Блокада. Книга 2. Тень Зигфрида - Страница 47

Шибанов погасил зажигалку и на цыпочках вышел из Катиной комнаты. Постоял немного на террасе, пытаясь успокоиться. Прохладный ветерок с реки ласкал его разгоряченный лоб.

"Прежде всего, надо выяснить, кто это сделал, — сказал себе капитан. — Скорее всего, Левка, поступок вполне в его духе… Но надо удостовериться".

Он вернулся в свою комнату, подошел к кровати Гумилева и довольно бесцеремонно пнул ее ногой. Кровать неожиданно легко сдвинулась с места — никакого Гумилева на ней не было.

— Ты чего шумишь, капитан? — недовольно спросил Теркин. — Неужели не спится?

— Где Николаич? — спросил Шибанов, перешагивая через кровать Гумилева и подходя вплотную к койке Теркина. — Где наш враг народа, я тебя спрашиваю?

Теркин приподнялся на локтях и посмотрел на капитана.

— А я что, знаю, что ли? Может, отлить пошел. Я вообще-то спал, пока ты тут бузить не начал.

— Отлить? — с нехорошей интонацией переспросил Шибанов. — А цветы Катьке кто подарил?

— Какие цветы?

— Розы, курицу твою наизнанку! — Шибанов схватил Теркина за плечи, тряхнул. — У нее розы на окне стоят, огромный букет!

Что, не видел?

Теркин перехватил его руку.

— Слышь, капитан, — сказал он спокойно, — ты бы охолонул маленько. А то тебя колотит, точно трактор перегретый. Розы Катерине на деньрождение ее подарили, и подарок это, можно сказать, коллективный. А на Николаича ты бочки не кати, он такой же враг народа, как мы с тобой.

Шибанов почувствовал, что рот его наполнился теплой соленой кровью — видно, в гневе он прикусил себе язык.

— Спелись, да? — спросил он, сплевывая кровь на пол. — Спелись тут все? Ну, посмотрим, как он у меня запоет.

Круто развернулся и, хлопнув дверью, вышел из комнаты.

Гумилева он искал почти час. За это время капитан успел передумать всякое. Сначала ему мерещилось, что Лев и Катя гуляют где-то над ночной рекой, держась за руки и шепча друг другу разные глупости. Потом, пройдясь по всем пригодным для романтических прогулок тропинкам, решил, что они отправились на противоположный берег, где им никто не смог бы помешать. Шибанов бросился искать лодку — и нашел ее привязанной к деревянным мосткам, около которых Гумилев обычно купался по утрам. Оставался последний вариант — Лев и Катя могли уединиться в каком-нибудь из Учебных помещений. Капитан толкнулся в класс, где группа проходила радиодело — там было заперто. Заглянул в медицинский класс — и не обнаружил никого, кроме резинового Гоши.

— Ну, не на стрельбище же они, в конце концов! — сказал себе Шибанов.

Но на всякий случай отправился и туда. Уже подходя к стрельбищу, он понял, что на этот раз не ошибся — оттуда доносили какие-то странные звуки, тяжелое, прерывистое дыхание приглушенные возгласы. Капитан, каменея лицом, преодолел последние двадцать метров, отделявших его от стрельбища и замер, пораженный открывшейся ему картиной.

На пустынной, залитой лунным светом площадке стрельбища, метался человек. Он бегал зигзагами, переставлял ноги перекрестным шагом, падал, перекатывался, вскакивал, выбрасывая вперед согнутые ноги — в общем, делал все, чему учил их Жером, только без пистолетов. Иногда, впрочем, он направлял в сторону мишеней указательные пальцы сцепленных между собой рук и громко говорил «пуф-пуф». В другое время это зрелище только посмешило бы Шибанова, но сейчас он был зол и не расположен к веселью.

— Эй, — окликнул он Гумилева, — эй, ты, царь зверей!

Гумилев оглянулся. Лицо его приобрело растерянно-глуповатое выражение.

— А, Саша, — проговорил он неуверенно. — А я вот тут… тренируюсь.

— Это я вижу, — презрительно сказал Шибанов. Он подошел к Гумилеву и остановился в нескольких шагах перед ним, раскачиваясь с пятки на носок. — Стрелок-ганфайтер…

— У меня пока не очень хорошо получается, — Лев словно оправдывался, — поэтому я иногда занимаюсь по ночам. Ты только Жерому не рассказывай, хорошо?

— Вот что, царь зверей, — сказал капитан, беря его за пуговицу гимнастерки. — Я тебя насчет Катерины предупреждал? Я тебе говорил к ней не лезть?

Выражение лица Гумилева мгновенно изменилось — будто бы прежнее было маской, которую ее владелец отбросил за ненадобностью.

— При чем здесь Катя? — холодно спросил он.

— А при том, — гаркнул Шибанов, наступая на Гумилева. — Я тебе ясно сказал: не трогай ее! А ты ей тут розы носил, пока меня не было? Пока я Попугая твоего несчастного искал!

— Нашел?

— Что? — капитан на мгновение запнулся. — Не твое дело, что я нашел, а что нет. Твое дело было — от Катьки подальше держаться. Не смог удержаться — ну, извини тогда…

Он открытой ладонью ударил Гумилева по лицу. Удар был не сильный, но обидный — вроде хлесткой пощечины. К тому же капитан попал Льву по кончику носа, и на гимнастерку Гумилева брызнула кровь.

Шибанов ожидал, что Лев бросится в драку, и был готов свалить его двумя точными ударами. Но Гумилев, напротив, отступил на шаг и выставил вперед пустые ладони.

— Я не буду с тобой драться, — сказал он хрипло. — Ты тяжелее меня на сорок килограммов, и ты лучше боксируешь.

Капитан удивленно поднял брови.

— Это надо понимать так, что ты все понял и просишь прощения?

— Casse-toi, minable, — почему-то по-французски отозвался Гумилев. — Этого ты не дождешься. Я вызываю тебя на дуэль.

Шибанову показалось, что он ослышался.

— Что-что? — переспросил он. — На дуэль?

Гумилев вытер с лица кровь и кивнул.

— Да. Американская дуэль, на двух пистолетах. Как нам рассказывал Жером.

— Ты что, больной? — капитан участливо посмотрел на Гумилева. — На каких, на хрен, пистолетах? Хочешь разобраться по-мужски — давай драться. Не хочешь — вали отсюда, но к Катерине больше не подходи.

— Трус, — сплюнул Лев. — Я так и знал, что ты соскочишь…

— Ты мне свои блатные штучки брось, — сказал Шибанов. — Соскочишь — не соскочишь… Где ты сейчас пистолеты возьмешь — это первый вопрос. Они все в оружейке под замком. И как потом буду все это Жерому объяснять — это вопрос номер два.

— Почему ты решил, что объяснять будешь ты? — прищурился Гумилев. — Да в общем-то какая разница — все равно ты струсил.

Капитан взбеленился.

— Потому что объяснять будет тот, кто останется в живых. А у тебя шансов нету, салага!

— Ну, вот и давай проверим! А оружейка, замок — это все разговоры в пользу бедных. Или тебя не учили вскрывать замки?

— Думаешь, взял меня на слабо? — криво усмехнулся Шибанов. — А ты понимаешь, что с нами сделает начальство, когда узнает про твою дурацкую затею? Я сейчас даже не Жерома в виду имею…

— Я же говорил, что ты трус, — повторил Лев упрямо. — Какая разница, чего ты боишься — пули или выволочки от начальства. Хотя выволочки даже как-то унизительнее…

— Поговори у меня еще, умник, — с угрозой сказал Шибанов. — Тебе хорошо — дальше Магадана все равно не пошлют. А с меня погоны снимут и в штрафбат отправят.

При этих словах он вспомнил закадычного приятеля Лешу Бричкина, вызвавшего на дуэль своего командира. Воспоминание это его расстроило: выходило, что он, Шибанов, сейчас ведет себя как Лешин комполка, трус и мерзавец.

— Что ж, — пожал плечами Гумилев. — Дело твое. Но я оставляю за собой право рассказать Кате о том, как ты струсил принять мой вызов.

Капитан одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние и схватил соперника за грудки.

— Только посмей, вошь лагерная!

Гумилев улыбнулся ему в лицо. Кровь тоненькой струйкой стекала из его разбитого носа.

— Вот ты и заговорил на своем языке, гражданин начальник.

Шибанов отбросил его в сторону.

— Ладно! Ищешь смерти — я тебя отговаривать не стану. Пошли за пистолетами.

Солдатика, стоявшего на посту у оружейки, сняли беззвучно и чисто — пригодились уроки Жерома. Парень даже не успел понять, что происходит, а очнулся уже связанным по рукам и ногам и с кляпом во рту.

— Под трибунал пойдем, — прошипел Шибанов Гумилеву, — нападение на часового — это тебе не у Пронькиных плюшки тырить…