсь к телефону, а он не реагирует. Разворачиваюсь к Михаилу. — Одолжите телефон. Я вызову такси.

— Нет.

Я вспыхиваю жутким смущением. Я и он… О, господи! А потом его мама… Все видела!

— Мама и тебя отправила одеться? — вопросительно приподнимает бровь.

— Я сама…

— Никакой пижамы, Настюша, — ныряет рукой на полку шкафа и кидает мне тонкие хлопковые штаны. — Затянешь шнурок, штанины закатаешь.

— Я не могу, — цежу сквозь зубы. — Я не спущусь! Там ваша мама собирается кормить нас оливье.

— Мы можем уже на ты, Настенька, — Михаил подплывает ко мне и скалится в улыбке, — и да, оливье придется скушать. Очень не советую препираться с моей мамой. Она чудовище.

И “чудовище” сказано ласково и тепло, что меня на секунду обескураживает, и я подвисаю. Михаил пользуется моим замешательством, обхватывает лицо ладонями и целует. Напористо и нагло.

— Вы в своем уме?! — я его отталкиваю и жмусь в угол.

— Ты.

— Вы.

— Ты.

— Вы, — зло отвечаю я.

— Ты забавная в своем упрямстве, — Михаил смеется.

— Я хочу домой… — всхлипываю я.

— Какой домой, когда нас ждет мамино оливье? — приглаживает волосы и распрямляет плечи. — Ты что? Это святое — первого января завтракать оливье.

Срываю фартук, надеваю штаны, которые мне велики и сердито затягиваю шнурок. Затем закатываю штанины до середины икры и фыркаю:

— Я не люблю оливье!

— Вот так совпадение, — Михаил распахивает дверь и цепко смотрит на меня, — я тоже, но мою маму это не волнует.

Подхожу к зеркалу. В футболке и штанах Михаила я выгляжу несуразно.

— Я не могу в таком виде…

— Хочешь сказать, что грязная и порванная шкура розового зайца лучше? — цедит сквозь зубы Михаил. — Извини, Настюш, но у меня не затерялся в кладовке бутик модной и брендовой одежды.

— Что вы там застряли?! — доносится недовольный голос Кристины. — Спускайтесь!

— Она меня пугает.

— Она сейчас сюда поднимется, — зло шепчет Михаил, — и присядет на уши, что надо шторы менять.

Оглядываюсь. Нормальные шторы. Цвета слоновой кости, идеально выглажены, симпатичные мягкие складки.

— А что с ними не так? — недоуменно смотрю на разъяренного Михаила.

— В душе не ведаю, Настюша, — рычит он в ответ. — Иди!

— Это обязательно? Может, я тут посижу?

— У тебя нет выбора, — Михаил медленно выдыхает, — как и у меня. Настя, мило улыбаемся, на вопросы отвечаем обтекаемо и не даем никакой конкретики.

— Я так не умею.

— Тогда молчи и улыбайся, — смотрит на меня исподлобья. — Как принято?

— Молчать и улыбаться? — повторяю я.

— Да.

Неуверенно киваю и нехотя выхожу из комнаты, и получаю щипок за попу.

— Вот и умница.

Отскакиваю от Михаила. Смеется и шагает мимо, а я вжимаюсь в стену. Так, больше никаких корпоративов, пижам и алкоголя. Даже если бросили. Лучше рыдать под одеялом, чем оказаться в одном доме с боссом, его мамой и банкой оливье.

Пробка с выскакивает из горлышка бутылки с красным вином под ликующий смех Кристины. Она мне напоминает озорного эльфа, который решил во что бы то ни стало повеселиться. Разливает по бокалам вино и говорит:

— Не люблю белое, а игристое на дух не переношу. От красного никого не болит голова.

Передо мной глубокая тарелка с оливье, а сверху него игривая веточка кудрявой петрушки. Кристина придвигает ко мне бокал вина и поднимает свой:

— Выпьем, зайчики!

— Зайчик тут только один, — Михаил бросает на меня беглый взгляд. — Розовый.

Замираю с поднятым бокалом, и Кристина шепчет:

— Что такое?

— Мне нельзя, — решительно отставляю бокал.

Не хватало мне чудить пьяной при матери моего босса. Меня ведь развезет после бокала, потому что вчера я выпила очень много. Как вдарит в голову красное и полезу я на стол.

Глаза Кристины округляются. Она смотрит то на меня, то на Михаила, а потом как взвизгнет:

— Господи!

Михаил проливает вино на футболку.

— Господи! — опять с восторгом вскрикивает Кристина и отставляет бокал. — Господи! — прижимает ладони к лицу и шепчет. — Это случилось! Случилось! — смеется и кидается ко мне с объятиями. — Лучший подарок на Новый Год!

Я ничего не понимаю. Михаил тоже. Он молча промакивает салфеткой пятно на груди, пока Кристина душит меня в объятиях и обцеловывает лицо.

— Надо твоему отцу позвонить! — бежит в гостиную. — Срочно позвонить! И, как обычно, его нет рядом в самые важные моменты!

— Вот черт, — шепчу я, когда до меня доходит, почему Кристина так визжит. — Михаил…

— Что, Настюш?

— Ваня! Ваня! — раздаются крики Кристины. — У меня такая новость! Такая новость! У нас будет внук!

Лицо Михаила вытягивается в бледный кирпич.

— Как от кого? — охает в гостиной Кристина. — От Настеньки! Вот не жрал бы вчера устриц, то знал бы от какой Настеньки!

— Михаил, вмешайся, — шепчу я. — Какой внук?

— Да что сразу шлюха? — рявкает Кристина. — Настя не такая! Я в людях разбираюсь! Ты опять? Это были не мошенники! Ваня! ты обещал не вспоминать об этом случае! Все! Какой-ты противный! У тебя будет внук или внучка! Что ты бухтишь?! Приезжай и сам посмотри на нашу Настеньку.