Блуждающий разум - Страница 10

Еще один Мастер объявился два столетия спустя во времена Великой французской революции. По утверждению автора обнаруженных нами мемуаров, подлинное имя его было никому не известно, повсюду он фигурировал под псевдонимом Террю. По утверждению мемуариста, этот самый Террю был серым кардиналом революционного правительства. Именно он является идеологом якобинской диктатуры, с его подачи был создан Революционный Трибунал и начата кровавая вакханалия, получившая название Эпоха Террора.

Я не берусь судить действия Мигеля де Отеро и Террю. Нам слишком мало о них известно, чтобы выносить какой бы то ни было вердикт. Однако нельзя пройти мимо нескольких существенных моментов. Первое: нам ничего не известно о детских и юношеских годах будущих Мастеров. Второе: мы не знаем, удалось ли кому-то из Мастеров достигнуть цели, которую он перед собой ставил. Революционный террор или резня в Валь-д'Аране могли быть вовсе не целью, а лишь средством ее достижения. Третье: мы понятия не имеем, что происходило с Мастерами после описываемых событий. Нет ни одного достоверного сообщения о смерти Мастера. И, наконец, четвертое: Мастера становятся непосредственными участниками событий, ведущих к кардинальным переменам в обществе. Вопрос в том, являются ли они сами катализаторами этих перемен или же, обладая выдающимися аналитическими способностями и сверхинтуицией, превращающей их в пророков, они всегда оказываются в нужное время в нужном месте?

– Я так понимаю, все в конечном итоге сводится к вопросу, чем собирается заняться Муромский?

– Именно. Я более чем уверен, мы до сих пор ничего о нем не слышали только потому, что он еще не принял решение.

– Не наметил для себя цель?

– Точно.

– А какие вообще у него могут быть цели?

Соломон громко фыркнул и взмахнул обеими руками, как будто подбросил в воздух большого, тяжелого индюка, пытаясь заставить его лететь.

– Какая цель у реки? Какая цель у ветра?..

– Не нагнетай, Соломон, – расслабленно усмехнулся Димон. – Мы говорим не о природных стихиях, а о человеке. Может, он и обладает кучей выдающихся способностей, но перво-наперво он – человек. Может, он умнее и быстрее нас, но им движут те же самые эмоции.

– В этом я как раз не уверен, – покачал головой Соломон.

– Я в жизни не встречал человека, не подверженного эмоциям. Просто некоторые очень искусно это скрывают.

– Хотел бы я быть в этом так же уверен.

– Ладно! – Димон хлопнул в ладоши и как следует потер одну о другую. – Так какой у нас теперь план?

Соломон спрятал улыбку за воротником. В этом был весь Димон – для него главным было действие. Классический буддистский постулат «Сиди на берегу и жди, когда река пронесет мимо трупы твоих врагов» был явно не для него. Буддизм и Димон – вещи абсолютно не совместимые. Порой Соломон сетовал на нетерпеливость Димона. Но в то же время он понимал, что Димона следовало принимать таким, каков он есть, потому что перекроить его невозможно.

– Что мы должны делать? – задал новый вопрос Димон.

– Жить как прежде, – ответил Соломон.

– То есть ничего? – обескураженно уточнил Димон.

– Тебе что, нечем заняться? – с показной строгостью осведомился Шток.

– Я не о том. – Димон тряхнул головой так, что снег с концов банданы полетел в разные стороны. – Я конкретно о Муромском. Если он Мастер…

– Если он Мастер, – перебил Соломон, – тогда первый ход за ним.

Судя по уксусно-кислому выражению Димонова лица, он был не согласен с такой постановкой дела. Категорически не согласен.

– У тебя есть какие-то предложения? – спросил Соломон, чтобы не оставалось ничего недосказанного.

– Это ты у нас стратег. – Димон отвернулся в сторону.

Ему было что предложить. Но он заранее знал, какие его идеи Соломону не понравятся. Поэтому и не стал озвучивать те, что имелись.

Несколько минут они шли молча. Ветер крепчал, а пелена сыплющего с неба снега становилась все плотнее. Соломон накинул на голову капюшон. Тропинка резко повернула направо, обогнула кривой ствол березы и так же внезапно повернула в другую сторону.

– Наверное, пора возвращаться, – сказал Соломон.

Ему не было холодно, но дома его ждало много дел. По большей части – рутина. Но и ей нужно было заниматься. Соломон для того и пригласил Димона на прогулку, чтобы можно было поговорить спокойно, с глазу на глаз, так, чтобы никто не мешал. Дома это сделать было невозможно. Соломон никогда не запирал дверь и никогда не разворачивал гостей с порога. Зная эту его особенность, к нему то и дело наведывались жители поселка с вопросами, проблемами, предложениями, решениями, а то и просто так, перекинуться парой слов, новостями поделиться или рассказать свежий анекдот.

Обогнув еще одну березу и свернув за невысокую разлапистую елку, Соломон сошел с тропы и двинулся в сторону от нее по снежной целине. Димон шел за ним, стараясь ступать след в след. Теперь ветер дул им прямо в лицо, колючие снежинки царапали щеки и лоб. Димон уперто шел вперед, не пригибая головы. Он не собирался кланяться какой-то непогоде. Соломон натянул капюшон до бровей, а глаза прикрывал ладонью.

– Да, и вот еще что! – громко произнес Соломон, глянув на Димона через плечо. – Как там дела у Шинкаревых?

– Нормально все вроде бы, – буркнул в ответ Димон.

– Что? – Соломон сделал вид, что из-за ветра не расслышал ответ.

– Все хорошо, говорю! – громче повторил Димон.

– Ты поговорил с Верой?

– Ага.

– Ну и как?

– Она не хочет, чтобы ее брат становился альтером. Говорит, дождусь, когда минует кризис, и уйду от вас.

– Плохо дело.

– Ну, не она первая…

– Поговори с ней еще раз.

– Она не желает со мной разговаривать.

– Почему?

– Считает, что я могу заставить ее делать то, чего она сама не хочет.

– Глупость какая!

– Женщина – что с нее возьмешь.

– Ты должен убедить ее не делать глупости!

– Почему я?

– Она доверяет тебе больше, чем кому-либо еще в поселке.

– У нее с Мартой неплохие отношения.

– Кого и в чем может убедить Марта? – Соломон на ходу развел руки в стороны, давая понять, что вариант с Мартой его совершенно не устраивает. – Я поручил это дело тебе, Дима, и ты обязан довести его до конца. Андрей Шинкарев должен стать истинным альтером. Для нас очень важен этот ребенок. Сейчас даже больше, чем прежде.

– Почему? – насторожился Димон.

Соломон снова сделал вид, что не расслышал слов Димона за ветром.

Димон был озадачен. Соломон явно уходил от разговора. Такого прежде за ним не водилось.

Муромский сидел за большим письменным столом, спиной к окну, прикрытому легкой, полупрозрачной шторой. За окном сияло солнце. Было настолько светло, что воздух, казалось, мерцал. В комнате витал аромат лаванды с легкой примесью бергамота.

Слева и справа от Муромского стояли включенные экраны. Небольшие, всего на восемнадцать дюймов. Судя по приглушенным звукам, на том, что слева, шел какой-то фильм. Между мониторами на специальной подставке в форме двух вставших на дыбы единорогов стояла раскрытая книга. «Алексей Калугин» – прочитал на обложке Бапиков. Имя это ни о чем ему не говорило. Но на всякий случай он его запомнил. В комнате было очень много других книг. Помимо двух больших книжных шкафов, забитых до отказа, книги лежали стопками на рабочем столе, на широких подоконниках, прямо на полу и даже в креслах. Помимо книг и экранов на столе было очень много мелких предметов, которые Бапиков обозначил для себя одним словом: хлам. Разноцветные авторучки, блокноты и блокнотики (один с котятами на обложке), стеклянные шарики, маленькие пластиковые фигурки мультяшных героев, сувенирные флэшки, парочка ни на что не похожих костлявых уродцев, трое круглых карманных часов с цепочками, кистевой эспандер, три большие кружки (на одной – «Битлз», на другой – спин-протектор и надпись «Музей мадам Тюссо», на третьей – профиль человека, которого ни с кем невозможно спутать, и адрес «Бейкер-стрит, 221б»), несколько брелоков самых разных форм, китайский колокольчик… Там было много еще чего, что Бапиков, не раздумывая и не колеблясь, смахнул бы в мусорную корзину. По мнению куратора, на столе должно находиться только то, что необходимо для работы. Включая, разумеется, чашку с чаем – одну! – и блюдо с теплыми еще пирогами, прикрытыми салфеткой.